[841]. Здесь непонятно, что такое «гоны короткие»? Вероятнее, это ошибка переписчика. В.А. Кучкин предложил читать это, как «три куны короткие», имея в виду распространение в это время полугривны[842]. Но это сомнительно: подобный термин неизвестен, да и вряд ли полугривны именовались «короткими», так как они были меньше гривен не только в длину, но и в ширину, и скорее назывались бы «малыми». Величина почестья Дорогобужа несколько неожиданна: гривна и 5 лисиц составляют 112,5 гривны кун; Дорогобуж, следовательно, платил самое крупное почестье. Почему? Земли вокруг Дорогобужа, судя по курганам, были заселены еще в XI в. С запада они граничили со Свирковыми Луками и «уездом княжим» — княжескими домениальными землями[843]. Видимо, в 1136 г. с земель, где позднее возник Дорогобуж, не взималась дань потому, что они также не были включены в княжеский домен. На детинце Дорогобужа находили плинфы[844], значит, и там в домонгольское время существовала, как и в других домениальных городах — Мстиславле и Ростиславле, каменная церковь. Остается заключить, что в 1211–218 гг. город Дорогобуж также был домениальным центром с большим храмом и мог платить епископу самое крупное почестье.
Дорогобуж «раскинут по отлогости горы на левом берегу Днепра и имеет крепость, защищаемую окопом из кольев и брусьев», писал в 1661 г. Л. Мейерберг. «Дорогобуж — город деревянной, в нем 3 замка: один на горе, а два под горою, и около среднего замка по обе стороны еще два малых замка, а около всего того города ров земляной и палисады», — уточнял в первой половине XVIII в. И.К. Кирилов. В начале XIX в. деревянных сооружений на детинце уже не было. Словарь Щекатова знает лишь «крепость городскую, земляную»[845].
Детинец города[846] (есть сведения, что он именовался Верхним Замком)[847], расположен на левом берегу Днепра, вблизи правого берега его притока Ардашевки (Ордашны). Долина, покрытая всхолмлениями, на которой стоит крепость, с востока омывалась еще вторым притоком Днепра — р. Дебрей[848]. По приказу Екатерины II в 1879 г. на детинце была выстроена церковь и дворец со службами. В 60–80-х годах XIX в. там были возведены еще присутственные места и «два магазина провиантского ведомства»[849], что не могло не нарушить культурного слоя памятника (хотя в войну 1941–1945 гг. все это и было сметено). Площадка детинца (130×130 м) имеет ярко выраженную круглую форму, она возвышается на высоте 21 м и сохранила еще остатки вала по ее краю с напольной стороны. Въезд — с юга, где ныне имеется высокая дамба. В целом памятник напоминает городища в Торопце, Мстиславле и Ростиславле.
О «малых замках» И.К. Кирилова сведений нет. К детинцу примыкал некогда, по-видимому, посад (неизвестно, когда возникший) с церквями Параскевы Пятницы, Троицы, Бориса и Глеба и Покрова. Все эти наименования встречаются в домонгольское время, не исключено, что и посад возник в XIII в.
Культурный слой детинца залегает до глубины 3,2 м. С глубины 2,6 м появляются стеклянные браслеты, сигнализирующие о верхней границе слоя XIII — начала XIV в. Самая ранняя керамика найдена нами на глубине 30–40 м выше материка и датируется она второй половиной XII в. (любезное определение Г.П. Смирновой)[850].
А.Н. Насонов связывал возникновение крепости Дорогобуж с походом Святослава Ольговича в верховья Угры в 1147 г., когда местность, принадлежавшая Смоленску, была опустошена. «С этой стороны, вероятно, и ранее грозила опасность, — писал он, — чем и объясняется построение восточнее Смоленска на Днепре крепости Дорогобуж и Ельны»[851]. Это заключение, основанное лишь на логических данных, подтверждается археологией: шурф на дорогобужском детинце выявил несколько выше материка керамику второй половины XII в., крепость же возникла, скорее всего, немного ранее, и слой, в котором в этом шурфе материалов не найдено (он очень небольшой), следует датировать серединой XII в. Как уже говорилось (см. раздел о домене князя), и эта датировка может быть уточнена: название Дорогобуж указывает, что эта смоленская крепость построена между 1151 и 1159 гг.
