Дарби Хоуг появился в обувном отделе, где Мари мерила сабо от «Стив Мэдден» на пятидюймовой танкетке.
- Я сказала Дарби, что помогу ему подобрать несколько рубашек, - объяснила Каролина, и если бы Джейн не знала ее лучше, то могла бы поклясться, что подруга немного покраснела. Быть такого не может! Потому что зануды из «Менса» с ярко-рыжими волосами были не во вкусе Каролины. Она любила высоких, мрачных и свободных от «стража кармана».
Каролина указала Мари на черные ботинки с большими серебряными пряжками по бокам.
- Эти будут фантастически смотреться с той камуфляжной юбкой и ремнем, которые ты купила.
Сама Джейн подумала, что ботинки ужасные, но глаза Мари загорелись, и она воскликнула:
- Йо-хо-хо! – что, как полагала Джейн, было выражением одобрения. И снова она, слушая девочку-подростка, почувствовала себя старой и, чтобы привести чувства в порядок, взяла плетеные сандалии с двухдюймовым каблуком.
Присев рядом с Дарби, она стала зашнуровывать их.
- Что думаешь? – спросила Джейн, закатав штанины брюк и рассматривая сандалии под разными углами.
- Думаю, они выглядят как обувь для пугала.
Она взглянула на него, одетого в любимую шелковую рубашку с черепами и кожаные штаны, и задумалась о первопричинах этого прикида.
Хоуг наклонился и сказал ей на ухо:
- Мне надо, чтобы ты замолвила за меня словечко перед Каролиной.
- Ни за что. Ты оскорбил мои сандалии.
- Если устроишь мне с ней свидание, я куплю тебе эту обувь.
- Хочешь, чтобы я была твоей свахой?
- А что, у тебя с этим какие-то проблемы?
Джейн посмотрела на свою подругу, которая стояла у прилавка «Ральфа Лорена», уставившись на пару туфлей.
- Э-э, да.
- Две пары.
- Забудь, - она сняла сандалии и засунула их обратно в коробку. – Но дам несколько советов. Выбрось рубашку с черепами и не говори о «Менсе».
- Ты уверена?
- Абсолютно.
Закончив делать покупки в обувном отделе, Джейн с Мари поехали на эскалаторе на верхний этаж, в отдел нижнего белья, а Каролина и Дарби отправились к мужской одежде.
Джейн и Мари уже сгибались под тяжестью пакетов, когда, наконец, нашли вешалки с бюстгальтерами.
- Как тебе этот? – спросила Мари, показывая на бледно-лиловый кружевной лифчик.
- Милый.
- Хотя могу поспорить, что неудобный, - Мари склонила голову набок. – Ты так не думаешь?
- Прости, но я вряд ли смогу помочь тебе здесь. Я не ношу лифчики. Никогда не носила.
- Почему нет?
- Ну, как ты заметила, они мне не особо нужны. Я всегда просто надевала топики или бюстгальтеры без бретелек, или вообще ничего.
- Моя мама убила бы меня, если бы я просто надела топик.
Джейн пожала плечами:
- Да, ну, когда я взрослела, мой отец не особо любил говорить о всяких женских штучках. Так что, думаю, он просто долгое время притворялся, что я мальчик.
Мари перевернула ценник:
- Ты все еще скучаешь по своей маме?
- Все время, но сейчас это уже не так тяжело. Просто постарайся и вспомни все самое хорошее, что у тебя было с мамой до ее болезни. Не думай о плохом.
- От чего умерла твоя мама?
- Рак груди.
- О.
Они посмотрели друг на друга через вешалку с бюстгальтерами: голубые глаза Мари встретились с глазами Джейн, и ни одной из них не надо было говорить о том, как тяжело наблюдать, когда любимый человек умирает таким образом. Они знали.
- Ты была младше меня. Ведь так? – спросила Мари.
- Мне было шесть, и мама долго болела, перед тем как умерла. - Ее маме был тридцать один год. На один больше, чем Джейн сейчас.
- Я все еще храню цветы с гроба мамы. Они уже завяли, но каким-то образом помогают мне чувствовать связь ней, - Мари опустила глаза. – Люк не понимает этого. Он думает, я должна выбросить их.
- Ты не говорила ему, почему хранишь цветы?
- Нет.
- Надо сказать.
Мари пожала плечами и взяла красный лифчик.
- У меня есть кольцо с помолвки моей матери, - призналась Джейн. – Отец оставил обручальное кольцо с ней, но забрал ее кольцо с помолвки. Я обычно носила его на цепочке на шее. – Она не говорила о кольце и о том, что оно значило для нее, уже много лет. Каролина не понимала, потому что ее мать сбежала с водителем грузовика. Но Мари поняла.
- А где кольцо сейчас?
- В моем комоде для нижнего белья. Я сняла его через несколько лет после смерти мамы. Думаю, что ты выбросишь цветы, когда почувствуешь, что пришло время.
Мари кивнула и выбрала белый аква-бра:
- Взгляни на этот.
- Выглядит тяжелым. - Джейн сняла один с вешалки и сжала чашечку. Она оказалась тяжелой и мягкой, и Джейн подумала, что Люк сказал бы о своей маленькой сестре, носящей бюстгальтер пуш-ап. А потом спросила себя, что бы он подумал, если бы она надела такой.
- Люк, возможно, не хочет, чтобы ты покупала большой поролоновый лифчик.
