Кузнецов».
Донесение В.И. Кузнецова было, безусловно, объективное, хотя и неполное, а предложение правильное в этих условиях.
В конце июля в командование группой вступил комбриг А.Б. Борисов.
В составе 21-й армии кавгруппа вела бои сначала в Полесье, а с отходом в район Лоева на восточный берег Днепра. На этом закончилось ее участие в Смоленском сражении.
В августе кавгруппа вела бои в окружении и по тылам противника и только 6 октября 1941 г. в районе Зенаков под командованием генерал-майора Сидельникова вышла на 5-й кавалерийский корпус генерала Комкова. Вот таков был путь кавгруппы.
Какой вывод следует сделать по действиям кавгруппы?
С самого начала создания кавгруппы она была поставлена в сложные условия, не была обеспечена достаточными средствами связи и не создана штабная группа для управления. Неправильная была ориентировка группы. О том, что она будет действовать в оперативной пустоте, а фактически рейд начался в тот момент, когда с запада, с Барановичей на Слуцк, Бобруйск выдвигались соединения 2-й полевой немецкой армии. Допущена крупная ошибка в том, что кавгруппа пошла в рейд с утра 20 июля и была сразу же замечена авиацией противника и бомбилась, в то время как нужно было двигаться ночами и к первым объектам действий подойти незаметно.
Несмотря на то что кавгруппа не смогла прорваться глубоко в тыл 2-й танковой армии Гудериана, ее выход на шоссе Бобруйск, Слуцк, овладение Глуском, удар по станции Ясень и трехдневные бои на участке Симоновичи, Стар. Дороги вызвали большое беспокойство у командующего 2-й танковой группой Гудериана, который в своих воспоминаниях пишет: «На шоссе у Бобруйска появилась кавалерия противника»[48].
Появление кавгруппы на участке Бобруйск, Слуцк вызвало беспокойство и у начальника Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковника Гальдера, он три раза возвращается к этому вопросу; вот что он записал в свой дневник о действиях нашей конницы:
«На фронте группы армий “Центр” русская кавалерия все еще действует в тылу правого крыла группы армий и, видимо, даже разрушила железную дорогу, идущую на Бобруйск. Принять оборонительные меры»[49].
Вторая выдержка из этого дневника:
«На южном фланге группы армий в нашем тылу действует, очевидно, кавалерийский корпус противника в составе трех дивизий»[50]. И третья выдержка:
«Кавалерийский корпус противника все еще действует в тылу группы армий “Центр”»[51].
Очень большое беспокойство появление в тылу «ста тысяч казаков» вызвало у командования группы армий «Центр», которое вынуждено было несколько задержать выдвижение 2-й полевой армии в могилевском направлении и даже развернуть несколько соединений на фронте Слуцк, Бобруйск, чтобы не допустить глубокого проникновения в тыл нашей конницы.
Вот какой переполох наделала наша конница. Хотя кавалерийская группа не выполнила полностью свою задачу по глубине, но своим недлительным рейдом в направлении на Бобруйск, Осиповичи задержала на некоторое время выдвижение 2-й полевой армии, что позволило командующему Западным фронтом выиграть некоторое время для перегруппировки и подтягивания резервов и стабилизации положения на смоленском и могилевском направлениях.
Одновременно кавгруппа, оттянув на себя часть сил из района Рогачева, позволила 21-й армии и, в частности, 63-му стрелковому корпусу под командованием генерала Петровского Л.Г., начать наступление и овладеть г. Рогачев, Жлобин и отбросить немцев под Бобруйск.
Я, как заместитель и как командующий войсками Западного фронта, был заинтересован действиями кавалерийской группы, которая в интересах Западного фронта действовала на тылах врага во время знаменитого Смоленского сражения, поэтому и следует сказать доброе слово о действиях конницы.
Я, конечно, не мог тогда быть в районе действий конницы и пишу о ее делах по документам и по рассказам непосредственных участников рейда, причем делал я это с большой перепроверкой с тем, чтобы объективно и более правдиво описать подготовку рейда и боевые действия кавгруппы.
Значительную помощь в сборе материалов и розыске участников боев оказал мне полковник Терещенко Никита Ефимович, за что и приношу ему искреннюю благодарность. Мне также помогли осветить подготовку рейда и динамику боя конницы, действовавшей в рейде, т. Сидельников, командиры дивизий и начальник штаба 32-й кавдивизии – он и исполнял обязанности начальника штаба кавгруппы, впоследствии генерал-лейтенант в отставке Глинский Михаил Иосифович, он наиболее активно помогал мне, за что я ему весьма признателен.
М.И. Глинский родился в 1901 г. в Бобруйском районе Белоруссии. Участник Гражданской и Великой Отечественной войн, член КПСС с 1919 г. В Красную Армию вступил добровольно в 1919 г. и последовательно занимал должности командира взвода, командира эскадрона, командира полка, начальника штаба дивизии, командира дивизии, командира корпуса, помощника командующего округом по боевой подготовке и другие, это способный генерал.
Глава восьмаяБоевые действия в районе Смоленска
Прежде чем начать рассказ о боях в районе Смоленска, остановлюсь на трудностях 16-й армии с переброской ее с востока на запад и переброской ее с фронта на фронт. Это показывает сложность того периода и неясности обстановки для Верховного командования.
