С приездом Кутузова в армию сразу родилась поговорка: «Приехал Кутузов бить французов».
Да и сам Михаил Илларионович тут же заявил:
– Ну как можно отступать с такими молодцами!
Однако первое, что он сделал, – это был приказ… о дальнейшем отходе на восток. И что характерно, никто не стал роптать. Никто не упрекал Кутузова за то, за что Барклая-де-Толли еще вчера назвали изменником…
Конечно, падение Смоленска было несомненным успехом Наполеона: русские войска теперь до самой Москвы не имели другого сколько-нибудь значительного опорного пункта. Не случайно Кутузов, узнав об оставлении города, произнес: «Ключ к Москве взят». Однако успех этот дался французам немалой ценой: после Смоленска Наполеон располагал не более чем 135–140 тысячами боеспособных солдат. Перед французским императором, бесславно взявшим пустые развалины древнего русского города, встал вопрос: что дальше? Поначалу он был тверд в своем намерении остаться на зиму в Смоленске, но настроение императора переменчиво, и он вдруг решает, что сильно изнуренная при отступлении русская армия отныне «может лишь присутствовать при падении ее городов, но не защищать их», а потому надо идти дальше. К этому Наполеона подвигло и то, что Александр I оставил без ответа предложение заключить мир, направленное ему сразу же после оставления русскими войсками Смоленска. Как мы знаем, это решение оказалось для французов роковым. В то время никому не дано было знать, когда именно наступит день решающего наступления на захватчика, день, когда русская армия соберет достаточно сил и ударит по ослабленному врагу, не оставив ему ни единого шанса на спасение… Этого, как известно, удалось добиться лишь в начале октября 1812 года в Тарутинском лагере. А еще через несколько недель Смоленск был освобожден. Жителям предстояло потратить очень много сил на восстановление почти полностью разрушенного города.
Глава пятнадцатаяПоследствия наполеоновского нашествия
В книге хранителя древностей Смоленского городского историко-археологического музея В.И. Грачева «Смоленск и его губерния в 1812 году» так описывается Смоленск после того, как в нем побывали наполеоновские захватчики:
«Страшное зрелище представлял Смоленск по выходе из него неприятеля. Дорога от Московской заставы до Днепра покрыта была человеческими трупами и падалищем. Ямская слобода, обращенная пожарами в поле, ледяная поверхность Днепра и вся набережная уставлены были брошенными фурами, зарядными ящиками, пушками, понтонами и экипажами, всюду разбросаны были разного рода ручные оружия, и среди них бродили, как тени, и умирали от холода и голода погонщики и солдаты. Несчастные кутались в священнические рясы, стихари, женские салопы; на головах седых ветеранов надеты были капоры, ермолки или рогожи. Уста их изрыгали богохульства и слали проклятия Наполеону; многие, обнажив в отчаянии грудь, призывали смерть и падали тут же от ее руки».
В Смоленске до нашествия неприятеля было 15 тысяч жителей, после же 1812 года не насчитывалось и 10 тысяч.
Каменные дома были разрушены, а большинство деревянных сожжено; деревья в садах обгорели и засохли. По словам одного современника, «Смоленск нельзя бы было назвать городом, ежели бы не имел окружающей его огромной стены и оставшихся каменных церквей».
Альбрехт Адам. Смоленск 19 августа 1812 г. XIX век
Окрестные слободы и деревни были все выжжены и разрушены, да и город существовал, по словам очевидцев, только номинально. Повсюду виднелись только стены каменных домов, потому что деревянные постройки, из которых состояла большая часть города, за исключением весьма немногих, исчезли. По сути, от города остался один скелет.
В Смоленске в 1812 году сгорело 45 каменных домов и 1568 деревянных, 69 лавок каменных и 248 деревянных. Из 2250 обывательских домов, лавок и заводов уцелело лишь 350. Убытки города простирались до 6,6 млн рублей. Улицы были усеяны разбросанными пушками, которых удалось собрать 167, но очень много их было потоплено в реках – вместе с ядрами и другим оружием.
Оставшимся жителям страшно было выйти из своих убежищ, сердце обливалось кровью при виде улиц, покрытых трупами. Кругом были пустота, разоренье и смерть…
Бомбардировка, пожары, грабеж, производимый французскими войсками, сделали красивый перед тем город неузнаваемым <…> Наполеон несколько раз ездил по разоренным окрестностям, где не оставалось и следов прежнего благосостояния, и прогуливался по испепеленному городу, безмолвно глядя, как воины его грабили догоравшие дома и истязали беззащитных граждан.
После «грозы 1812 года» в Смоленске целыми осталось только три храма, остальные же были поруганы, осквернены, разграблены, а некоторые сожжены до основания. Теплый Богоявленский собор был превращен в лазарет, иконостас попорчен, иконы уничтожены, похищена одна половина серебряных царских врат, а другая изломана.
