Упала тусклая звезда
С экрана небосвода.
За ней пришла ко мне беда —
От музы жду развода.
Не по душе ей «красота»
Стихов моих невзрачных,
Плети, мол, сеть, чтоб простота
Не знала форм удачных!
Стихи, мол, ребус и кроссворд,
Запутанное дело,
Пусть «репу» чешет наш народ,
Как звери чешут тело.
Ведь ясность – горе для стиха,
Не хватит рифмы точной,
Пиши «ой, ба, ага, ха-ха» —
Вот сказ богини строчной.
Дала зараза стрекача,
Боясь руки тяжёлой,
Убить готов был сгоряча,
К ЕМ отправил голой.
С Пегасом дело посложней,
Кормить беднягу надо,
Кто в юности не пас коней,
Тому Пегас – «засада».
Шампунь дегтярный, порошок,
Чтоб шлифовать копыта,
Подковы высотой с вершок,
И грива чтоб завита.
На корм ему нейдёт овёс —
Он «вышел» из Горгоны!
Стихов ему две тонны снёс,
Лететь чтоб к Аполлону.
Но был напрасен мой уход
За лёгким дивным телом —
Собрался выехать в народ,
Седло с Коня слетело!
Пришлось конягу подарить
Поэту с крепким задом,
Кому лениво стих творить
С его большим окладом
Не нужен мне теперь балласт,
Кропаю молчаливо,
Пусть графоманистый «фантаст»
Плетёт стихи, как гриву!
Работа или стихи?
О, сколь стихов, как сказка, чудных
Готовит Муза мне с утра
Среди забот суетных, нудных —
От них в конторе шум, жара!
Звонки, ответы и вопросы
Меня готовы поглотить,
Но я, как истинные россы,
Умею с ловкостью творить —
Перед начальством не маячу
И в действах точен, как Буре,
В шкафу Пегаса тайно прячу,
Встречаю Музу во дворе.
Веду я с ними совещанья,
В обед летаем на Парнас,
Забыв про план и обещанья,
Строчу, Читатель, стих для Вас!
И сменной нет переработки,
А оба плана выдаю —
И обхожусь без грамма водки,
От творчества не устаю.
Мне за стихи, увы, не платят,
И за полёты стаж нейдёт,
Оклада с премией мне хватит —
Пусть красота мир создаёт!
Самомненье
Вы, друзья, меня читайте,
Восхищенья не тая,
Будет лучше, так и знайте,
Чем читать вас стану я!
Сказочки
Буратино по Высоцкому
Папань, ты глядь какие куколки!
А ноги – давняя мечта,
Бьют по паркету туфли-стукалки,
А попки – просто красота!
Ты, Карло, глянь, какие спиночки,
Сейчас закрыл их Арлекин
Но лучше нет, чем у Мальвиночки,
И в мире стан такой один.
На пуделя смотри, папань,
Прошу тебя, повыше встань,
И на Пьеро-паршивца глянь,
Он просто – дрянь!
Знай, я завидую Пьеро,
Что есть в штанах его «добро»,
Мальвина, глянь, к нему, как льнёт,
А мне, болванке, не везёт!»
«Меня послушай, Буратинушка,
Пока ты глупый и пустой!
Чтоб быть твоей женой Мальвинушке,
Ты ценен тем, что холостой!»
Маяковская репка!
В пол-репки солнц закат пылал,
скатился август в Лету,
Жара сплыла, сентябрь шагал,
в деревне было это.
Пригорок с репкою горбил
Тибетскою горою,
Дед матом бабку торопил:
«Тащи её с ботвою!»
Старухе репка не далась,
она уже на грани,
Работа вмиг у них свелась
к густой крестьянской брани.
Соседку старый пригласил,
с кем вёл он шуры-муры,
Но не хватило этих сил,
ботву измяли дуры.
Тут внучка с зятем подошла,
с манерами жучилы,
И лишь ухудшили дела,
сломав у «кошки» вилы.
Осталась репка бы в земле,
не будь того мальчишки,
Что первый парень на селе – дисплей,
модем и «мышка».
Он вмиг забрался в Интернет,
где правит модератор,
И через час уже с паллет
к ним съехал экскаватор.
Забудь слова: «Как у людей!»,
быть разум должен крепким —
Инет! И никаких гвоздей —
вот лозунг мой и репки!
Теремок
Мой дальний дядюшка из Того
от денег крупных занемог,
Его призвал посланец Бога,
и мне достался теремок.
Построен он на Пикадилли,
куда гулять и вас водили,
Там собирался жить и я,
но вреден Лондон для меня,
В деревне жил я серой мышкой,
не ведал слова: миллион,
Наследство, рента, Альбион,
знал о богатстве я не слишком.
Но, слава Богу, есть друзья,
кому доверил домик я.
Примчалась первою лягушка,
кто заслонил собой экран,
Тусовщица и «львица» Ксюшка,
устроить в доме балаган.
За ней приехал Борька-зайчик,
небезызвестный Березайчик,
И прихватил второй этаж,
чтоб там устроить эпатаж.
Пришло внезапно сообщенье:
взять третий хочет рыжий Лис,
Хитрее нет среди подлиз —
не будет дом без освещенья,
Хотя он на руки не чист.
