Он не мог упустить такую возможность.
– Он же постоянно отправляет тебе письма. А теперь и посылку! Я подумал, что, может…
– Если у тебя все, то иди уже, – буркнул Йенс и вернул ему квитанцию и ручку.
В глубине души почтальон надеялся, что Йенс тут же примется открывать посылку.
– Может, тебе помочь с посылкой? У меня есть нож…
– У меня тоже, – холодно ответил Йенс и угрожающе посмотрел на почтальона. Руки Хордера напряглись.
– Ну тогда… всего хорошего! – бросил почтальон и поторопился сесть в машину.
Уже повернув на Хальсен, он увидел, что Йенс все еще стоит у шлагбаума и смотрит на него.
Он походил на дикаря. На слетевшего с катушек дикаря.
Почтальон явно был не тем человеком, чтобы кого-то подозревать, но у него уже давно родилась теория о том, что Йенс что-то сделал со своей матерью, возможно, убил. Может, он спрятал ее труп в этом контейнере? Эта мысль, конечно, никогда бы не пришла ему на ум, если бы он однажды не перекинулся парой слов с паромщиком в Сеннербю. Тот рассказал, что в то Рождество Эльсе Хордер точно не уезжала с Ховедет на пароме – а у него все пассажиры были под контролем. Правда, теории почтальона его совершенно не интересовали. Надо сказать, они вообще мало кого интересовали.
В то же время никому, кроме почтальона, не удавалось застать Йенса Хордера у шлагбаума. Этот парень точно что-то скрывает. И к чему этот угрожающий взгляд?
Больше всего почтальона раздражало то, что в трактире ему и рассказать-то особо нечего.
«М – Инновации для жизни»
Маловероятно, что это воспримут всерьез. И что его вообще будут слушать. Ему постоянно твердили, чтобы он оставил Хордера в покое. У него горе, да и ничего нет плохого в том, что он немного странный.
Черт бы побрал этого Хордера!
«М»
Йенс дождался, когда машина почтальона скроется из виду.
Он начал с письма – плотный коричневый конверт, внутри которого лежал белый конверт с деньгами. Как и всегда. Йенс достал его и проверил содержимое. Все как обычно. Только письмо в этот раз было заказное.
Было и еще одно отличие – рядом с белым конвертом лежал свернутый лист бумаги.
Йенс медленно достал его и заметил, что бумага была плотной с маленькими бороздками. На свету она стала цвета слоновой кости, а когда Йенс развернул листок, то увидел водяной знак.
Письмо из какой-то организации. Листа было даже два – они были скреплены.
Йенс узнал почерк брата.
Дорогой Йенс,
Как же долго мы не виделись. Это моя вина. Мне нелегко было писать это письмо, но надеюсь, ты все же прочтешь его.
Также я надеюсь, что ты спокойно воспринял то, что я присылаю вам деньги каждый месяц. Отправляю наличные, потому что так удобнее и чтобы никто об этом не знал. Не хотел создавать вам проблем – я и так их не уменьшил, бросив вас. Не знаю, простил ли ты меня, но мне бы хотелось надеяться на твое прощение.
Уверен, ты прекрасно справляешься с делами мастерской. Вам с отцом никогда особенно и не требовалась моя помощь, поэтому побег – это меньшее, чем я мог тебе помочь. Признаю, что сделал это в том числе ради себя. Я пытался начать все заново и жить с чистой совестью. Правда, последнее мне плохо удалось.
Я так и не простил себя за то, что бросил вас в тяжелые для семьи времена. Но мне просто необходимо было уехать. Как ты, наверное, и сам понимал, я не мог найти себя на Ховедет. Меня так невыносимо тянуло к приключениям, а бесконечные обязанности, ответственность и мамины ожидания меня душили. Мне словно перекрыли кислород. Мы жили так изолированно от внешнего мира, а мне хотелось чего-то другого. Я хотел в город, хотел увидеть жизнь. Тебя же интересовали только деревья.
К тому же ты стал таким тихим, Йенс. Не могу тебя в этом упрекать – и никогда не упрекну! – потому что знаю, как тяжело тебе пришлось после смерти отца. Но я был так зол на тебя тогда, так как просто хотел поговорить. Мне так тебя не хватало. Я скучал по тебе, хоть ты и был рядом. Я не мог этого вынести.
Потом я познакомился с парнем, который отдыхал в летней вилле в Армслеве. Мы разговорились. Он – инженер, приехал с материка, и ему понравились мои идеи. Это к нему я ездил, когда меня подолгу не было дома. Он предложил мне работу в своей компании. Сначала я отказался, потому что решил, что не могу бросить вас. Но потом все же передумал. У меня в кармане долго лежала его визитка, но я не решался показать ее тебе.
Я получил отличную работу, сразу с хорошей зарплатой. Потом я решил начать свой собственный бизнес. Мы занимались изготовлением разного рода предметов из металла и стали – главным образом, делали шкафы и ящики для картотек. Но больше всего мы преуспели в изготовлении механических елочных подставок. Ты представляешь? Я так много на них заработал, что даже открыл филиал в Австрии.
