Новый командующий на основании указаний штаба фронта в тот же день отдал боевой приказ. «Противник частями 3-й и 4-й танковых дивизий с одним мотополком свои главные усилия направляет на шоссе Березино – Могилев и на Быхов. 13-я армия продолжает сосредоточение своих частей и активными действиями в предполье до р. Березина уничтожает мелкие части противника, готовя основную оборонительную полосу по р. Днепр с предмостными укреплениями в районе Шклова и Могилева.
61-й стрелковый корпус в составе 53, 110 и 172-й стрелковых дивизий имеет задачей оборонять рубеж р. Днепр на фронте Шклов, Могилев, Буйничи с полосой предполья по восточному берегу р. Друть. Особое внимание корпуса обращается в направлениях Шклов, Головчин, Могилев, Березино.
45-й стрелковый корпус в составе 187-й и 148-й стрелковых дивизий имеет задачей оборонять рубеж по р. Днепр на фронте (иск.) Селен, Новый Быхов с полосой предполья на рубеже р. Лохва, Слоневщина.
20-му механизированному корпусу прочно удерживать рубеж по восточному берегу р. Друть на фронте Красная Слобода, Семукачи, Броды.
137-я стрелковая дивизия – резерв командующего 13-й армией – к утру 10 июля сосредоточивается в районе Большое Бушково, Сухари, Киркоры, подготавливая рубеж обороны по восточному берегу р. Реста, на фронте Тиньковщина, Сухари, Гладково, готовит контратаки в направлениях Залесье – Маковки – Заходы – Шклов, Сухари – Могилев, Сухари – Гладкая – Латышская роща».
13-й армии предстояло оборонять фронт протяженностью около 100 км. Исключая Могилевский плацдарм, оборона на участке армии заранее подготовлена не была, силами войск и населения создать ее в короткий срок было невозможно. Многие соединения армии были неполноценны по боевому составу.
К этому времени перегруппировка войск армии не была еще закончена. Так, например, 187-я дивизия была растянута на 70-километровом участке, один полк ее находился в полосе 21-й армии, а два других занимали свой участок в полосе 13-й армии.
К исходу 8 июля части 13-й армии продолжали укрепление занимаемых рубежей и отражали атаки противника. Так, 53-я дивизия в районе Копысь, Плещицы была атакована несколькими десятками танков противника, часть их была окружена в районе Белыничи.
172-я дивизия отразила попытки противника прорваться передовыми частями в район Могилева. На фронте 187-й стрелковой дивизии ее разведотрядом была захвачена северная окраина Старого Быхова (Быхов).
Чтобы картина событий на участке 13-й армии стала ясней, приведем несколько свидетельств Гудериана, который со своей 2-й танковой группой был основным противником наших войск в этом районе.
В танковую группу входили 24, 46 и 47-й танковые корпуса. 13-я армия оказалась в полосе наступления 24-го, 46-го корпусов и части сил 47-го корпуса.
В свидетельстве, датированном 1 июля, Гудериан пишет: «В 9 час. 30 мин. с предмостного укрепления на р. Березина, восточнее Бобруйска, на Могилев выступил усиленный разведывательный батальон. За ним на восток продвигались главные силы 5-й танковой дивизии (24-го танкового корпуса. – А.Е.) генерал барон фон Гейер оставил за собой право выбрать направление главного удара или на Рогачев, или на Могилев, в зависимости от обстановки…
В этот день (1 июля. – А.E.) воздушная разведка установила, что русские в районе Смоленска, Орши и Могилева накапливают свежие силы. Надо было спешить с выходом на линию Днепра и форсировать эту реку, не ожидая прибытия пехоты, что могло привести к потере нескольких недель»[29].
Далее командующий 2-й танковой группой отмечает, что 4 июля 4-я танковая дивизия вышла уже к Старому Быхову (Быхов). 7 июля 3-я танковая дивизия достигла Нового Быхова. 10-я танковая дивизия – Белыничей[30]. Гудериан рассказывает: «7 июля я должен был принять решение: либо продолжать быстрое продвижение, форсировать своими танковыми силами Днепр и достичь своих верных оперативных целей наступления в сроки, предусмотренные первоначальным планом кампании, либо, учитывая мероприятия, предпринимаемые русскими с целью организации обороны на этом водном рубеже, приостановить продвижение и не начинать сражения до подхода полевых армий.
За немедленное наступление говорила слабость в данный момент обороны русских, которая только еще создавалась. Русские занимали сильные предмостные укрепления под Рогачевом, Могилевом и Оршей, поэтому нам не удалось взять Рогачев и Могилев. Правда, у нас имелись сведении о подходе к противнику подкреплений… Но наша пехота могла подойти не раньше, чем через две недели[31]. За это время русские могли в значительной степени усилить свою оборону. Кроме того, сомнительно было, удастся ли пехоте опрокинуть хорошо организованную оборону на участке реки и снова продолжать маневренную войну. Еще в большей степени вызывает сомнение возможность достижения наших первых оперативных целей и окончание кампании уже осенью 1941 г. Это-то и было как раз главным.