- О, ему будет все равно. Он, скорее всего, даже не заметит, - сказала Мари, взяла четыре лифчика и скрылась в примерочной. В ожидании девочки Джейн подхватила бесчисленные пакеты и направилась к вешалкам с трусиками.
Может, Джейн не очень много знала о бюстгальтерах, но она была знатоком трусиков, а два года назад стала приверженцем трусиков танга. Поначалу она их ненавидела, но потом полюбила. Они не забивались, как обычные трусы, потому что, ну… они уже были там. Пока Джейн ждала Мари, она купила шесть хлопковых с лайкрой трусиков с подходящими к ним топиками.
Выйдя из примерочной, Мари положила стопку трусиков и три лифчика на прилавок. В ее сумочке защебетал сотовый телефон, и девочка открыла ее.
- Алло, - сказала в трубку Мари. – Ммм... думаю, да, - она взглянула на Джейн. – Я спрошу ее. Люк хочет знать, голодна ли ты.
Люк?
- Зачем?
Мари пожала плечами.
- Зачем? - спросила она брата, вручила продавцу кредитку Люка, а затем сказала Джейн: - Сегодня его очередь готовить. Он говорит, что поскольку ты придешь брать у него интервью, он и для тебя что-нибудь сделает.
В настоящий момент две вещи занимали Джейн. То, что Люк готовит, и то, что он, должно быть, больше не злится на нее.
- Скажи ему, что я умираю от голода.
ГЛАВА 12Третий не лишний: удар со всей силы
– Странно, когда нет сада, – говорила Мари, болтая о том, как изменилась ее жизнь теперь, когда она жила в кондоминиуме с Люком в Белл Тауне. – И я больше не занимаюсь стиркой, – добавила девочка, когда они вышли из лифта на девятнадцатом этаже. – Это здорово.
– Люк стирает твои вещи?
Мари засмеялась:
– Нет. – Они шли по коридору к последней двери слева. – Мы отсылаем вещи, и их возвращают все чистыми и отглаженными.
– Даже твое нижнее белье?
– Ага.
– Не думаю, что хочу, чтобы кто-нибудь касался моих трусов, – проговорила Джейн, пока Мари открывала дверь. По крайней мере, не незнакомцы. Ступив внутрь, Джейн резко остановилась: впечатление от вида из окон заставило ее замереть и вытеснило мысли о незнакомцах, складывающих ее стринги. Окна убегали ввысь, от пола до потолка, и занимали всю стену. За небоскребами можно было разглядеть суда в бухте Эллиота. В комнате стояли темно-синий диван, кресла и кофейные и журнальные столики из стекла и металла. Углы комнат, казалось, плавно перетекали в стены, и большие комнатные растения буйно цвели в сверкающих горшках из нержавеющей стали. Слева на широкоформатном экране телевизора «Дьяволы» бились с «Лонг Айлендом», а Дэйв Мэтьюс громыхал в огромных колонках, встроенных в большущий развлекательный центр.
Люк был на кухне, отделенной от гостиной барной стойкой из гранита. У шкафчиков позади него были стеклянные дверки и хромированные ручки. Бытовая техника из нержавеющей стали имела несколько футуристический вид. Люк взял пульт и приглушил звук стерео. Его губы изогнулись в улыбке, а от уголков глаз разбежались лучики морщинок.
– Классно выглядишь, Мари.
Мари свалила свои сумки на пол и швырнула пальто на диван. Она покрутилась, показывая себя брату, и сказала:
– Я думаю, что выгляжу на двадцать один год.
– Не совсем. – Люк с улыбкой обернулся к Джейн, и та снова почувствовала себя так, будто магнит притягивает ее с силой, которой было невозможно противостоять. – Хочешь пива, Джейн?
– Нет, спасибо. Я не пью пиво. – Она положила свой кожаный портфель и куртку на диван.
– Что ты пьешь?
– Вода сойдет.
– Я возьму пиво Джейн, – добровольно вызвалась Мари, добрая душа.
– Как только тебе исполнится двадцать один, – сказал Люк, вытащив бутылку с водой из отделанного нержавеющей сталью холодильника.
– Спорю, ты выпивал до того, как тебе стукнуло двадцать один.
– Ага, и смотри, что из меня получилось. – Закрыв дверь ногой, он указал бутылкой на Джейн: – Не говори ничего.
– Я и не собиралась ничего говорить. – Она прошла через комнату и встала между двух хромированных барных стульев из серой кожи.
– Лучше не надо. – Бросив несколько кубиков льда в стакан, Люк открутил крышку на бутылке. Он закатал рукава свитера цвета слоновой кости. В вырезе лодочкой виднелась белая футболка. На нем были штаны карго оливкового цвета. На руке блестнул «Ролекс». – Потому что мне известно много чего, чем можно тебя шантажировать.
Он знал, что Джейн таяла, когда он целовал ее, и не любила носить лифчик.
– Ты не знаешь ничего действительно стоящего.
Уголок его рта приподнялся в улыбке.
– Насколько стоящего?
Настолько, что взорвало бы его мозг, и Джейн просто поблагодарила Бога, что Люк никогда не выяснит это. Он никогда не узнает, что она была Медовым пирожком.
– О чем речь? – захотела узнать Мари, садясь около их гостьи.
– О том, что я девочка-скаут, – ответила та. Люк с сомнением поднял бровь, поставив стакан на стойку бара. – Ну, была ею, – заверила его Джейн.
– Я тоже, – добавила Мари. – У меня до сих пор есть все мои нашивки.
– Я никогда не был бой-скаутом.