– Таким же, как и тех, кто скрывает свой номер антиопределителем. Попросят у оператора распечатку звонков, а там все видно.
– Как это обойти?
– С чего ты взяла, что это можно обойти?
– Ты все можешь, я знаю. Колись!
– Так я тебе и сказал!
– Егорка, мне очень нужно, правда.
– Вот представь, – помолчав с минуту, сказал он, – прихожу я к тебе и говорю: помоги мне, сестренка, позвонить кое-кому по подставному номеру. Ты бы согласилась или маме рассказала?
– Смотря для чего тебе это надо…
– Вот именно.
Поняв, к чему он клонит, я замолчала. Не могу же я рассказать тринадцатилетнему брату, что расследую похищение девушки и заодно серию убийств?
– Что за номер тебе нужно показать? – прервал тишину он.
– Государственный.
– А поконкретнее?
– Отделения полиции, – нехотя призналась я, наконец-то нажав кнопку на микроволновке. Егор только присвистнул в ответ. – Братишка, будь другом, помоги!
– Ну, допустим, маме я тебя не выдам, – ответил Егор. Не успела я с облегчением вздохнуть, как он добавил: – Но и помогать не буду. Сначала поклянись, что не вляпаешься в неприятности.
– Клянусь! – надеясь, что не вру, сказала я.
– Короче, слушай. Проверить можно в любом случае, поэтому рассчитывай на один звонок. В следующий раз трубку могут и не взять. Звонить, я надеюсь, ты собираешься не в государственную контору?
– Нет, конечно.
– И то ладно. Тогда узнать, кто звонит, смогут только по тому, на кого зарегистрирован настоящий номер.
– На меня, – вздохнула я, рассматривая через стекло, как в кружащейся тарелке разрастается овсяная туча.
– Не, слушай дальше. Со своей симки звонить нельзя. Надо купить другую, зарегистрированную на какого-нибудь левого чувака.
– Где же я такую возьму?
– Да на любом углу! Их по выходным у входа в парк продают, например. Видела, столики с эмблемами разных операторов? Мы с пацанами с такого номера директора неделю стебали, пока ему кто-то про черный список не рассказал.
– Ага, но симки же на паспорт оформляют.
– В салонах связи да, а в парке они уже оформлены на владельца лавочки, чтобы продавать за секунду прохожим, а не заставлять их ждать по полчаса.
– Здорово! – открыла я дверцу микроволновки. Сливочно-клубничный аромат смешался с царящим в кухне кофе. – Вот только сегодня будний день, а позвонить мне нужно срочно.
– Как же быть… А, вспомнил! Есть еще точка в доме бытовых услуг. Там, где мобилки ремонтируют.
– Егорка, ты гений! Беги скорее туда.
– Прямо сейчас? Я даже позавтракать не успел…
Закрыв тарелку с овсянкой в микроволновке, я заглянула в холодильник. На полках было непривычно просторно. С этим расследованием я совсем забыла послать брата за продуктами. Ничего, сейчас у него есть задание гораздо важнее. Что тут у нас? Молоко, яйца, творог, в ящике возле плиты есть крупы и мука.
– Если не будешь тянуть время, – ответила я Егору, – успеешь съесть творожную запеканку горячей.
– И многослойный латте в прозрачной кружке, с двойной порцией кофе?
– О՛кей, латте макиато в айриш-бокале, но с одной порцией эспрессо.
– Погнали!
Послышались короткие гудки. Перед тем как пойти готовить, я на всякий случай обновила страницу «Живого Журнала». Во входящих появилось новое сообщение от Попаданца:
«Наконец-то Вы ответили! Я уже, грешным делом, подумал, меня обманули. Сейчас пришлю все, что собрал по студенткам».
Глава 30Стандартные вопросы
Сложнее всего оказалось спровадить Егора домой. Брат решил во что бы то ни стало выяснить, чем я занимаюсь. Подкупить его десятком дисков с играми в придачу к новогоднему подарку не удалось, угрозы тоже не действовали. Пришлось обратиться за помощью к маме. Я позвонила ей из ванной и намекнула, что Егор мешает мне готовиться к вечеру. Судя по тому, с какой скоростью брат вылетел из моей квартиры, мама делала на предстоящий ужин большие ставки. Мне же мой собственный план нравился все меньше и меньше, но отступать было слишком поздно.
К сожалению, все девушки учились в разных учебных заведениях, на самых непохожих специальностях, от экономики до дизайна. Как и рассчитывала, благодаря полученной от Попаданца информации я без труда отыскала номера семей погибших девушек. Сверившись с криминальной хроникой, определила, из какого именно участка в Сочи им уже звонили. Оставалось надеяться, что платная услуга на сайте не окажется обычным Интернет-разводом. Только подключив ее, я сообразила, что в одиночку никак не смогу это проверить – все старые телефоны я раздарила родственникам, а значит, позвонить на свою же симку не получится. Пришлось еще раз побеспокоить брата. Беднягу в честь прихода гостей заставили убирать комнату. Вместо привычного «Чего тебе?» он ответил настороженным «Алло?» На экране его, а точнее бывшего моего, шестого айфона высветился незнакомый иногородний номер.