Я полностью сознавал всю трудность решения. Я считался с опасностью сильного контрудара противника по открытым флангам, которые будут иметь три моих танковых корпуса после форсирования Днепра. Несмотря на это, я был настолько проникнут важностью стоявшей передо мной задачи и верой в ее разрешимость… что немедленно отдал приказ форсировать Днепр и продолжать продвижение на Смоленск»[32].
Далее Гудериан пишет о спорах с командующим группой армий «Центр» фельдмаршалом фон Клюге, который требовал приостановить наступление до подхода пехоты. Верх взял Гудериан.
Ретроспективная оценка событий показывает, что соображения Гудериана, с точки зрения фашистского командования, более соответствовали обстановке, чем предложения фон Клюге. Действительно, если бы гитлеровцы приостановили наступление на две недели, нам удалось бы создать на Днепре более прочную оборону, примерно такую, какая была уже создана в районе Рогачева и особенно Могилева.
Опыт обороны Могилева со всей силой подтверждает это. Замыслы Гудериана тем не менее носят отпечатки авантюризма, ибо он считал возможным выполнение наступления в сроки, назначенные планом «Барбаросса». Кроме того, если бы наше командование в то время более точно знало замыслы противника и его истинное положение и верно бы оценило обстановку, то могли бы нанести большой урон его танковой армаде. Для этого, продолжая упорную оборону на тex участках, где это было возможно, следовало сосредоточить наши подходящие из тыла силы в районах, где оказались бы фланги 2-й танковой группы после форсирования ею Днепра, и нанести сильные контрудары до того, как подойдут пехотные соединения немцев. Но, к сожалению, у нас не было достоверных данных о том, что гитлеровская пехота так далеко отстала. К тому же наше Верховное командование в тех условиях по ряду объективных и субъективных причин не могло правильно и глубоко оценить обстановку, оно оказывалось всякий раз перед совершившимся фактом и, как только где-либо обозначался прорыв, требовало восстановить положение, на что растрачивались силы прибывающих резервов.
Нельзя не учитывать, что танковые объединения Гудериана и Гота имели в своем составе мотопехоту, поддерживались авиацией, а наши части фактически были лишены поддержки танков и авиационного прикрытия, к тому же не имели опыта ведения современной войны. Оперативные планы врага и данные о его силах не были известны нашему командованию. Стратегическая и оперативная инициатива целиком находилась в руках гитлеровцев, слабо была изучена и их тактика. В этих условиях решение Гудериана отнюдь не было сопряжено с таким риском, как он пытается это представить. На первом этапе борьбы за гитлеровцами было еще очень много военных преимуществ.
Говоря об этом, я ни в коем случае не хочу сказать, что в начальный период войны планы гитлеровцев и их действия не были авантюристичны. В силу широко известных ныне обстоятельств наша страна и ее армия не смогли тогда действовать в полную меру своих сил и возможностей.
О конкретных планах форсирования Днепра Гудериан пишет следующее: «Участки форсирования Днепра были ограничены предмостными укреплениями, занятыми крупными силами русских. Для 24-го танкового корпуса по договоренности с генералом бароном фон Гейером в качестве пункта форсирования был назначен Старый Быхов (Быхов), а днем начала действия 10 июля. 11 июля 46-й танковый корпус должен был форсировать Днепр у Шклова, а 47-й – у Копысь между городами Могилевом и Оршей. Все передвижения войск и выход их на исходное положение тщательно маскировались: марши совершались только ночью. Прикрытие с воздуха осуществлялось истребителями полковника Мельдерса, который развернул передовые аэродромы непосредственно за первым эшелоном»[33].
9 июля части 13-й армии приступили к выполнению боевого приказа командарма.
В течение дня 187-я дивизия успешно контратаковала на западном берегу Днепра и к исходу дня выбила гитлеровцев из Дашковки, со станции Барсуки и из Нового Быхова.
Бои в районе Старого Быхова (Быхов) прошли неудачно, наша контратака была организована двумя колоннами, но вследствие опоздания левой колонны на несколько часов продвижение было приостановлено пулеметным огнем противника, подразделения залегли и к исходу дня вновь отошли на восточный берег реки Днепр. В районе Старого Быхова противник применил противотанковые мины, которые разбрасывались прямо в траве. Следует иметь в виду, что в районе Старого Быхова был основной участок форсирования Днепра, определенный Гудерианом для 24-го танкового корпуса. Контратаки нашей пехоты, направленные в лоб выходящего на исходный рубеж танкового тарана, были отбиты превосходящими силами противника. Во второй половине дня в районе Цирковичи, Барсуки, Бошляки было замечено скопление пехоты на 10 автомашинах и до 50 мотоциклистов. Командир 61-го стрелкового корпуса приказал командиру 53-й дивизии ударом одного стрелкового батальона в направления Барсуки, Бошляки и при поддержке 110-й стрелковой дивизии окружить и уничтожить противника в этом районе.