– Тебе известно о других праздниках? Более диких, развратных, с оргиями?
– Здесь?
– Или в других местах?
– Увы, сожалею.
Тим показывает фото Наташи.
– Никогда ее не видел.
Показывает фото Гордона Шелли, и тогда Гильермо улыбается.
– Он здесь часто бывал. Дамы его обожали.
Потом он смотрит на море.
– Я думаю, что ему платили за то, чтобы влюблять в себя женщин. Так это выглядело.
– Как это?
– Как будто он в этом профессионал.
Тим показывает фото Хуана Педро Салгадо.
– Ты знаешь, кто это?
– Да, знаю.
– Он был здесь?
Гильермо отвечает ему пустым взглядом, не говорит ни слова, как будто все мексиканцы уже произнесли все слова, которые были нужны, и истина находится скорее в тишине, чем в словах.
– То есть он был здесь?
Гильермо показывает ему в сторону лестницы, ведущей прочь со двора, а потом оставляет Тима и возвращается к своим занятиям в саду, принадлежащем не ему, а другим мужчине и женщине.
Тим звонит Милене, как только выезжает на шоссе. Она должна бы уже проснуться, быть дома и отдыхать перед тем, как вечером идти на работу в клуб Globo Rojo.
– Я не могу с тобой встретиться сегодня, – говорит она. – У меня есть дела, а потом работа.
Он снова проезжает мимо спортивных машин, уклоняется от грузовика с оранжевыми газовыми баллонами.
– Ты знаешь номер квартиры Соледад? – спрашивает он. – Я бы хотел снова с ней встретиться.
– А вчера ты с ней виделся?
– Да, но у меня к ней есть еще вопросы.
– Я не знаю, какая квартира, – говорит Милена. – Я никогда не была у нее дома.
Тим слышит, что она лжет, голос стал выше, она тянет слова, как бы давая им помучиться, как при рождении нежеланного ребенка.
– Нет уж, говори.
– А ты не хочешь спросить, что у меня за дела?
– О’кей. Какие у тебя дела?
– Это мое личное дело.
У него нет сил играть в эту игру, не сейчас, и никогда. На это нет времени. Надо торопиться. Хотя он не понимает, почему или каким образом.
– Милена, пожалуйста, прошу тебя.
– 4C, – говорит она и кладет трубку, а за окнами машины остается текучее лето и засуха. Мальорка сломалась, стала легковоспламеняющейся, жаждущей влаги, дрожащей. Пляжи острова переполнены людьми и их мечтами.
Никакого ответа в квартире номер 4C, он звонит в домофон по номеру 3D и 5A, отвечают в 4B.
– Cartero[98], – говорит он, и его впускают в подъезд. Он поднимается в лифте на четвертый этаж, видит себя в зеркале. Видит свое лицо.
Ботокс, подтяжка, отшелушивание.
Ни одна из процедур не помешала бы.
Кого я вижу? Это действительно Тим Бланк? Отец Эммы, бывший муж Ребекки. Частный детектив? Одинокий мужчина на Мальорке.
Он не хочет никаких ответов. Что бы он с ними делал, с ответами. Существует только один ответ, найти Эмму и помочь ей дальше в жизни. А потом. Что осталось для этого мужчины в зеркале? Вот с таким лицом.
Он звонит в дверь с буквой C и ждет, проводит пальцем по темной фанере дверной рамы. Впитывает запах рыбы во фритюре, наполнивший весь лестничный пролет, чувствует, как от голода сводит желудок.
Звонит опять.
Под конец открывается дверь B и высовывается голова старушки.
– Если ты ищешь сеньориту Соледад, то придется ехать в Колумбию. Она утром уехала домой. Что-то срочное.
Женщина разговаривает через цепочку. Выглядит испуганной, но ее любопытство победило.
– Вы знаете, когда она вернется?
– Она купила билет в один конец. Ее мама заболела. Я обещала поливать ее цветок, но я не знаю, вернется ли она обратно.
– У вас есть ключ?
– Нет, нет, цветок стоит у меня. Роза. Такого же алого цвета, какими были мои губы в молодости.
– Вы, наверное, были так же красивы, как и сейчас, – говорит Тим.
– Любая улица, по которой я проходила, становилась опасной.
Старушка кивает. В ее взгляде вспыхивает теплота, но исчезает так же быстро, как и появилась, и она закрывает дверь. Тим неподвижно стоит на лестничной площадке, будто там остался страх старой женщины. Банальный страх, что на нее нападет, ограбит, ударит и изобьет чужой человек с дурными намерениями. Мир именно таков и есть, думает он: чужак с дурными намерениями, который всегда в конечном счете нас побеждает. Когда мы меньше всего этого ожидаем, этот чужак наносит удар и заставляет нас встать на колени.
– Тим, это Симона.
Он садится в кровати, прижимает мобильник к уху, чувствует, как по спине течет пот, густой, как кисель, а над ним застывший вентилятор, такой же неподвижный, как и воздух комнаты.
Он забыл включить вентилятор.
Кондиционер тоже выключен.
Тут уже, наверное, сто градусов.
– Извини, что я не позвонил раньше.
– Тебе не надо ни в чем извиняться.