но в нано он – «специалист».
Этаж четвёртый заграбастал
приятель моего дружка,
Что кепкой лет пятнадцать хвастал,
как волк степной, хотя с лужка!
И жили бы семьёй мы дружной,
не стали бы порой говеть,
Но слышен стал вдруг рёв натужный,
направил взор на нас Медведь.
Внезапно вылез из берлоги,
зрит с завистью издалека:
«Ах, вы не платите налоги?»,
и нет в помине теремка!
Сожаления весёлого гуляки
Дни и годы – лишь балы,
Девки, танцы и столы,
Головная боль и встречи,
Расставания и речи,
Домино и карты, пьянки,
До утра порой гулянки,
От жены своей рога —
Это жизни берега!
А забытые носки —
Жизни нашей колоски.
Но моя засохла нива
Оттого, что жил красиво…
Смеюсь над штампами…
Зафевралило, запуржило,
Завалентинило вконец,
Январь в тепле закоротило
На сотни тысяч мегагерц.
Февраль себе скерцо,
На мирозданье несмотря,
Откроет к Валентину дверцу,
Влюблённым карточки даря.
Закроют тучи просинь неба,
Метель дорожки заметёт,
Но ненадолго, как плацебо —
Прекрасный март уже грядёт.
Ослабнут крепкие морозы,
Увидим вновь букеты роз,
Коты изменят свои позы,
Кто до любви зимой дорос.
Мужчин замартит, в ком есть силы,
Пускай заснежена глава,
Они – самцы все до могилы,
Хотя и движутся едва.
Скорей февраль отдай концы,
Мужская похоть наготове,
Адама славные птенцы
Сгорают от кипящей крови!
Буратино от Лермонтова
Признайся, папа, тело – липа,
Во мне нет мозга или чипа, пустая голова!
А ты ведь славился когда-то,
Что резал из дубов солдата,
И ныне вся ума палата – о прибыли слова!
Ты заложил под чувства мину,
Люблю я трепетно Мальвину, ты про сучок забыл!
Теперь живу я импотентом,
Нет сольдо, бакса или цента,
И Карабас с меня проценты безжалостно слупил!
Пристрой мне что-нибудь без клея,
Тогда любить, как все сумею, воткни хоть карандаш!
Не будет он торчать без дела,
Владел Мальвиной бы всецело,
Писал бы им стихи я смело, не то, что Данте наш.
Дам Карабасу кучу лекций
Всадив десятка два инъекций в его богатый зад.
И будут куклы все, как кошки,
Меня испытывать немножко,
Не станет карандаш гармошкой, и в жизни будет лад!
Стихотворный целлюлит
Я – мужчина крепкий, пылкий,
Очень лёгок на подъём
Я у Музы на посылках,
А творим всегда вдвоём.
Нам на хлеб едва хватает,
Мясо – только в выходной,
Много денег Конь сжирает,
Но он мне, как брат родной.
Я готов с ним поделиться,
Хлеб последний свой отдам,
Как же здесь стихам не литься?
Всё – Пегасу и для дам!
Да простит меня, Читатель,
Что не видит книг моих,
Не работник я – мечтатель,
Мой обед – прекрасный стих!
Целлюлит в рублях не нужен —
Час свободный мой займёт,
Стих достойный мне на ужин
Очень даже подойдёт.
Не грусти, Поэт, без чая,
Для полёта скинь свой вес,
Муза пусть стихом встречает,
У неё свой интерес.
Тяжела ты, ночь поэта!
Вечер хмурый к дрёме клонит,
Ночь пустая и глуха,
И душа поэта стонет:
Вновь к утру он без стиха.
Кофе выпит, в банке пусто,
Нет заветного листа,
Рифма ломкая до хруста,
Вся банальна и проста.
Мысль хорошая не зреет,
От соседей слышен стук,
Между ног хозяйство преет —
Всё мешает действу рук.
Лак испорчен на паркете
От несвязанной ходьбы,
Дым хозяйский в туалете
Собирается в клубы.
Муза долго не приходит
Запылился венский стул,
По поэтам, верно, бродит
Или вновь взяла отгул.
Спит неверная супруга,
Храп сбивает пыль с ушей,
Воет наш герой белугой,
Вычищает плешь от вшей.
Ночь устала от безделья
И спешит встречать рассвет,
Нет в природе лучше зелья,
Чем признать, что не Поэт.
Хотел жениться бедный «Йорик»!
В моей душе страданья, муки,
Внутри от чувств я пересох,
Себя отдать желаю в руки,
Пока мой имидж так высок.
Согласен мужем быть Лолиты,
Собчак, прошу, не предлагать,
Её все шуточки избиты,
И очень любит Ксюша лгать.
Борисовна совсем больная,
Максим, похоже, замотал,
Она душою мне родная,
Но мне не влезть на пьедестал.
Быть мужем не желаю старой,
Пусть и богатой, как Роман,
Годится в жёны мне Ротару,
Но там с любовником – туман.
Эх, Настеньку бы Волочкову —
Ей показал бы пару па!
Но как связать судьбу с «очковой»,
Вдруг в жизни хамка и глупа?
Присматривался к Матвиенко
О прошлом годе, по зиме,