Ржев. Особняком стоит еще один «город» домонгольской Руси — Ржев (Ржевка), сведения о котором для домонгольского времени крайне скудны. Первое упоминание о памятнике относится к 1216 г. — в летописи сообщается, что пункт этот принадлежал князю Мстиславу Торопецкому[852]. Остатки города расположены в центре современного города Ржева на левом берегу р. Волги при слиянии с ней р. Хвалынки, на высокой горе. «Однако укрепленная площадка занимает здесь не весь мыс, а лишь его наиболее узкую часть у обратной петли реки Хвалынки. Таким образом, укрепление занимало как бы перешеек в основной части полуострова и было защищено с напольной стороны широким рвом»[853]. Валы в Ржеве не сохранились, но остатки укреплений были обнаружены при постройке колокольни на краю городища (1832 г.). Площадка поднята над уровнем воды на 23 м и имеет размеры 100×110 м. Городище обследовалось мною в 1972 г.[854] На нем ныне располагается городской парк. Не получив разрешения местных властей заложить шурф, пришлось ограничиться сбором подъемного материала в обрезах, среди которого есть венчики сосудов XII–XIII вв. (определение Г.П. Смирновой).
Города эти упоминаются в Уставе Ростислава 1136 г. как Кречют и Прупои. Оба города обследовались недавно белорусскими археологами. Остатки древнего Кричева расположены на небольшой возвышенности на правом берегу Днепра. Площадка детинца немногим менее 0,5 га была окружена по периметру валом. В шурфах, заложенных Г.В. Штыховым, был обнаружен культурный слой мощностью до 2 м и керамика XII–XIII вв.[855] При раскопках памятника М.А. Ткачевым установлено, что жизнь на детинце возникла в XI в. В культурном слое (до 3,5 м), найдены характерные домонгольские вещи: стеклянные бусы, браслеты из стекла, обломок креста-энколпиона и т. д. К юго-востоку от детинца расположен посад (на так называемой Спасской горе), жизнь на котором начиналась в XII в.[856]
Городище Пропошеска расположено в современном городе Славгороде (Пропойске) на правом крутом берегу р. Сож, неподалеку от устья р. Прони. Памятник вытянут с севера на юг и хорошо укреплен природой. При шурфовке Г.В. Штыхова было установлено, что жизнь на памятнике возникла в начале XI в.[857] Раскопки М.А. Ткачева выявили культурный слой мощностью до 2 м, в основании которого были немногочисленные вещи X–XI вв. и укрепления этого же времени в виде частокола. Не ранее XII в. возник вал с рублеными деревянными стенами. К этому же времени исследователь относит и возникновение посада[858].
Смоленские города и их население
Изложенное приводит к выводу, что городские центры Смоленской земли в своем развитии прошли три этапа.
Первый этап (IX — начало XI в.) приходится на период сложения древнерусского государства, когда население восточнославянских земель еще членится на племенные объединения, группирующиеся вокруг племенных центров. На примере древлянского Искоростеня мы знаем, что население таких центров занималось в первую очередь земледелием, скотоводством, бортничеством и охотой. Сам центр имел укрепления (вероятно, деревоземляные), в которых в случае опасности все окрестное население могло «затвориться». В это же время на Руси стали возникать, по-видимому, и «открытые торгово-ремесленные поселения», сосредоточивающие полиэтничное население, занимающееся торговлей, военными походами, ремеслом[859]. Среди пришлого населения здесь было более всего неутомимых торговцев-воинов этого времени — норманнов. Сравнение этих центров с северо-скандинавскими виками, по-видимому, вполне правомерно.
В Смоленской земле в это время существовал лишь один город — Смоленск на его гнездовской стадии. Ученик М.А. Артамонова, В.А. Булкин, давно и творчески изучающий гнездовский комплекс памятников по всем имеющимся материалам, полагает, что первыми поселенцами в Гнездове были «немногочисленные военные отряды, в основном скандинавского происхождения», которые осели в устье Свинца около середины IX в. Судя по курганам, отмечает он, особой дифференциации среди этого населения не было, это были торговцы-воины[860]. Традиционную точку зрения на возникновение Смоленска как центра на Пути из варяг в греки исследователь считает неубедительной: путь этот «приобретает особую значимость со второй половины X в. и активно функционирует длительное время», в то время как Смоленск «вдруг, в начале XI в., в период бурного процесса городообразования на Руси, переживает сильнейший кризис и, не «дотянув» до средневекового города, превращается в рядовой поселок»[861]. Отсюда он полагает, что главную роль в образовании Смоленска должен был сыграть якобы существовавший прямой путь Двина — Днепр — Ока — Волга, где обнаружены клады арабских монет IX в. Однако В.А. Булкин упускает из виду, во-первых, что Смоленск на его гнездовской стадии (которую он также признает) просуществовал до тех пор, пока Путь из варяг в греки не потерял своего международного значения в начале XI в., т. е. всецело был связан именно с ним. Во-вторых, если город, как он полагает, действительно был основан варягами, то их интересовал вовсе не путь по Оке (где почти не зафиксировано скандинавских находок IX в., предметы X — начала XI в. редки и в Суздальское Ополье попадали, вероятнее, с верхней Волги через Тимерево)