Он чешет свободной рукой спину, моргает, чувствует, что проснулся. Вспоминает, как он вернулся домой после поисков Соледад, прилег ненадолго отдохнуть, но, судя по всему, уснул и спал глубоко.
– Что у тебя для меня есть?
– К сожалению, немного.
– Но кое-что есть?
Как дела у Хассана? Вот что ему нужно было спросить. Она ценит его заботу, когда он интересуется.
– Никаких платежей с Наташиной банковской карты после ее исчезновения. Мобильник выключен, и место его нахождения определить невозможно. Последний раз телефон был зарегистрирован мачтой рядом с домом в Андрайче, в то же утро, когда она пропала.
– Какие-нибудь странные платежи до этого?
– Я ничего не увидела такого.
– Какие-то телефонные разговоры, выходящие за рамки обычного?
– Нет. Она звонила Петеру, Шелли, какому-то пластическому хирургу и подруге, которую ты назвал. Своей маме. Извини, Тим.
Он должен был бы позвонить Агнешке. Рассказать о смерти Петера. Но пусть эта новость дойдет до нее какими-нибудь другими путями.
– Я порылась немного насчет Петера Канта, – говорит Симона.
Тим встает, включает кондиционер. Слышит его шипение, как всегда, прежде чем тот раскочегарится.
– И что?
– Я считаю, что тебе надо присмотреться поближе к его исследовательскому центру. К проекту.
– Почему?
– Речь идет о тридцати миллионах евро. Стройку остановили. Ты не хуже меня знаешь, что на этом острове ничего не будет построено, если не сунуть деньги в правильные карманы.
– Почему остановили строительство?
– Погугли сам, – отвечает она.
– Расскажи.
– Тебе все равно захочется погуглить.
Тим выглядывает в щелочку между шторами. Смотрит на пыльный воздух, на его вибрацию между домами.
Должно быть, уже больше пяти вечера.
– Ты сегодня придешь в контору?
– Нет. – У него нет сил придумывать новое оправдание, черт побери этого Вильсона, и Симона на него не давит.
Они кладут трубки, он идет в ванную, снимает брюки и боксеры и становится под душ.
Поворачивает кран.
Хочет, чтобы полилась холодная вода.
Такая холодная, чтобы кровь стыла в жилах.
Ничего не происходит, никакая вода даже не капает. Вместо этого раздается стон крана, показывается капля, и тишина. Говорили, что воду будут выключать на некоторые периоды в разных частях города по специальному графику. Чтобы экономить воду, чтобы резервуары не опустели окончательно. Ему хочется спросить кого-нибудь из соседей, есть ли у них вода, но он передумывает. Моется последними сантилитрами минеральной воды «Эвиан» из бутылки, которую находит в холодильнике, ею же чистит зубы.
Он устраивается с компьютером за кухонным столом. Начинает гуглить, находит статьи в газете Diario de Mallorca о стройке, которую начал Петер Кант в память о своей дочери Сабине.
Час идет за часом, он читает, что Петеру Канту удалось купить большой участок земли у подножия горы Сьерра-де-Трамонтана. Это была земля, по поводу которой не существовало вообще никаких планов застройки. Ему удалось склонить городские власти к тому, чтобы разделить ее на части для коммерческого использования, но разрешение на строительство касалось только центра по исследованию раковых заболеваний, который, в свою очередь, должен был сотрудничать с университетом и больницей Son Espases.
Фото Канта, когда он втыкает первую лопату, символизирующую начало строительства, в июне 2017 г. Три месяца спустя стройка останавливается. Когда рыли котлован под фундамент, обнаружили останки динозавра, и председатель строительного комитета города, Хоакин Оррач, решил, что следует провести настоящие раскопки, прежде чем можно будет продолжить строительство. «Это может быть даже более важной находкой, чем в 2012 году в Ровире. Новый вид, прежде в палеонтологии неизвестный. Потрясающая находка. Возможно, мы нашли на Мальорке значительного динозавра». На фотографии он улыбается в объектив фотоаппарата.
Затем Тим находит заметку о том, что раскопки начались. И они, кажется, по-прежнему продолжаются.
Он заходит в виджет Google Earth. Находит район, где должна находиться стройка. Наводит на крупный план. Вблизи нет никаких зданий. Но само место будущего центра похоже на низину с зеленой растительностью между высохшими полями. Сверху кроны пальм кажутся распустившимися цветами, впитывающими солнце.
Место находится в получасе езды от Пальмы. Даже меньше.
Тим весь мокрый и липкий. Он пытается снова включить душ, но воду так и не дали. Он может съездить в Portixol принять душ на пляже, даже вымыться там с мылом, как это делают цыгане, живущие в домиках на колесах в парках Parque de Sa Riera и Parque Krekovic. Но через пару минут он опять стал бы таким же потным.
На мобильнике сообщение от Агнешки.
«I read about Peter. Not true. Any news about my girl?»[99]
Он не отвечает Наташиной маме. Закрывает компьютер и вытягивается на кровати, дает простыне прилипнуть к спине и ждет, когда состарится ночь, которая только что наступила.
Ранний августовский дождь подползает к Ребекке, и этому никак не помешать. Прохладно, но не холодно этой молодой еще ночью, легкие капли на щеке, когда она идет по улице Уппландсгатан в ст