Спасо-Преображенский Авраамиев монастырь уцелел от пожара только благодаря тому, что в нем в верхнем этаже жили французские офицеры, а в нижнем располагались лазарет и хлебный склад. Свято-Троицкий монастырь тоже уцелел, но внутри у него все было сильно разорено.
Свирская церковь пострадала внутри, на церковном кладбище французские солдаты разводили костры и поддерживали огонь досками от клиросов и икон. Церковь Петра и Павла на Городянке была сожжена.
Смоленск в XIX веке. Почтовая открытка
Интересна история церкви Смоленской иконы Божией Матери. Она была освящена 3 мая 1800 года епископом Димитрием (в миру – Даниил Устимович). Икона Богоматери временно находилась в доме именитого горожанина Ковшарова, устроившего в одной комнате общую молельню. Скоро церковь оказалась тесной, и в 1811 году стали строить новый храм на ее месте. В 1812 году храм уже был готов, но его не освятили по причине нашествия французов, которые разграбили его.
6-го августа 1812 года Наполеон с балкона этого храма наводил две пушки по нашей батарее, стрелявшей в город из-за Днепра. Во время занятия Смоленска французами в надворотной церкви и в лавках под нею были французские хлебные магазины, после чего окна в ней оказались побитыми и иконы попорченными. Когда французы шли обратно через Смоленск, то для предупреждения грабежа хлебных запасов голодной армией ворота Днепровские были затворены, но солдаты разбили их и, ворвавшись через них в город, в самое короткое время разобрали все запасы.
Сама икона Смоленской Божией Матери во время войны с Наполеоном находилась в русских войсках (с августа по ноябрь 1812 года). Известно, что ей молились М.И. Кутузов и его армия перед Бородинским сражением. Храм же после боев за Смоленск был частично разрушен, и его потом восстановили в течение двух лет. В проектных работах принимал участие губернский архитектор Михаил Никифорович Слепнёв.
Сильно пострадали и сельские храмы Смоленского уезда: церкви в селах Хохлове, Богородицком, Цурикове были сожжены. В селах Панском, Дресне, Катыни, Бобырях храмы остались целы, но имущество их было разграблено. В Красном обе церкви – соборная и кладбищенская – были разорены, в обеих церквях разграблено все имущество.
В Дорогобуже были сожжены три церкви: Богоявленская, Покрово-Пятницкая и Иоанна Богослова. Остальные храмы города уцелели, но подверглись поруганию и разграблению.
Троицкий Болдин монастырь, брошенный настоятелем игуменом Дорофеем с братией, наполеоновские войска разграбили. Один инок этого монастыря по имени Алексий остался. При вступлении французов в монастырь один из офицеров, войдя в собор, сказал: «Виват Наполеону!» Потом он потребовал от Алексия повторения этих слов, на что монах смело ответил: «Виват Александру!» В раздражении офицер ударил монаха саблей по щеке, но вновь услышал от него прежний ответ. Офицер вновь замахнулся саблей, но не ударил, а плюнул в Алексия и вышел из храма. Вскоре захватчики нагнали в монастырь пленных русских солдат, а иных запирали в соборной церкви, местные иконы вынимали из иконостаса, а в прочих церквях ставили лошадей.
Только в Рославле все церкви уцелели, так как город находился в отдалении от центра губернии.
В Смоленске трупы складывали большими кучами и сжигали, а когда сказался недостаток в дровах, то возле кладбища, а также на западной стороне города стали вырывать глубокие ямы и клали в них трупы рядами, пересыпая каждый третий ряд известью.
Уборка трупов продолжалась около трех месяцев. С наступлением весны, когда сошел снег, опять обнаружилось много человеческих тел в садах, огородах, озерах, прудах и даже в колодцах. Для предупреждения распространения заразы перед домами днем и ночью жгли кучи навоза…
Ф.Н. Глинка в своих очень эмоциональных «Письмах русского офицера» написал о событиях под Смоленском так: «Теперь Смоленск есть огромная груда пепла; окрестности его – суть окрестности Везувия после извержения <…> Третьего дня дрались, вчера дрались, сегодня дерутся и завтра будут драться! Злодеи берут одним многолюдством. Вооружайтесь все, вооружайся всяк, кто только может, гласит, наконец, главнокомандующий в последней прокламации своей. Итак, народная война!
Его императорское высочество Константин Павлович, усердно разделяющий с войском труды и опасности, был свидетелем кровопролитного боя и страшного пожара смоленского. С душевным прискорбием взирал он на разрушение одного из древнейших городов своего отечества <…> Жители Смоленска неутешны. Несчастия их не описаны. О, друг мой! Сердце твое облилось бы кровью, если бы ты увидел злополучие моей родины. Но судьбы вышнего не испытаны. Пусть разрушаются грады, пылают села, истребляются дома, исчезает спокойствие мирных дней, но пусть эта жертва крови и слез, эти стоны народа, текущие в облако вместе с курением пожаров, умилостивят, наконец, разгневанные небеса! Пусть пострадают области, но спасется Отечество! Вот общий голос душ, вот искренняя молитва всех русских сердец!»