— Просыпайся, — повторил Билл.
— Что такое?
Голос Билла был хриплым и едва слышным, как шепот:
— Кое-что случилось.
— Что?
— Его нет.
— Билл.
— Винс. Его нет. Только что. Его нет.
Артур уставился в эти чернильные зрачки.
— Билл, — сказал он, — ты бредишь.
— Нет.
— Ты несешь чушь.
— Разве?
— Билл?
— Ты проснулся?
— Сядь. Ты лунатик?
— Он мертв, — сказал Билл. — Винс. Он упал. Только что.
— Я его вытащу.
— Я видел.
— Я его вытащу. Покажу тебе как.
— Я не смог, — сказал Билл. — Я пытался.
— Подожди.
— Мы были снаружи. Она пришла из ниоткуда.
— Сядь, Билл.
— Винс кричал. Я не смог…
— Я его вытащу.
— Я пытался. Но море.
— Не может…
— Его нет. Море. Его нет.
Артур услышал успокаивающий шум ветра и легкий плеск воды. Он не слышал музыку из магнитофона и не чувствовал запаха сигарет.
Он опустил ноги на пол; натянул брюки и свитер. Он знал, что уже слишком поздно, но в этом вся суть: все, что происходит на башне, — это его крест.
За его спиной Билл достал из шкафа какой-то предмет. Был краткий промежуток времени, когда Артур повернул голову, понял, что это, и у него в голове пронеслись мысли одна за другой. Он вспомнил об отце, с которым шел вверх по заросшему травой холму; ласковый папоротник терся о голые ноги, под потолком кричали и метались чайки. Он подумал о желтом солнце на рассвете, о туманных облаках, отливающих розовым. Он вспомнил первый маяк, на котором работал, — «Старт-Пойнт» и тамошних смотрителей, они были старше него, хрипло смеялись и кисло пахли табаком, карабкались по железной лестнице и расплющивали сигареты подушечками больших пальцев. Он подумал о Хелен в день их свадьбы, как он поцеловал ее, как она сказала, что у них будет ребенок, и о том, как он обрадовался. Он подумал о Томми, своем мальчике, негаснущем свете. Он вспомнил, как тысячи раз зажигал огонь посреди моря, чтобы корабли находили безопасный путь. Как жаль, что все это случилось с ним, его женой, его другом, случилось в прошлом и происходит сейчас, как жаль, что он оказался не в состоянии помочь ей.
Он подумал, какая жалость, что все закончится вот так, в горе и смятении, потому что он делал ошибки и он больше не тот человек, что прежде. Артур любил одиночество, но в конце концов оказалось, что одиночество его не любит; оно откусывало от него кусочек за кусочком, и в конце концов оказалось, что быть на этом острове — еще не все. Перед тем как он открыл дверь, была секунда, когда он осознал, какой предмет взял Билл, что Билл хочет с ним сделать, и тут осколок камня ударил его по затылку.
55
Билл не хотел, чтобы Винс утонул. Но когда это все-таки случилось, план сложился сам собой.
Дженни всегда говорила, что он никогда не отстаивал свои интересы. Отец говорил то же самое. Билл хотел бы отстоять свои интересы перед отцом. Он хотел бы сжать руки на шее старого ублюдка — руки или ремень, ремень старого ублюдка — и сдавить.
Он вытащил тело ГС из спальни и поволок вниз по лестнице. Тяжелое; ему пришлось перекинуть его через плечо и нести, как солдат на войне несет другого, спасая ему жизнь.
Он никогда не видел ступни Артура. Коротко подстриженные ногти, волосы на пальцах. Бедолага не успел надеть носки.
Дома в коридоре над алтарем его матери были часы в виде корабля с надписью Carpe Diem. Билл подумал о ее улыбке, о ее любящих глазах.
Улыбке Хелен. Глазах Хелен.
Он вошел в кухню. Сбросил свою ношу на стол. По столешнице расплылась кровь, текущая непонятно откуда — из разбитого носа, поврежденного глаза или виска. Эти раны казались незаметными на фоне мешанины из крови и разбитой кости. Билл увидел, что он перестарался, но он должен был действовать наверняка.
Адреналин придал ему сил. Сердце дико колотилось, он прерывисто дышал, втягивая кислород. Руки были испещрены пятнами цвета йода. Он поразился, как эффективно работает его мозг, как он четко думает. Утром придет смена. Билл все объяснит. Никто не сможет обвинить его в этой трагедии и никто не будет считать его в ответе за то, что он сделает позже, когда Дженни успокоится и когда ухаживать за вдовой будет приемлемо.
Кто может ожидать, что его брак сохранится? Как можно думать, что он вернется прежним? Не будет никаких ожиданий. Первый раз в жизни — никто ничего не будет ждать от него.
Билл вытер руки ГС, потом свои. Надел перчатки, потом снял часы со стены и поставил время на восемь часов сорок пять минут — время, когда погиб сын Артура. Хелен рассказала ему об этом в тот день в «Капитане», когда она пришла в поисках Дженни. Дженни не было, поэтому Билл приготовил чай и слушал, пока она плакала и говорила. Она рассказала все в мельчайших подробностях. Восемь сорок пять утра. В конце концов поцеловать ее — значило утешить. Артур оставил свои знаки. Это настолько близко к признанию, насколько возможно.
