Мы провели на улице пять минут – за это время я выкуриваю сигарету до самого фильтра. Уровень влажности зашкаливал, и моя футболка с Хендриксом прилипла к телу. То же самое творилось и с футболкой Тэйлора. Мне было интересно, есть ли у него белые футболки, и если да, то почему он их не носит в такую-то жару.
Тэйлор толкнул тяжелую деревянную дверь, и мы вошли внутрь здания. Я снял очки и повесил их за ворот футболки. Глаза никак не могли привыкнуть к столь резкой смене освещения. Несмотря на то, что внутри было градусов на пятнадцать ниже, я не мерз. Жара меня не беспокоит, она гораздо предпочтительнее сибирских морозов. До одиннадцати лет я жил в Северной Калифорнии, а там очень жаркое лето. А в Аризоне, где я как-то жил три месяца, было еще жарче. Но там высокая температура переносится легче, потому что уровень влажности низкий.
Зона ресепшен располагалась на втором этаже, вверх по широкой лестнице. Нас встретила администратор, которая грустно улыбнулась одними губами. Ее грусть была требованием этикета, а не проявлением искренней эмоции. В этом плане она напомнила мне Барбару Гэллоуэй. Во всем остальном они были диаметрально противоположны: внешностью, статусом и тем, что Барбара не работала ни дня в своей жизни.
Женщине-администратору было хорошо за пятьдесят. У нее были седые волосы и адекватное возрасту и должности количество косметики на лице. Одета она была достаточно консервативно – на ней была однотонная белая блузка и голубая юбка. Рабочее место было организовано максимально эффективно: прямо перед глазами – клавиатура и монитор, телефонная трубка – чуть правее.
Тэйлор предъявил полицейский жетон.
– Я – офицер Тэйлор, со мной Джефферсон Уинтер. Он помогает расследовать дело об убийстве Сэма Гэллоуэя. Спасибо, что подождали нас.
Лицо администратора вдруг перекосилось, она была готова зарыдать.
– Я не могу поверить, что мистера Гэллоуэя больше нет.
– Как вас зовут? – спросил я.
– Мэри. Мэри Сандерс.
– Вы давно здесь работаете, Мэри?
– Со школы. Как только я окончила школу, меня принял на работу отец мистера Гэллоуэя. Все как во сне, – сказала она, покачав головой, – каждый раз, когда кто-то входит, я ожидаю увидеть мистера Гэллоуэя.
Я кивнул в знак того, что понимаю ее состояние, но думал я о том, как бы нам получить от нее необходимую информацию. Если кто в компании и был в курсе того, как Сэм проводил нерабочее время, то это Мэри. Проблема в том, что она явно будет демонстрировать преданность бывшему работодателю. Особенно теперь, когда раны еще свежи.
– Кто еще сейчас в офисе?
– Джош Лэндри. Он занимается вопросами недвижимости. Также здесь Джуди Дюфрен, секретарь.
– У вас ведь есть конференц-зал?
Мэри кивнула.
– Мы бы хотели поговорить с Джуди и Джошем, если это возможно.
– Конечно.
Мэри встала и провела нас в большую комнату с обитыми деревом стенами, высоким потолком и дубовым столом на двадцать человек. Я попытался представить себе, что же должно произойти в этом маленьком городе, чтобы понадобился такой огромный стол. Мне пришло в голову только оглашение наследства.
– Могу я предложить вам напитки? – вежливо спросила она с той же самой деланой пластиковой улыбкой.
– Кофе, если можно. Черный, с двумя кусочками сахара.
– Воду со льдом. Спасибо, мэм, – сказал Тэйлор.
Мэри незаметно кивнула и выскользнула из комнаты. Конференц-зал располагался на противоположной от парка стороне здания, и это было логично. Офис Сэма наверняка выходил на парк. Это было лучшее место, а статус был очень важен не только для его жены, но и для него.
По этой же причине он не стал переносить офис на квартал дальше от центра, и поэтому у него был большой дом в «МакАртур-Хайтс» с гаражом на три машины, в который не помещался весь его автопарк. В такую жару ведь никто не станет оставлять машину под палящим солнцем без необходимости. А поскольку в гараж не поместился именно «мерседес» премиум-класса, можно было предположить, что это была машина для бытовых разъездов, а по-настоящему дорогие авто стояли в гараже.
Одной из трех была спортивная машина. Возможно, «порше», хотя я бы предположил «феррари» – что-то красное, яркое, с громким мотором. Когда он ехал в гольф-клуб, все наверняка оборачивались. Второй машиной, скорее всего, была спортивная версия класса люкс для Барбары – возможно, «ягуар» с откидывающейся крышей.
А замыкал это тройку, скорее всего, большой внедорожник с гигантским расходом бензина, на котором удобно было развозить детей. И он был дороже «мерседеса». Я мог предположить «рэндж-ровер» с тонированными стеклами, подогревом сидений и видеомониторами, вмонтированными в спинки передних сидений, чтобы дети не скучали во время переездов. Одним словом, это был автомобиль с максимальной комплектацией, основной задачей которого было подчеркивать богатство владельца.
Барбара сказала, что семья значила для Сэма все. Она ошибалась – статус был для него гораздо важнее. В этом отношении они были очень похожи друг на друга – больше, чем думал каждый из них. Этот стол, комната, здание в самом центре нужны были Сэму, чтобы демонстрировать свое богатство. Так же, как дом в «МакАртур-Хайтс» и «феррари» – я уверен в этом, – стоящий у него в гараже.
– В городе у кого-нибудь есть «феррари»?
– Почему вы спрашиваете? – подозрительно сощурился Тэйлор.
– Просто интересно.
Тэйлор засмеялся, и от его утробного рокота, казалось, затрясутся стены.
– Ну да, конечно, и вы думаете, я этому поверю. Может, все-таки зададите вопрос без подвоха?
– У Сэма была «феррари»?
Тэйлор кивнул:
– Наверное, вы и модель знаете.
– «Тестаросса».
Тэйлор выпучил глаза:
– Откуда вы это знаете?
18
Мэри вернулась с подносом, а за ней хвостом, словно пара сопротивляющихся детей, шли Джош Лэндри и Джуди Дюфрен. Мэри поставила передо мной кофе и протянула Тэйлору высокий стакан – мокрый от конденсата.
Джуди было около двадцати пяти. И манера держаться, и внешность ее были достаточно неприметны. На ней были столь же консервативные, как у Мэри, белая блузка и голубая юбка. Только юбка была покороче и поуже. Кожа у нее была фарфоровая – такая обычно очень быстро обгорает при первом же появлении солнца. На носу и под глазами – несколько веснушек. Следов загара на лице не было, а значит, Джуди не жалела крема и заботилась о коже. Длинные рыжие волосы были собраны в тугой пучок. А глаза у нее были такие же зеленые, как у меня.
Джош явно находился в группе риска по инфаркту – маленький, толстый, с багровым лицом алкоголика. Поверх белой рубашки он носил красные подтяжки. Галстука не было, верхняя пуговица была расстегнута, обнажая ярко-красную шею гипертоника. Лишний вес означал высокий холестерин и перспективу диабета второго типа с инсулиновыми уколами. Он не выглядел счастливым человеком. С другой стороны, существуют люди, которые никогда не бывают счастливы. Джош был одним из тех, кто всегда мрачнее тучи.
Джуди и Джош сели на противоположной стороне стола. Мэри собралась уходить, но я попросил ее остаться. Она посмотрела на меня, чтобы проверить, не шучу ли я, поставила пустой поднос на стол, отодвинула стул и села рядом с Джошем.
– Чем мы можем помочь, мистер Уинтер?
Вопрос был задан Джошем – четко, напрямую, строго по делу. Смерть Сэма Гэллоуэя оставила управленческий вакуум, который Джош явно был не против заполнить собой.
– Каким начальником был Сэм Гэллоуэй?
– Большую часть времени – нормальным, – пожал плечами Джош.
– А иногда доставал, – закончил я за него.
– Что вы хотите от меня услышать? – снова пожал плечами Джош.
– Ничего конкретного.
Джош выразительно посмотрел на меня, потом вздохнул и почесал нос. Он посмотрел на стол, на свое отражение в нем и снова перевел взгляд на меня.
– Сэм умер, и я буду скучать по нему. Я работал на него почти десять лет. Так бывает, и сейчас легче всего превратить его в ангела, – вздохнул Джош. – Я помогаю людям, когда им нужно купить или продать дом. А ваш вопрос лежит вне рамок моей компетенции, – сказав это, он помедлил и сделал глубокий вдох. – Я хочу сказать, что Сэм был хорошим человеком. Иногда у него все было хорошо, иногда – нет. Я уверен, у него были свои проблемы, как и у всех нас.
– Вы это точно знаете или просто предполагаете?
– Это чисто мои предположения. В конце концов, он был для меня только начальником. Мы не общались вне работы, я не вращался в его кругах, мы не пили вместе. А так он был хорошим руководителем. Одним из лучших в моей жизни.
Я посмотрел на левую кисть Мэри, увидел на ней обручальное кольцо и кольцо в честь помолвки с маленькими бриллиантиками.
– А вы, миссис Сандерс, вы согласны с таким мнением?
– Мистер Гэллоуэй всегда был джентльменом, – кивнула она. – Как и его отец. Я не могла бы пожелать лучшего работодателя.
– А вы? – повернулся я к Джуди.
– Я здесь работаю всего семь месяцев и не очень хорошо знала Сэма.
– Все равно, семь месяцев – достаточный срок для того, чтобы сформировать мнение.
– Я соглашусь с миссис Сандерс и мистером Лэндри. Мистер Гэллоуэй был хорошим начальником. Он всегда хорошо ко мне относился.
Я улыбнулся Джошу и Мэри.
– Спасибо вам за ваше время.
Они недоуменно переглянулись и поднялись. Джуди последовала их примеру, но я дал ей знак остаться.
– У меня есть еще пара вопросов к вам. Это не займет много времени.
Джуди не сводила взгляда с Джоша и Мэри, пока они не вышли за дверь. Она досмотрела, как медленно закрылась дверь, и перевела взгляд на меня. В нем было беспокойство. Затаив дыхание, она ждала, когда ей на шею опустится топор.
– Вы врете. Может, вы и работаете здесь всего семь месяцев, но вы очень хорошо его знали, не так ли? Даже лучше, чем хорошо.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Вы снова врете.
– Я ухожу, – поднялась Джуди.