[714] Упоминая этот памятник, М.К. Каргер отмечал, что никаких данных для установления его наименования нет. Н.Н. Воронин вслед за местными историками-краеведами называл его церковью св. Марии; но это церковь св. Кирилла: других церквей домонгольского времени на Чуриловке нет. Чурило — по-древнерусски Кирилл. После разрушения в XVI–XVII вв. церкви св. Кирилла приходским храмом этих мест стала, по-видимому, церковь Архангела Михаила и древнее наименование слободы отошло на второй план. Для понимания назначения этой части города необходим небольшой экскурс в смоленские события XII в.
В 1136 г. Ростиславу удалось, наконец, учредить в Смоленске епископию. Приняв это решение в 1134 г., после смерти переяславского епископа Маркелла, который противился этому, в 1135 г. Ростислав укрепляет «град великий Смоленск»[715], т. е. окольный город, и отстраивает церковь Спаса «верх Смядыни»[716]. Новый епископ грек Мануил получает на детинце среди других княжеских пожалований «огород с капустником»[717], т. е. рядом с княжеской резиденцией. Почему? Не здесь ли на одной горе с князем было первое епископское местообиталище? Проследим дальнейшее строительство Ростислава в городе. Оно теперь идет в двух направлениях. В 1145 г. он отстраивает в Смядынском монастыре каменный храм[718], в эти же годы на детинце строится бесстолпная капелла, а также какое-то здание (терем или башня). В 1150 г. 15 августа по какой-то причине на детинце происходит освящение собора Мономаха[719], а 30 сентября весь детинец передается уже официально епископу[720].
Если учесть, что в домениальных владениях в южной части земли Ростислав отстроил две крепости — одну назвав своим именем — Ростиславль, а другую именем отца — киевского князя, которого он необычайно чтил, — Мстиславль, то можно признать, что этот князь, может быть понимавший, что его княжение в Смоленске будет длительным, имел крупные планы преобразования и укрепления Смоленской земли. Неизвестно, понимал ли он, укрепляя столицу, грядущую опасность княжеской власти — ее борьбу с растущими силами горожан, но мы видим, что постепенно передавая церкви старую крепость — городской детинец (в 1136 г. огороды и, возможно некоторые строения у Успенского собора, а в 1150 г. уже весь холм детинца), Ростислав усиленно возводил здания (и, вероятно, стены) смоленской святыни — «второго Вышгорода» — Борисоглебского монастыря на Смядыни и рядом еще один монастырь. Заложив в 1145 г. основу — храм Бориса и Глеба, через 5 лет, в 1150 г., т. е. тогда, когда храм был готов, Ростислав смог, видимо, наконец окончательно оставить детинец и переехать в новую удаленную от горожан резиденцию (ее филиалом, полагает Н.Н. Воронин, была еще и загородная, возможно, летняя резиденция в местах княжеской охоты[721] и сохранившаяся до сих пор церковь Петра и Павла, построенная этим князем), находящуюся за Днепром. «Загадочное» освящение епископского собора, следовательно, объясняется просто: храм ремонтировался при окончательной передаче старой крепости епископии.
Итак, к 50-м годам XII в. смоленский князь покинул первоначальную резиденцию в городе и, подобно полоцкому князю (в Бельчицах), обосновался либо в самом Борисоглебском монастыре, либо вблизи от него: наступала пора конфликтов князей с горожанами и вне городских стен князь чувствовал себя свободнее… Теперь надлежит вернуться к слободе Чуриловке, для интерпретации которой потребовался весь этот экскурс.
Ростислав правил в Смоленске 35 лет (1125–1159 гг.), за это время у него родилось пять сыновей и, можно полагать, существовали уже и внуки. Семьи сыновей выделялись, многие из них получали, несомненно, земельные наделы в городе в княжестве (в Торопце, мы знаем, позднее сидели князья младшей линии Ростиславичей), но не приходится сомневаться, что каждый Ростиславич, подобно уже упомянутому Давыду, имел свой двор в княжеской столице. Чуриловка была, по-видимому, той территорией вне пределов детинца и окольного города (они были, несомненно, давно застроены, да и селиться князьям, мы видели, там было неразумно), где селились князья. Лучшее место занял, как мы видели, первенец Ростислава Роман. Его двор был у самого Торга. При выделении этого княжича городские конфликты еще так князьям не угрожали. Двор Давыда с церковью Михаила Архангела был уже значительно дальше и ближе к Борисоглебскому монастырю. Ростиславичей было пять, и можно ожидать, что на Богословской и Свирской улицах (в древности Великой?) было еще три двора остальных княжичей и, вероятно, с особыми церквями, которые могли носить названия по их христианским именам. Есть ли какие-либо данные об этих именах? Могли ли так именоваться смоленские княжеские церкви?
