– Воды хочешь? – предложила Света.
Она не знала, что еще предложить – так растерялась. Вспомнила, что, когда сама рожала, врачи заставляли ходить между схватками.
– Мань, ты встать можешь? Надо ходить, когда схватки отпускают.
Маня покачала головой.
– Боюсь, не встану… М-ммм… – Она еле сдерживалась.
– Ты потерпи пять минут, – попросила Света. – Я сбегаю, поищу кого-нибудь. Вдруг где-то рядом врач живет?
Она рванула через два дома к Вальке-пьянчужке, но та, видать, уже набралась, не отвечала на стук. Кинулась в другой конец улицы к деду неизвестного ей Сережки. Заспанный мужик выглянул из окна и долго не мог понять, кто такая Светка и что ей от него надо.
– Врача?.. Да где ж врача ночью? Сколько время-то?
– Начало двенадцатого.
– Так это… спят все…
– Говорите, если знаете! Вы же здесь постоянно живете, всех должны знать.
– Так это… Одну я только врачиху знаю, или медсестра она… Елена, через улицу от нас, она меня от прострела колола.
– Какой дом?
– Зеленый.
Света даже ногой топнула на непонятливого старика. Как она в полутьме найдет зеленый дом?
– Как пройти?
– Так это… Через мой огород давай, потом через соседей… А чтоб на следующую улицу попасть – возьми направо наискосок, там вначале водоем пожарный, потом участок без забора. А там уж как выйдешь, так прямо напротив.
Не поблагодарив, Светка метнулась через огороды. Нужный дом нашла быстро, но на стук никто не открыл, похоже, в нем было пусто.
Тьма сгущалась вокруг. В ближайших домах – ни огонька. Только где-то вдалеке, может, на соседней улице, а может и дальше, невнятными маячками светились несколько окошек. Бежать туда, просить помощи? Помогут ли?.. Она взглянула на часы: половина двенадцатого. Вот-вот Сонька вернется, и может, «скорая» уже едет?
Маня на диване все так же кусала губы, едва превозмогая боль.
– Ну как ты?
– Ничего… Подложи, пожалуйста, еще одну подушку.
Света вспомнила, что вроде бы рожала не совсем в лежачем положении.
– Я перетащу тебя на кровать, вот только белье сниму и подстелю что-нибудь.
Она торопливо стянула с постели одеяла и подушки, прикрыла матрас полиэтиленом и простыней, бросила в изголовье валик со старой оттоманки, затем подушки.
– Давай забираться, – потянула она подругу с дивана.
– Так лучше, – прошелестела Маня искусанными распухшими губами, вытягиваясь на старинной высокой кровати. – Спасибо.
В дом влетела запыхавшаяся Сонька.
– Ну что? Едут? – вопросительно кивнула Света.
– Нет.
– Почему? Ты не дозвонилась?
– Ноль три – это городская «скорая». Они за полтораста километров ехать отказались. Сказали – звоните в областную больницу.
– Ну?
– Что – ну? Позвонила. А там ответили – бензина нет. Посоветовали искать среди соседей медика.
– Я искала, нет никого… Что же делать? Надо найти кого-то с машиной, довезти ее хоть до больницы в Волхове… Беги, ищи, стучи во все дома!
– Рехнулась? – вытаращила глаза Сонька. – Меня еще пристрелят, если ночью ломиться буду. Слыхала, в прошлом году весной парня так пристрелили?
Света понимала, надо что-то решать. Сама она не сумеет принять роды. Это просто дикость – рожать без врача. Ну почему возле нее нет никого, кто помог бы, почему все должна решать она? Хоть бы из знакомых кто с машиной был… Но, кроме Шереметьева, у нее нет таких знакомых. А что, если… Конечно, он сволочь, но ради Мани приедет.
Черкнув на оторванном от газеты клочке семь цифр, она сунула его Соньке.
– Вот. Беги опять на станцию, позвони по этому номеру.
– Да станция закрыта уже…
– Они там рядом живут, а дежурный вообще спать не должен. Колоти в дверь, откроют. Спросишь Юрия Алексеевича. Скажешь, что ты моя сестра, что Манька рожает, и где мы находимся, объясни. Пусть быстрее приезжает.
– А это кто?
– Манькин троюродный дядя или четвеюродный брат, в общем – родственник. Дуй!
– Свет, я боюсь. Уже совсем темно, и через лесополосу идти… Может, ты сбегаешь?
– А если она сейчас рожать начнет?
Из комнаты донесся душераздирающий стон, и девушки замерли, испуганно глядя друг на друга. Соня поспешно кивнула:
– Все, бегу.
Стоя на крыльце, Света видела, как сестра растворилась в призрачной темноте майской ночи. Пока добежит, дозвонится – будет уже половина первого. А если Шереметьева дома нет? Вдруг он опять где-нибудь на курорте загорает? А может, дома, но… не один? Она представила, как, оторвавшись от какой-то красотки, он раздраженно отвечает на ночной звонок. А если эта баба его не отпустит?.. Нет, она не будет думать о том, что Шереметьев может не приехать, иначе, пока сестра не вернется со станции, с ума сойдет. Надо чем-то занять себя, чтобы не думать.
Она вернулась в дом и заглянула в комнату. Маня лежала, закрыв глаза, издали казалось, она даже не дышит. А вдруг… На мгновение Света представила, что Маньки, вечной счастливой соперницы, не будет… Счастливой? Но ведь Миши нет… А если он все-таки жив и вернется? А Маньки не будет?..
«Какая я все-таки гадина, о чем думаю, когда Манька так мучается? А ведь Миша просил меня присмотреть за ней».