Армия во время своей переброски из Забайкалья попала в такие условия, когда она, еще будучи в пути, или уже приступала к разгрузке головных частей в указанном ей районе сосредоточения, как получала новый приказ о повороте армии на другое направление. Те войска, которые были еще на колесах, не разгруженные из эшелонов, перенацеливались на новое направление, а те, которые уже успели разгрузиться, снова погружались в эшелоны и направлялись в новые районы сосредоточения. Теперь уже те войска, которые были головными эшелонами, оставались в хвосте. Такое перенацеливание армии привело в конце концов к тому, что она в последнем пункте своего сосредоточения в районе Смоленска оказалась в неполном составе, к тому же в распоряжение Западного фронта она прибывала частями.
16-я армия прибывала разорванно, т. е. прибывала «хвостом», а не «головой». Поэтому штаб фронта вынужден был соединения 16-й армии, прибывшие в первых эшелонах, переподчинять 20-й армии.
Когда из-под Рудни я перемещал свой КП в район сосредоточения 16-й армии, то на рубеже Куприно, Каспля пересек боевые порядки 152-й стрелковой дивизии, ее части занимали рубеж для обороны.
На КП дивизии меня встретил командир 152-й стрелковой дивизии полковник П.Н. Чернышев. Он четко доложил мне обстановку и показал на карте рубеж обороны, который занимали части дивизии по приказу армии, при этом он подчеркнул, что сейчас ведется интенсивная работа по укреплению рубежа обороны. Я положительно отозвался о выборе рубежа обороны и о тех мероприятиях, которые проводили части по укреплению обороны, и дал указание о том, как нужно вести борьбу с танками противника.
Полковник Чернышев произвел на меня хорошее впечатление. Он грамотно доложил мне обстановку, в нем просматривалась высокая дисциплина и большая воля к победе. После беседы с ним я позвонил по телефону в штаб 16-й армии и переговорил с начальником штаба полковником М.А. Шалиным, который доложил мне, что у него есть срочный пакет на мое имя от маршала Тимошенко, он спрашивал меня, куда направить пакет. Я ответил: «Никуда не отправляйте, я сейчас приеду на КП армии, и там передадите его мне». КП находился севернее Каспля 8—10 км. При отъезде я пожелал т. Чернышеву боевых успехов. Делегат связи штаба 16-й армии при 152-й стрелковой дивизии проводил меня на командный пункт 16-й армии, который размещался в районе совхоза Жуковка, что в 12 км севернее Смоленска. Место для КП было выбрано очень удачное – небольшой лесок не привлекал внимания авиации противника; возвышенность этого пункта над окружающей местностью позволяла вести далекий обзор в западном направлении и хорошо просматривать магистральную дорогу Минск – Москва.
На КП встретили меня командующий 16-й армией генерал-лейтенант М.Ф. Лукин, член Военного совета генерал-майор А.А. Лобачев и начальник штаба полковник М.А. Шалин, который, представляясь мне, вручил пакет от маршала Тимошенко; я тут же вскрыл его и прочел вложенную в него записку. Вот что говорилось в ней:
«Тов. Ерёменко А.И.! Штаб фронта переходит из Гнездово в район Ярцево. Вам надлежит оставаться в районе Смоленска для руководства и увязки боевых действий 16, 20 и 19-й армий и оказывать им помощь. Тимошенко».
В связи с этими указаниями я принял решение организовать свой КП вблизи командного пункта 16-й армии с тем, чтобы техническими средствами связи пользоваться через штаб армии. На моем КП находились все те же лица (порученец, адъютант, два офицера из оперативного управления, один из разведотдела, один связист и несколько связных мотоциклистов). У нас было всего две машины M-1. На одной ездил я с адъютантом, а на другой – офицеры. Для выездов офицеров армии и дивизии использовались мотоциклы с колясками, и их было у нас три.
После этого организационного момента с моим КП я попросил Лукина доложить мне о состоянии 16-й армии и боевую обстановку на ее участке. (По решению Ставки 16-я армия сосредоточивалась во второй эшелон Западного фронта, в район Смоленска, но обстановка сложилась так к моменту ее прибытия, что она оказалась в первом эшелоне.)
Мы зашли в штаб-автобус, хорошо оборудованный для работы, Лукин развернул оперативную, чисто отработанную карту и в присутствии члена Военного совета, начальника штаба армии доложил мне следующее: «16-я армия была сильной армией, хотя и не была полностью укомплектована по штатам военного времени, но не в этом беда, а беда в том, что она несколько раз перенацеливалась, назначались ей все новые районы для развертывания; последним районом был район Смоленска, куда мы и прибыли, но прибытие было необычным, войска прибывали, а штаб в это время был на другом направлении. Поэтому по мере сосредоточения войск 16-й армии они передавались в другие армии, в частности, 5-й механизированный корпус и 57-я танковая дивизия были переданы в 20-ю армию. В составе 16-й армии остались только 46-я и 152-я стрелковые дивизии и мотострелковый полк 57-й отдельной танковой дивизии.