Данные, которыми мы располагаем, позволяют говорить уверенно лишь о трех крестильных именах Ростиславичей: судя по летописи, второго сына Ростислава звали Рюрик-Василий, первого же Романа звали в крещении Борис, а третьего — Глеб, крестильные имена остальных Ростиславичей неизвестны, может быть их прояснят новые находки сфрагистических материалов. В Смядынском монастыре при Романе уже стоял Борисоглебский собор, что и объясняет, почему он назвал свою церковь по имени патронального святого его отца — Михаил Архангел. На интересующем нас участке в Чуриловской слободе было еще два храма — св. Кирилла и неизвестного святого на Свирской улице (Большой Краснофлотской). В Борисоглебском монастыре была еще церковь св. Василия, выстроенная в 80-х годах XII в., чуриловские же церкви — в конце XII — начале XIII в.[722] В Киеве в 1197 г. Рюрик Ростиславич на Новом дворе построил церковь своего патрона Василия. Можно полагать, что и в Борисоглебском монастыре им же была построена церковь св. Василия. Остаются две церкви в Чуриловке, которые было бы очень соблазнительно связать со строительством последних сыновей Ростислава (их имена в крещении неизвестны). Церкви могли быть сначала деревянными, но данных для этого, правда, нет.
Периферийные центры Смоленской земли
Источники называют свыше десятка крупных центров Смоленской земли, которые, всего вероятнее, были городами. Летописи говорят о Торопце (XI в.), Мстиславле (1156 г.), упоминаются и другие пункты: Василев, Красн (1165 г.) и др. Однако наиболее ценным является комплекс грамот смоленской епископии, где Устав Ростислава 1136 г. среди трех десятков наименований центров городом называет, мы увидим, только Вержавск[723]. Последний документ комплекса — так называемая грамота «О погородьи и почестьи», написанная во втором десятилетии XIII в., приводит наименования 12 «городов», из которых шесть оказываются новыми по сравнению с Уставом. Однако какие же из названных центров были всего вероятнее городами? Усматривая в епископских грамотах Смоленска эту неясность, М.Н. Тихомиров призывал пользоваться ими с максимальной осторожностью. Впрочем, он отмечал, что в Уставе «проводится ясное различие между городом и погостом. Так, у Вержавлян Великих показано 9 погостов, а далее говорится о городе Вержавске, как центре значительной сельской округи, состоящей из девяти погостов»[724]. Однако дальнейших источниковедческих выводов из этого наблюдения (см. Введение к этой книге) М.Н. Тихомиров не сделал. Что же дают письменные источники?
Мы видели, что список доходов князя, по Уставу Ростислава, составлен был в 1054 г. при выделении смоленского княжения[725]. Он начинался Вержавлянами Великими — волостью наиболее богатой и платежеспособной. В XI в. Вержавск не платил еще специальной дани: возможно его еще вообще не было, а может быть, он рассматривался тогда лишь как центр почти рядового погоста Вержавлян. Между 1116 и 1136 гг. он попал в число даньщиков князя как отдельный центр, независимый от своей волости, вносивший ему отдельно 30 гривен серебра. Если один из подвластных князю пунктов в 1136 г. уже мог выплачивать самостоятельную дань, то можно полагать, что позднее через несколько десятков лет в Смоленской земле будет уже несколько пунктов, «доросших» до такой же самостоятельности. Княжеских документов не сохранилось, но есть епископский, где действительно упоминается целый ряд, правда, не княжеских, но епископских доходов с самых крупных, по-видимому, центров земли. Это — последний документ комплекса смоленских епископских грамот, до сих пор должным образом не изученный. К нему мы и перейдем.
Уставная грамота «О погородьи» относится только к епископии и датируется 1211–1218 гг. В ней фиксируется получение двух видов поступлений: погородья и почестья.
Как видно уже из термина, «погородье» — доход, поступающий со смоленских городов. Он состоял главным образом из денежных взносов — урока, но включал и натуральные поступления лисицами[726]. Погородье уплачивалось всеми пунктами, внесенными в грамоту. Уже П.В. Голубовский отмечал, что в «летописи уроку всегда придается значение определенной дани, или определенного периодического денежного взноса»[727]. Погородье, следовательно, епископская дань с городов, аналогичная дани князя с Вержавска в 1136 г. (а позднее, вероятно, и с других городов).
Почестье — нечто иное. Прежде всего, оно не входило в состав погородья, как это казалось П.В. Голубовскому, а за ним А.А. Зимину