SOB означает что-то другое? Четкого ответа на этот вопрос нет. Картина Керри Джеймса Маршалла называется просто SOB, SOB.
Каждый человек трактует увиденное по-своему: в зависимости от личного опыта, профессии, образования и мировоззрения. Врачи сказали мне, что SOB означает «затрудненное дыхание» (англ. shortness of breath), а техники из ремонтной бригады утверждают, что это «сын босса» (англ. son of the boss). Для сотрудников техасских правоохранительных органов SOB означает «к югу от границы» (англ. south of the border), а для жителей Лонг-Айленда – трассу 135, скоростную автомагистраль Сифорд-Ойстер Бей (англ. Seaford-Oyster Bay Expressway). Мать одного подростка сказала мне, что если в пору ее молодости SOB был акронимом словосочетания «сукин сын» (англ. son of a bitch) и относился в основном к лицам мужского пола, то современные дети употребляют его исключительно в отношении девочек, а означает он «самовлюбленная сучка» (англ. self-obsessed bitch).
Чтобы добиться успеха в чем-либо – будь то расследование преступления, совместный проект или работа с новым клиентом – нельзя считать, что кто-то еще видит и интерпретирует вещи так, как вы. Постоянно проверяйте свое толкование, в противном случае вы рискуете упустить важную информацию. Возьмем, к примеру, черно-белое изображение, предложенное Аполло Роббинсом, на котором я изначально увидела утконоса. Если бы я сразу встала и ушла, то никогда бы не узнала, что на снимке корова. А если бы я рассказала об этом другим – «а затем Аполло Роббинс показал нам фотографию утконоса», – то в довершение ко всему еще и распространила бы неверную информацию. Чтобы получить максимально точную картину, мы должны не только видеть то, что видят другие, но и понимать их точку зрения.
Как же узнать, что видят, или думают другие люди? За примерами не нужно далеко ходить – достаточно взглянуть на современные скульптуры и инсталляции и… общественную реакцию на них.
В апреле 2013 года в кафедральном соборе Святого Иоанна Богослова в Нью-Йорке проходила выставка «Наблюдения (с мыса Доброй Надежды)» южно-африканской художницы Джейн Александер. Перед алтарями, в нефе, во дворах и на подоконниках были расставлены странного вида статуи – полулюди-полузвери. Большинство были практически голые. Я видела мальчика с лицом обезьяны, собаку с головой человека, птицу с длинным клювом, но без крыльев, женщину-кошку с золотой диадемой на голове и обрубками вместо рук. Одни существа сидели на ящиках с боеприпасами; у других были завязаны глаза; третьи волочили на веревках мачете и игрушечные грузовички.
Эти странные скульптуры, установленые в месте, где люди обычно молятся и ищут душевного успокоения, произвели на меня неизгладимое впечатление. Наблюдения, которые я описала выше, носят объективный характер. Но объективностью могли похвастаться далеко не все. У широкой общественности выставка вызвала и восторг, и омерзение, причем в равных пропорциях. Тогда как New York Times писала, что выставка «изумительная»[84], «зловеще красивая» и «идеально вписывается в обстановку собора», другие критики сочли ее «провокационной»[85], «шокирующей»[86] и «отталкивающей с учетом того, что она проводилась в церкви»[87].
Конечно, не всем нравятся одни и те же вещи – все мы существа субъективные, но важно, что наша субъективность может исказить то, что мы видим. Все посетители смотрели на одну и ту же инсталляцию, но видели разное. Одни воспринимали ржавый серп как символ плодородия, другие – как символ разрушения. Кто прав? Никто. На нем не было подписи, а значит ни один из вариантов доказать нельзя. Единственный объективный и точный ответ: ржавый серп – это ржавый серп. Назвать его чем-то другим – значит исказить факты.
Посмотрите на фотографию с выставки (рис. 13). Что вы видите? Что первое бросается в глаза?
А теперь представьте, как будут отличаться ответы людей в зависимости от их опыта, приоритетов или даже профессии. Набожный прихожанин сосредоточится на церковной утвари на заднем плане, в то время как продавец – на обуви статуй. Студент-антрополог наверняка посмотрит на человекообразных существ с собачьими головами иначе, чем человек, который собак боится. Кроме того, сильнейшее влияние на восприятие оказывают индивидуальные ценности, воспитание и культурная среда. Один будет спокойно разглядывать голые скульптуры, другой смущенно отведет взгляд. При этом первый, скорее всего, заметит, что руки существ неестественно длинные, а второй – нет. Что бы сказал врач о ребрах статуй? Или организационный консультант об идеальных шеренгах? Но главное – заметит ли врач шеренги, а консультант – ребра?
