– Какие шашки? – откинулась на спинку стула я.
– Не, не шашки. Как их там? Шахматы, во!
– А вольной борьбой когда начал заниматься?
– Борьбой?! – прыснула со смеху она. – Так он же калека! Какая ему борьба? Только если гонки на колясках, кто дальше укатится.
– Митька-медалист прикован к инвалидной коляске? Я вас правильно понимаю?
– Правильно, правильно. Думаете, моя Вика такая разборчивая была? Таскалась со всеми. Если б он за ней на своих двоих волочился, она б и ему дала.
Быстро попрощавшись, я положила трубку. После разговора на душе осталось даже более тягостное ощущение, чем от слез отца Марины или гордых воспоминаний мамы Юли. Вика была одинока не только в Сочи, но и в родном городе. Неудивительно, что маньяк выбрал ее в качестве жертвы. Наверняка она стала легкой добычей для того, кто проявил к ней хотя бы каплю внимания. Хватит распускать сопли! Нужно смотреть на девушек и их судьбы со стороны, иначе ничего не разглядеть. Пока меня захлестывает сострадание, маньяк действует хладнокровно и никого не жалеет.
Нельзя терять надежду. Викина мать была настолько пьяна, что могла либо забыть об одном из ухажеров дочери, либо вообще перепутать все события. Надо расспросить кого-нибудь еще, чтобы узнать наверняка, объявлялся ли спортсмен Дима в жизни остальных студенток или нет. Я собралась и еще раз просмотрела список погибших блондинок. На глаза мне попалась интересная закономерность. Почему-то девушки, умершие в октябре, были самыми молоденькими. Если Виктории Зубцовой на момент смерти исполнилось хотя бы восемнадцать, то Светлане Панютиной, утонувшей годом ранее в реке Мзымта, было всего семнадцать лет. Обе первокурсницы, обе умерли в октябре. Тем более странно, если учесть, что всем остальным девушкам было за двадцать. Решено! Буду звонить родственникам самой юной.
Глава 33Большой секрет
На этот раз трубку взяла младшая сестра погибшей девушки, но стоило мне представиться, как она тут же позвала к телефону мать. Та долго расспрашивала, почему уволился предыдущий следователь и где он теперь работает. Когда я сказала, что он окончательно ушел из органов, женщина наконец-то отважилась спросить:
– Его выгнали со службы, да?
– Почему вы так решили?
– Мне кажется, – осторожно начала она, – он был немного…
– Некомпетентным? – подсказала я.
– Не то чтобы… Скорее, ленивым. По-моему, он видел все нестыковки в деле, но каждый раз находил какие-нибудь оправдания, чтобы их не проверять.
– Например, какие нестыковки?
– Я ничего плохого не хотела сказать про вашего коллегу…
– Да, я понимаю. Так на что бы мне стоило обратить внимание?
– В первую очередь, конечно, на следы на запястьях Светланки. Вообще, нам прислали ее тело в закрытом гробу. Оно и понятно, столько в воде пролежало, но я не могла не проститься с доченькой…
В трубке раздались всхлипывания. Боясь еще больше усугубить страдания жалостью, я решила подождать молча. Тактика принесла плоды: не найдя поддержки с моей стороны, через пару минут женщина успокоилась.
– Мы с мужем открыли гроб, а там…
Новый приступ плача помешал ей договорить.
– Следователь не показывал вам фотографии с места обнаружения тела?
– Нет, – шмыгнула носом она. – Мы разговаривали только по телефону.
– На них руки вашей дочери скреплены за спиной пластиковой стяжкой. Такой, какими связывают провода.
– Да, он говорил. И, даже несмотря на это, ничего не собирался расследовать. Настаивал на том, что Светланка покончила с собой, и все тут.
– Наверно, он говорил вам, что многие утопленники связывают себе руки, чтобы не всплыть в последний момент.
– Но не за спиной же! Как она вообще могла это сделать? Я пробовала, у меня не получилось. С веревкой куда ни шло, но стяжка эта… Я тогда даже следователю предложила такой же эксперимент провести, но он не проявил интереса.