Она тронула подругу за руку, та приоткрыла глаза.
– Скоро врач приедет? – спросила Маня чужим, сиплым голосом.
– Не знаю, если и приедет, то не скоро. Как часто схватки?
– Я не считала.
– А ты считай, – велела Света. – Я вспомнила, нас учили дышать глубоко, пока схватки, и считать. Давай вместе посчитаем.
Глядя на искаженное болью лицо подруги, она вслух считала ее вдохи, а между схватками следила за стрелкой на часах.
– Ну, это еще не часто, – успокоила она Маню минут через пять, хотя и не совсем была уверена. – Ты полежи пока, а я подумаю, что надо приготовить.
Она вышла на крыльцо и попыталась собраться с мыслями.
Вода есть, три ведра, хватит. Одно ведро вскипятить и таз приготовить, чтобы ополоснуть ребенка. Пуповина… Она представила картинку из учебника по биологии за десятый класс. Еще вспомнилось, как ей показали только что родившегося сына с какой-то свисающей трубкой, вроде макаронины. Ее обрезают?.. Как перевязать пуповину, чтобы потом получился нормальный пупок?.. Ну почему беременным не дают руководство или какую-нибудь памятку – как действовать, если начнешь рожать без медицинской помощи? Наверное, раньше женщины знали как, а теперь только на врачей надеются, вот и не знают ничего… Что еще нужно? Пеленки для ребенка?
Сонька вернулась быстрее, чем Света рассчитывала.
– Дозвонилась?
– Ага, – кивнула сестра, задыхаясь. – Обратно бегом бежала. Темень, так страшно!
– Ну что, он едет?
– Едет.
– Когда будет?
– Часа через два, дороги разбитые, быстро не доберется.
– Ты хорошо объяснила, как нас найти?
Сестра опять кивнула.
– Только бы успел, – вздохнула Света, – а то роды придется нам с тобой принимать.
Сонька ойкнула.
– Ладно, прорвемся. Пошли, посмотрим, как она там.
Маня лежала, раздвинув согнутые в коленях ноги, и тяжело дышала.
– Кажется… уже… началось… – еле выговорила она.
Лицо ее исказилось от боли, побагровело.
Собравшись с духом, Света приподняла простыню, заглянула и неожиданно рассмеялась:
– Трусы бы хоть сняла, дура!
Сонька, опасливо выглядывавшая из-за ее плеча, тоже хихикнула.
– Чего ржешь? Мы вот-вот рожать начнем. Помогать будешь. Манька, хватайся руками за что-нибудь, вдохни как следует и, как только подступит – тужься.
Через два часа Света без сил сидела на крыльце, привалившись плечом к шершавому от облупившейся краски столбику. Послышалось урчание мотора, и смолкло невдалеке. Она даже не шевельнулась, когда рядом на ступеньку опустился Юрий.
– Ну что, я успел?
Она еле заметно покачала головой.
– Маня уже родила?..
Света кивнула и подняла на него потемневшие от усталости глаза.
– Мне кажется, самой родить легче, чем пережить такое.
– Но, надеюсь, все нормально?
– Вряд ли. Я же не акушерка… По-моему, она истекает кровью.
– А… ребенок? – осторожно спросил он после небольшой паузы.
– Мальчик. Спит уже.
– Вы молодец!
Она устало усмехнулась. В это время из дома на освещенный тусклой лампой пятачок крыльца вышла Сонька.
– Никогда не буду рожать! – со вздохом заявила она. – Никаких мне детей не надо… – и тут заметила гостя. – Ой, здравствуйте!
– Здравствуйте, – обернулся Юрий и поднялся. – Насколько понимаю, передо мной девица Софья? Ну, что будем делать?
– Надо скорее везти Маню в больницу, в Волхов, – встала Света. – До Питера слишком далеко. Вы сможете вынести ее на руках?
Когда они вернулись и Шереметьев заглушил мотор возле калитки, уже почти рассвело.
Некоторое время Светлана сидела, уставившись в пространство, затем, будто очнувшись, выдохнула:
– Пойдемте, хоть чаю попьем, и я где-нибудь вам постелю. Вы ведь тоже всю ночь не спали.
– Постой, – удержал он ее за руку. – Я не хочу чаю. И там твоя сестра, а нам надо поговорить. Дело в том, что я через неделю уезжаю.
– Счастливого пути, – пожала она плечами.
– Я уезжаю надолго, а может, и навсегда. Мне надоело жить в стране, которая катится в тартарары. Я хочу видеть хорошо одетых людей, приветливые улыбки… Хельсинки на триста километров севернее Ленинграда – но, ей-богу, солнце там светит ярче.
– Наворовали и бежите? – вяло съехидничала Света.
Он пропустил ее реплику мимо ушей.
– Поедем со мной.
– Вы что? – возмущенно уставилась она на него. – Рехнулись совсем? Куда я поеду?
– В Швецию. У тебя, конечно, нет загранпаспорта, но я все устрою. Самое большее через месяц или два ты будешь там, со мной. Забудь, что я наговорил при нашей последней встрече. Я люблю тебя, Света, – сильные руки схватили ее за плечи и притянули к себе. – Я люблю тебя, и нам будет хорошо вдвоем. А эта страна – пропади она пропадом!
Светлана не заметила, как спинки сидений плавно опустились, и она уже лежала в его объятьях. Сильные мужские руки обвивали ее плечи, скользили к талии и ниже… Жаркая волна зародилась где-то в глубине тела и быстро поднималась, сметая остатки разума, заставляя забыть, где она, что с ней…