Все мы живем и работаем с самыми разными людьми, нам нужно быть готовыми взглянуть на вещи их глазами. Проведем небольшой тест. Посмотрите на фотографию другой скульптурной инсталляции (рис. 14). Как бы вы описали эту статую?
Как, по-вашему, описал бы ее сотрудник службы надзора за условно осужденными? Поскольку большинство нарушений испытательного срока и условно-досрочного освобождения связаны с наркотиками, он может обратить внимание на закрытые глаза, вялый рот, запрокинутую голову и решить, что это признак наркотического опьянения. А как насчет жертвы сексуального насилия? Вероятно, она сочтет, что голова скульптуры не запрокинута, а намеренно откинута назад, глаза зажмурены, а рот открылся в ожидании жуткой сцены.
Реалистичная инсталляция Тони Мателли (февраль 2014 г.)[88] – кажущийся живым мужчина в нижнем белье (рис. 14) – вызвала шумиху во всем мире и освещалась крупнейшими средствами массовой информации от Time до International Business Times в Индии. Реакции были самые разнообразные: от пародий в Твиттере до протестов и петиций. Если одни люди считали статую комичной и открыто забавлялись, наряжая ее в костюмы и шляпы, то другие нашли ее пугающей и требовали немедленно убрать. Одни видели в голом мужчине потерянную, несчастную личность, другие – безжалостного агрессора.
Это произведение не часть перформанса. Это статуя из окрашенной бронзы. В неизменном выражении ее лица одни видели меланхолию, другие – угрозу.
Сам художник стал невольным примером тому, что хотя мы знаем, что все видят вещи по-разному, но не всегда в это верим. Хотя Мателли и признает, что «каждый человек подходит к произведению искусства со своим собственным опытом, мировоззрением, своими надеждами, страхами и тому подобным», он тут же добавляет: «Думаю, некоторые люди видят в этой работе то, чего на самом деле в ней нет»[89].
Возможно, художник не имел цели наделить свое творение эмоциями, политическим или сексуальным подтекстом, но люди видят то, что видят. Мы никогда не сможем видеть мир одинаково, но возникающие в связи с этим проблемы сглаживаются, когда мы признаем визуальные различия, а не игнорируем их.
Знание о том, сколько всего влияет на наше восприятие и как восприятие влияет на то, что мы видим, может помочь избежать недопонимания и недоразумений. Вы не будете огорчаться, что другие люди видят вещи совсем не так, как вы. Они действительно не видят, в принципе не могут видеть так же. Никто не видит вещи такими, какими их видите вы, кроме вас самих.
Так как все мы видим реальность через мощные, но почти неощутимые фильтры восприятия, мы должны это компенсировать, чтобы получить более точную фактическую картинку. Это возможно сделать тем же способом, как мы развивали навыки активного наблюдения: с помощью тренировки.
Наша способность осознанно обрабатывать то, что мы видим и думаем, целиком и полностью зависит от нейронных связей в нашем мозге. То же самое справедливо и в отношении нашего подсознания. Каждый бит информации передается по нейронным путям, которые можно укрепить или реорганизовать. Эти связи настолько сильны и вместе с тем податливы, что одна мысль о чем-то вроде движения может способствовать фактическим физическим изменениям.
Ученые из клиники в Кливленде, штат Огайо, провели исследование, в рамках которого испытуемые за 12 недель увеличили силу своих пальцев на 35 % без каких-либо физических упражнений. Они их воображали – пятнадцать минут каждый день[90]. Как же это возможно? Дело в том, что мысленное повторение движений активирует те же области коры головного мозга, что и физическое движение. Точно так же умственная практика может влиять и на процессы, контролируемые подсознательно, поскольку они используют одни и те же нейронные цепи. Ученые из университета Осло обнаружили, что хотя люди не способны сознательно регулировать размер зрачков, стоит им подумать о воображаемом свете, как их зрачки сужаются на 87 %[91].
Чтобы избежать ловушек, которые расставляет нам собственное подсознание – например фильтров восприятия, – достаточно перевести их в область сознания. Для этого нужно просто обратить на них внимание. Как только мы начинаем осознавать – обычно подсознательный процесс переходит в сферу нашего сознания[92]. После этого фильтры можно проанализировать и при необходимости обойти. Со временем этот новый навык сам станет подсознательным процессом: мы не только сможем видеть сквозь фильтры восприятия, но и выделять важные факты автоматически. Именно так все мы когда-то учились завязывать шнурки. Поначалу каждое действие требовало активного мышления и сосредоточенности; теперь вы делаете это, не задумываясь, хоть с закрытыми глазами.