Билл переставил батарейки другим концом. Прижал пальцы Артура к тем местам, которых касался. Потом поднялся двумя этажами выше в гостиную, остановил часы и повторил процедуру.
Теперь он стоял над телом Артура и думал, что делать дальше. Трудно представить, что из-за этого человека Билл чувствовал себя таким ничтожным. Лучший ГС — и рухнул как подрубленное дерево.
Билл приступил к вытиранию стола, и это его успокоило. Он протер столешницу, бока, изнутри, стулья и следы на полу. Он не торопился; в его распоряжении была масса времени. Он смыл кровь в раковину и почистил ее, потом скатал тряпку в комок и выбросил из окна в море. Потом, переступив через тело ГС, достал из шкафчика две тарелки и два столовых прибора. Снова встал на колени, прижав пальцы Артура к этим предметам, перед тем как сервировать стол, добавив две чашки, соль, перец и почти закончившийся тюбик горчицы.
Упаковка сосисок имела подтекст. Однажды Артур сказал ему, что Томми любил сосиски. Биллу необязательно было дополнять картину этой деталью, но он все же дополнил, потому что так он чувствовал себя усердным. Внимательным. Черты, которые должны быть у хорошего смотрителя маяка.
Подготовив декорации на кухне, он налил себе чаю в кружку ГС, вернулся в гостиную, сел в кресло ГС и задумался о жене ГС.
Хелен заслуживает счастья. И она будет счастливой. Билл поклялся провести остаток дней в поисках ее счастья, и когда он его найдет, он прикует его к кровати, где они будут заниматься любовью каждую ночь, и он никогда ее не отпустит.
Как глубоко теперь Винс? Как далеко? Билл немного волновался о том, что волны могут выбросить тело временного помощника на берег, но на самом деле это неважно. У него есть история. Ему поверят. Артур сошел с ума, убил временного помощника и пытался убить Билла. Биллу ничего не оставалось, кроме как защищать себя.
Ему так жаль Артура, скажет он, так жаль старика; он его любил, и для него стало шоком, во что он превратился и кем стал.
56
Винсент Борн должен был умереть много раз до этого. Он должен был умереть при рождении, когда пуповина обвилась вокруг его шеи, а повитуха, принимавшая роды, заметила это, только когда он посинел. Когда ему было четыре года и он жил у Ричардсонов, он вышел на дорогу и чуть не попал под машину, которая объехала его в последний момент. В пятнадцать он упал с двадцатифутовой стены и сломал руку. Все эти эпизоды его жизни складывались в кредит, который пришлось вернуть в этот день и это время.
Когда это случилось, он курил на площадке. Не было никакой лодки с Эдди Эвансом или механиком с вымышленным именем. Ничего из того, в чем он себя убедил.
Воздух бодрил. Море плескалось, омывая валуны и камни. Сегодня мир казался прекрасным местом.
Он позволил себе поверить, что все кончено. Что, возможно, никто не придет по его душу. Бояться нечего. У него есть будущее. Мишель все равно, что он наделал; она его знает; она не уйдет. Его охватило облегчение. Наверное, это счастье.
Спустился Билл, выглядевший так, будто его тошнит. Винс предложил сигарету, но тот отказался.
— Я должен бросить, — сказал Билл.
Винс поднял бровь:
— Это будет великий день.
То, что случилось, было просто — оскорбительно просто для события, отнявшего жизнь у человека. Винс выбросил окурок, и он упал на площадку, а не в воду. Он подошел к краю, чтобы смахнуть его вниз, и в этот момент море внезапно вспенилось, как кипящее молоко в сотейнике. Башня, казалось, внезапно пошла ко дну, словно влажное печенье; а потом снова всплыла, и море отхлынуло, унеся с собой Винса, ударившегося сначала локтем, потом головой. Он подумал, вот дерьмо, и попытался за что-нибудь схватиться, но ничего не было. По голове текла кровь, мешая ему видеть и сосредоточиться. Вода протащила его по бетону, а когда бетон закончился, остались только волны.
Его мышцы свела судорога. В ушах зазвенело. Башня исчезла; как это возможно, чтобы он только что стоял на ней, а теперь она вне досягаемости?
Все его мысли были только о Мишель. О ее губах, руках, как чудесно было оказаться в ее объятиях и уткнуться лицом в нежную впадинку между плечом и шеей.
Он не чувствовал силу в ногах, и море влекло его все дальше.
Билл кричал. Винс что-то крикнул, но не понимал, что он кричит в ответ, слова или звуки, которых раньше не издавал.
57
Билл допил чай, сидя в кресле ГС. Он не испытывал неприязни к Винсу. Дело было не в симпатии или антипатии. Просто это был слишком хороший шанс, чтобы им не воспользоваться. Гибель Винса стала указателем к выходу. Ключом к избавлению. Спасительным парашютом. То, что он сказал Артуру, было правдой. Он действительно пытался. Увидев Винса в волнах, он бросил канат в воду. Надо признаться, бросок был слабый и канат упал слишком далеко, чтобы тот смог его поймать. А потом Билла осенило, что ему не надо очень стараться. Не надо, если он не хочет.
Винс какое-то время боролся, и в этот момент Билл принял решение и сделал это так же хладнокровно и спокойно, как принимал решение избавиться от очередной ракушки. Когда понимал, что без этой может обойтись. Он бросил канат в море и бесстрастно наблюдал, как тонет его приятель.