Когда все было готово для обзвона, я впервые задумалась, о чем буду разговаривать с родственниками погибших девушек. Начать нужно со стандартных вопросов. Интересно, а что спрашивают в таких случаях полицейские? Наверняка интересуются, были ли признаки суицидальных наклонностей в прошлом. Кому, если не мне, их знать? Нет, я никогда не планировала себя убить, наоборот, даже в самых кошмарных ситуациях мне хотелось жить. Просто когда мой брак покосился, как дом на осевшем фундаменте, я пошла искать причину в психологический институт. Первых двух курсов оказалось достаточно, чтобы понять – проблема наших отношений не в том, что я не умею поддерживать контакт с мужем, а в том, что он хочет трахать других женщин. Учебу я заканчивала заочно, но это не помешало кое-каким знаниям осесть в голове. Надеюсь, сегодня они мне помогут.
Убедившись, что хотя бы знаю, с чего начать, я набрала номер. К телефону подошел отец Марины Николаевой, предположительно первой жертвы маньяка.
– Константин Владимирович, не могли бы вы ответить на пару вопросов? – выдав заранее сочиненную легенду, спросила я.
– Могу, конечно. Только что это теперь даст?
– Я понимаю, вашу дочь это уже не вернет, но, возможно, поможет предупредить подобные случаи в будущем.
– Тогда спрашивайте.
Получив согласие, я перевела дух и подошла к окну. Старичок-ясень, последние полгода прикрывавший меня от посторонних глаз кружевом из листьев, окончательно облысел. А ведь еще только конец октября. По-зимнему одетые люди сновали туда-сюда вдоль замощенного брусчаткой тротуара, то и дело заныривая в двери универмага. Мужчина в темно-синем пуховике замер прямо напротив моих окон и, как мне показалось, поднял голову. Поежившись, я отступила обратно в глубь кухни.
– Давайте поговорим о Марине, – постаралась сосредоточиться на разговоре. – Вы можете назвать свою дочь великодушным человеком?
– Она была замечательная. Очень добрая, заботливая.
– Бывало, чтобы она делилась с кем-то своими вещами?
– Вот уж нет! С детства она за свои игрушки горой стояла. Однажды нас с ее мамой даже вызвали в садик, сказали, забирайте свою драчунью. Другая девочка взяла поиграть ее куклу, так Мариночка, пока отнимала, заехала ей этим пупсом в глаз.
Мужчина рассмеялся. Даже негативные воспоминания о времени, когда его дочь была живой, теперь превратились в радостные.
– А перед ее смертью вы не замечали, чтобы она раздаривала подругам одежду, украшения или коллекции?
– В последние два года мы с ней только по телефону общались, да на каникулы она домой приезжала. Много вещей Марина отдала перед отъездом в университет. В общежитие все с собой не возьмешь, да и надо ли? Сочи – это же не наша глухая провинция, там тряпочки с рынка не поносишь. Она собиралась в большом городе новые вещи купить. Жизнь заново начать…
На этот раз до меня донеслись всхлипывания. Не зная, как перейти к делу, я продолжила:
– Бывало, чтобы в телефонных разговорах ваша дочь жаловалась на какую-нибудь боль? Произносила фразы вроде «Я не могу это больше терпеть»?
– Нет! Что за странные вопросы? Она всегда была здоровой, выносливой девочкой.
– И психологически? У нее никогда не было депрессий?
– А у кого их не бывает?
– Я имею в виду не просто плохое настроение, а затяжную хандру. Может быть, вы замечали резкую потерю веса, нежелание следить за собой, необоснованную агрессию?
– Слушайте, к чему вы клоните? Хотите спросить, были у нее раньше попытки самоубийства или нет? Тогда так и спрашивайте! Ваш предшественник обошелся без лишних прелюдий, так что не тяните резину.
– Простите, я не хотела…
– Знаю я, чего вы хотели! Обвинить во всем мою девочку, сказать, что она была психическая, сама на себя руки наложила. Ничего подобного! Не было никаких попыток, ясно вам?! Так и запишите!
В трубке раздались три коротких гудка.
Глава 31Виновный
Я еще не успела задать ни одного полезного вопроса, а уже довела отца Марины до нервного припадка. Причину понять несложно: никакому родителю не захочется верить, что его ребенок свел счеты с жизнью. Странно, почему я сразу об этом не подумала. Вряд ли моя тактика вообще с кем-то сработает. Нужно придумать новый план. Рассказывать правду я не имею права, чтобы не вселять в родителей ложную надежду. Но вот разделить их точку зрения, хоть ни на чем конкретном и не основанную, могу. Допустим, я все тот же новый следователь, но теперь звоню, чтобы выяснить детали, которые кажутся мне подозрительными. У меня нет ни малейших зацепок, но это не мешает мне выслушать мнение семей погибших.
Посчитав, что отца Марины пока лучше не беспокоить, я склонилась над стоящим на столе макбуком и набрала номер родителей девушки, погибшей после нее. К телефону подошла мама Юлии Волошиной, блондинки с огромными серо-зелеными глазами. Той самой повешенной, на лице которой остался отпечаток ладони. Судя по тому, что на остальных фотографиях мне не удалось обнаружить подобных следов насилия, с опытом маньяк научился лучше контролировать себя и своих жертв. Почему бы не воспользоваться этой находкой? Представившись, я тут же перешла к делу: