Я пытаюсь сбежать из колонны, но с обеих сторон стоят ухмыляющиеся солдаты, они заталкивают меня обратно в очередь.
Удар высоким сапогом приходится прямо по спотыкающейся старухе.
Прямо как тогда с Эрро.
Мне страшно, очень страшно.
– Подожди чуть-чуть, – говорит голос рядом. – Мы почти добрались до такси.
Такси? А как же солдаты? И костер вдалеке?
– Ее опять куда-то унесло. Смотри, как трясет. Слушай, у нее совсем крыша съехала, окончательно.
Тут я увидела перед собой чье-то лицо. Послышался уже другой голос, строгий:
– Але, не знаю, как тебя зовут, но сейчас не лучший момент, чтобы слетать с катушек.
– Меня зовут Майте, – прошептала я в замешательстве. – Майте Сансин.
Но не успела я договорить, как осознала, что это ее имя, а не мое. Огонь превратился в свет неоновых ламп, а солдаты – в пассажиров. Я шла по тонкой линии между двумя мирами.
– Вот там, – тихо сказал Флинн, – двое мужчин в конце перрона… Видишь их, Танги? Выглядят как-то подозрительно, тебе не кажется?
Я их не видела, мне приходилось бороться, чтобы снова не оказаться в теле Майте, но Танги, очевидно, увидел что-то, что его напрягло.
– Ладно, сохраняем спокойствие, иначе пиши пропало, – приказал он нам.
Теперь я их тоже вижу.
Двое мужчин по обеим сторонам от прохода, оба стоят, прислонившись к высоким зеленым колоннам. На них длинные красные мантии, квадратные шляпы, из-под которых виднеются темные волосы.
Надо бежать. Пока они меня не заметили.
Сейчас.
Кто-то схватил меня за куртку так сильно, что я чуть не упала. Рассерженно обернувшись, я получила пощечину.
– Эй! Ты что, совсем…
– Побежать сейчас – самое глупое, что ты можешь сделать, – резко сказал Танги. – Возьми себя в руки, Майте. Еще чуть-чуть, и мы пройдем.
Колонны оказались реальными, однако двое мужчин, прислонившихся к ним, определенно не были инквизиторами. На одном приличный костюм, на другом – джинсы и кожаная куртка. Оба без багажа. Интересно, они вместе? И кого они ждут? Кого-то еще или все же меня?
Еще десять метров. Пять. Танги шел справа от меня, Флинн – слева. Ребята изо всех сил пытались спрятать меня от пристальных взглядов, но у меня было такое чувство, будто из глаз тех двоих светили лазеры, как в шпионских боевиках. Еще чуть-чуть, и я бы пересекла красные линии.
– Прости меня, – вдруг сказал Флинн.
Я не успела спросить – за что, как вдруг он притянул меня к себе и начал целовать, да так, что я не могла дышать. Так мы протанцевали мимо тех мужчин. Краем глаза я заметила, как тот, что в джинсах, с улыбкой наблюдал за нами, а потом перевел взгляд на идущих следом.
– Приятное с полезным, – заулыбался Флинн. – А теперь пулей в такси. Еще чуть-чуть, Майте, и ты в безопасности.
– Одри, – ответила я.
Они с недоумением посмотрели на меня.
– Но ты только что…
Я устало выдохнула:
– Долгая история.
Огромный вокзал остался позади. Я неплохо ориентируюсь в Париже, то есть знаю, где Елисейские поля, кое-какие улицы с магазинами и музеями, но в этом районе я раньше никогда не бывала. На улице было грязно, пахло дизелем и бензином, а еще я почувствовала какой-то приятный аромат, может, выпечки или вроде того. Мы встали в длинную очередь к остановке такси. Я шагнула в сторону и вышла из очереди, чтобы из-за давки не очутиться снова в эпохе Майте. Никто ничего не сказал, но я чувствовала на себе взгляды ребят так же отчетливо, как поцелуй Флинна на губах. А он неплохо целуется. В общем-то, лучше, чем Александр.
Перед нами в очереди оставалось два человека, мы были следующие. Такси выглядели так себе. Пыльные машины, почти все со вмятинами.
«В Париже все водят как дикие», – все время повторяет отец. Он никогда не садится здесь за руль, хоть и утверждает, что знает город не хуже, чем среднестатистический таксист, который (по его мнению, разумеется) и дня не выдержал бы без навигатора. Как мне кажется, он просто боится здесь водить. Ни один таксист, да и ни один парижанин не пропустит его на дороге только потому, что он богатый и уважаемый архитектор Альдо Патc. А он, знаете ли, не любит, когда его не замечают. Интересно, это и правда были его люди на станции? Если так, то он знает, что я в Париже. И, само собой, понимает, куда я направляюсь. Или он посадил наружку по всей Европе?
В принципе, мог. Больше всего он не любит что-то терять. Может, поэтому ему не нравятся игры. Кубики не подвластны даже ему.
– Одри! – кто-то толкнул меня под руку, я повернула голову и увидела перед собой Флинна. Он едва заметно кивнул. Проследив за его взглядом, я увидела одного из тех мужчин, того, что в темном костюме, – он шел в нашу сторону. Рядом был и второй, он держал телефон у уха.
Прямо перед нами остановился большой черный «ситроен» с белой табличкой «TAXI PARISIEN» на крыше.