Все это время в городе у меня была надежная коллега, которая каждый месяц исправно отправляла деньги на Ховедет. И, как я понимаю, она отлично справлялась с этой задачей. Сейчас я вернулся в город и сделал ей предложение! Мы живем в уютной квартире, но подумываем о переезде. Планируем создать семью. Моя невеста немного моложе меня.
Я стал очень скучать по тебе и маме. Я много думаю о вас. Но связаться с вами очень сложно.
Как-то раз я все-таки набрался смелости и позвонил в корстедский трактир. По-видимому, мне ответил новый владелец (потому что это точно был не Олаф). А может, это ответил один из гостей. Когда я звонил, в трактире была вечеринка в канун Рождества. Я не представился, просто осторожно спросил про вас. Я же знаю, как тут распускают сплетни, и, как я уже сказал, не хотел создавать вам проблем. Мне ответили, что Эльсе больше не живет на Ховедет, но недавно приезжала к вам в гости и, наверное, уже уехала.
Какое-то время спустя я обедал в ресторане, и ко мне подошла женщина. Она сидела за соседним столиком и случайно услышала мою фамилию. Оказалось, она знает Эльсе Хордер! Мама долгое время жила у ее подруги (выяснилось, что наша мама и ее подруга – двоюродные сестры). К несчастью, у этой подруги была серьезная травма головы после аварии, поэтому моя новая знакомая не знала, где моя мама сейчас. Но она точно была уверена, что по тому адресу мама больше не живет.
Разумеется, ты обо всем этом знаешь. Ты же в курсе, где сейчас живет мама? Она снова переехала к тебе? Ты всегда умел находить с ней общий язык и управлять ее желанием все контролировать. Меня всегда это в тебе восхищало.
Но больше всего меня порадовало, что ты по-прежнему живешь на Ховедет! Человек из трактира, с которым я говорил по телефону, сказал, что у тебя есть жена и дочка. Как же я рад за тебя, Йенс! Надеюсь, что ты счастлив.
Я так хочу ребенка. Поздно я стал задумываться о семье – потратил лучшие годы на разработку и производство новых изделий. Знаешь, я бы хотел так же любить природу, как ты и отец. В этом всегда было что-то неподдельное, настоящее. Теперь я скучаю по чувству, которое испытывал, держа в руках спиленное дерево. Мне не хватает свежего воздуха, леса, моря. Наверное, поэтому мы с невестой подумываем о переезде на остров, если не Ховедет, то на главный остров. Что скажешь?
Но сначала мне бы хотелось приехать навестить тебя и твою семью. Хочу наладить наши отношения, если ты не против. Буду ждать твоего письма. Или звонка. Звони, если есть такая возможность (адрес и номер телефона указаны внизу).
Твой любящий брат,
Могенс
P.S. Я не сомневаюсь, что твои деревья – самые лучшие в Дании. Конечно, металлу и пластику ты предпочитаешь древесину, но я все же решил отправить тебе елочную подставку от нашей фирмы. Она лежит в посылке.
Йенс Хордер дважды сложил письмо и убрал его во внутренний карман. Конверт с деньгами он положил в боковой карман куртки. Потом он посмотрел на громоздкую посылку, взял свои пакеты и пошел в сторону дома.
Незнакомец на Ховедет
После того как тот незнакомец отошел от собаки, я следовала за ним всю дорогу из леса. В какой-то момент он практически заметил меня. Во всяком случае, он долго смотрел на то место, где я пряталась. Но я стояла неподвижно – а я очень хорошо это умею, – и он побрел дальше. Он прошел мимо белой комнаты – было так странно, что он выбрал именно такой путь, а не самый простой, прямо по гравийной дороге, поэтому я задумалась о том, не знает ли он наши ловушки. Но это же невозможно!
Ему просто повезло.
Мне было страшно. Я не понимала, чего он хочет. Папа еще не вернулся, а мама лежала наверху в спальне и ничем не смогла бы мне помочь. А этот мужчина видел собаку и капкан, да еще и поднял мою стрелу. Я видела, как он держит ее в руке! Я боялась, что он ищет меня. Но как он мог знать, что я там была? Он меня не видел. Да и вообще – я же умерла!
Уже зайдя к нам во двор, он долго стоял ко мне спиной. Я уверена, что он смотрел на все наши вещи. Наверное, он не привык видеть так много предметов в одном месте, только если он тоже иногда не ездил на свалку.
Мне бы очень хотелось знать, что ему нужно. И чтобы пришел папа. Вместе с тем я боялась, что он придет. Больше всего мне хотелось, чтобы незнакомец просто ушел, не попадая в капкан и не встречаясь с папой.
Тем временем он просто стоял у нас во дворе спиной к лесу. Я думала, что он сразу пойдет к дому, и выжидала затаив дыхание. Что, если он решит пойти мимо комбайна?
Чтобы пройти от белой комнаты прямо к дому, ни в коем случае нельзя идти по тропинке мимо красного комбайна. Сначала нужно идти по проходу, который вьется змейкой рядом с сараем, потом – вернуться к мастерской, обязательно справа обойти старую конфорку, и вот – входная дверь. Я никогда не забывала, какие проходы нужно выбирать, потому что всегда вспоминала взгляд, с которым папа учил меня.
Не знаю, что не так с конфоркой, но кажется, если пойти не справа, а слева, она могла упасть с горы кубиков, на которой стояла.