– Наконец-то, – выдохнул Танги, который, видимо, не заметил тех двоих. Пока водитель открывал багажник, а Танги укладывал туда чемоданы, Флинн затолкал меня в машину.
Возможно, он слегка переусердствовал и действовал чересчур нервно.
Двое прошли вдоль очереди и были уже совсем близко.
– Gare d'Austerlitz s'il vous plaît[13], – сказал Танги.
В зеркале заднего вида я видела, как мужчины, не обращая внимания на негодование людей в очереди, уселись в белый «мерседес», который подъехал после нас. Флинн тоже это заметил.
– Non, il se trompe, – тут же выпалил он. – Gare Montparnasse, monsieur[14].
– Un, deux ou trois?[15] – спросил таксист.
– Pardon?[16]
– Océane, Pasteur ou Vaugirard?[17]
– Эм… Océane, – замявшись, ответил Флинн и, повернувшись к Танги, который уже было открыл рот, чтобы запротестовать, добавил: – Ты что, не видел? Тот «мерседес» едет прямо за нами. Да им даже напрягаться не придется, чтобы следить за нами, если мы двинем на Аустерлиц по самому короткому маршруту. Они сразу поймут, куда мы направляемся. Стоит, наверное, их немного запутать? Если нам повезет, то они выйдут на Монпарнасе, чтобы перехватить нас. А мы, само собой, помчимся на Аустерлиц.
Танги этот план не понравился.
– Вот только к этому моменту наш поезд может уже уехать.
– Будет тебе уроком, – беззаботно ответил Флинн. – Не суй свой нос в дела очаровательных юных дам, от этого одни проблемы.
Белая машина все еще ехала за нами. Неудивительно – мы еле ползли из-за огромной пробки, в которую превратилось трехполосное шоссе. Несколько раз их такси терялось из виду, но потом снова и снова показывалось на дороге: за нами, сбоку, однажды даже перед нами.
С каждой минутой Танги злился все сильнее.
– Сейчас, в «Элипсосе», ты нам во всех подробностях расскажешь, что происходит, поняла? Если мы пропустим поезд, это будет стоить нам целое состояние.
– Я все компенсирую, – холодно ответила я, тут же вспомнив, что Элли наказала мне не пользоваться кредиткой.
– Ну да, конечно, – фыркнул Танги.
– Вокзал Монпарнас, – показал водитель.
За высокой башней – Башня Монпарнаса, я знала, что это за здание, потому что мы там как-то обедали в ресторане «Небо Парижа» (отец счел кухню неоправданно дорогой), – виднелось большое современное здание с огромным стеклянным фасадом.
– Зал Осеан.
Таксист уже собирался свернуть влево. Других машин поблизости не было.
– А теперь к вокзалу Аустерлиц, – сказал Флинн по-французски.
Водитель подозрительно посмотрел на него и припарковался на обочине.
– Черт, он хочет, чтобы мы сначала заплатили, – сказал Флинн, нервно оглядываясь по сторонам. – Пятнадцать евро, у тебя есть под рукой, Танги?
Я достала из кошелька двадцатку, одну из двух, которые положила туда Элли.
«На первое время. Пока не доберешься до бабушки с дедушкой».
Водитель стал рыться в большом портмоне в поисках сдачи, но я ответила:
– Non, c'est bon comme ça[18].
Я не особо знаю французский, но чаевые оставляю лет с десяти.
– Merci, mademoiselle[19], – кивнул он, выкрутил руль, вдавил педаль в пол, и мы тронулись.
– И никакого «мерседеса», – довольно констатировал Флинн. – Мы перехитрили этих болванов.
– Потрясающе! Из-за двух обыкновенных, пусть и слегка нагловатых мужиков весь наш тайминг катится к чертям, и теперь у нас осталось всего семнадцать минут, чтобы успеть на поезд, – проворчал Танги, кивнув на пробку перед нами.
В десять минут шестого мы остановились у входа на вокзал Аустерлиц. Слава богу, он был не такой огромный, как предыдущий. Эта станция больше напоминала старинный вокзал голландской железной дороги в Гааге.
Флинн с Танги всю дорогу ехали молча. Они нервно следили за тем, как медленно, даже слишком медленно приближаются вокзальные часы. Не успели мы полностью остановиться, они выпрыгнули из такси. Топчась на месте от нетерпения, они ждали таксиста у багажника, но тот снова хотел получить деньги вперед, на этот раз – тринадцать евро, так что я протянула ему последнюю двадцатку. Вероятно, он решил, что я все так же щедра, поэтому поклонился и ответил:
– Un grand merci, madame[20].
– Мы все вернем, – пообещал Флинн.
Тем временем Танги торопливо перекидывал багаж на тележку. Он слишком спешил: чемоданы дважды падали на землю.
– На. – Он сунул мне рюкзак. – Иди вперед, найди, с какой платформы отправляется поезд. Наш – «Элипсос», но на табло может быть указано EuroNight, ночной поезд.
Я вбежала внутрь и остановилась у большого табло с отправляющимися поездами. На 17:20 не было ни одного. Сердце заколотилось. Неужели уже уехал? Я взволнованно стала просматривать пункты прибытия. В основном мне попадались французские города, но вдруг я заметила среди них Мадрид. 17:23, платформа 14. Это он! Бросив взгляд на гигантские часы, что висели рядом с расписанием, я увидела, что у нас в запасе еще семь минут.