– Были еще какие-то нестыковки?
– Были, а толку? На что бы я ни указывала, он для всего находил оправдания.
– И все-таки, поделитесь ими со мной.
– Я до дочки несколько дней дозвониться не могла. Билась, билась – бесполезно. Мы с ней каждый вечер созванивались, с младшей сестрой она так вообще день и ночь переписывалась. У них разница в пять лет, а все равно подружки неразлейвода. Были… Стала звонить в общежитие, потом в деканат. Мне ответили, что в университете в эти дни она не появлялась. Сказали, с первокурсниками такое часто случается. Заводят новых друзей, попадают в компании. Предложили подождать. Но моя девочка не такая! У меня дети домашние, они сроду ни в какие компании не ходили, домой позже девяти не возвращались. Я сначала все-таки поверила. Хотела надеяться на лучшее. Но прошло трое суток, а Светланка так и не объявилась. Я поняла, что искать ее никто не собирается. Купила билеты на ближайший поезд до Сочи, но ходят они у нас не каждый день, уехать так и не успела. Позвонили из полиции, сказали, что сами привезут тело…
– Постойте! – вскочила я, опрокинув стул. – Так с исчезновения вашей дочери прошло меньше недели?
– В последний раз мы поговорили вечером в четверг. В пятницу она уже не ответила, а утром в следующую среду ее нашли. Экспертиза показала, что она утонула приблизительно за четыре – шесть часов до обнаружения.
Не поднимая стула, я принялась расхаживать по кухне взад-вперед. Даже если маньяк похитил девушку в четверг, получается, что убил он ее уже в ночь с шестого на седьмой день. Значит, сегодня ночью…
– Следователь заявил, что она сбежала. Натворила глупостей, а потом решила свести счеты с жизнью.
– Глупостей?
– Да, я когда следы от веревки на руках увидела, все ее тело осмотрела.
– И что обнаружили?
– Скорее не обнаружила. Моя Светланка девочка была, я это точно знаю…
Большинство матерей думают так о своих дочерях, но почему-то ей я поверила. Выходит, маньяк похищает девушек для сексуальных утех. Почему же, в таком случае, не сработала хваленая статистика Руслана? Разве преступник не должен, насытившись, терять интерес и убивать жертв в первые двадцать четыре часа?
– Понятно. А в родном городе поклонники у нее были?
– Были, конечно! Вы же видели ее фотографии?
– Да, очень привлекательная девушка. С кем она встречалась?
– Ни с кем. Мы с отцом не разрешали, говорили, выучишься, тогда и о мальчиках думай. Кто же знал…
– Вы уверены, что она не встречалась с парнем тайком от вас?
– Уверена. Вы поймите, мне врать незачем. Это все равно ничего не доказывает. Предыдущий следователь уперся в версию, что она за эти шесть дней… Ну, вы понимаете.
– Понимаю, но я спрашиваю совсем по другой причине. Возможно, этот молодой человек мог бы рассказать что-то полезное.
– Говорю же, в нашем городе у нее не было никакого молодого человека. Поклонников за ней толпы ходили, но на них у нее даже времени не оставалось. Из школы сразу бежала к репетиторам, оттуда – домой.
– В родном городе не было, а в Сочи? Вы ведь каждый день разговаривали по телефону. Светлана никого не упоминала?
– Мне нет, только Аленке, но про это вы и сами знаете.
– Про что?
– Ну, про эсэмэс. Она в деле должна быть.
– Если честно, я еще не успела дочитать его до конца. Увидела фото со связанными руками и решила позвонить, узнать ваше мнение.
– Значит, вам это тоже показалось странным?!
– Честно говоря, да.
– Тогда слушайте! В четверг, после нашего со Светланкой разговора, она написала сестре, что идет на первое в жизни свидание. Мало того, переслала ей эсэмэс от молодого человека, но попросила никому не рассказывать. Эта дуреха и молчала, пока я билась, искала старшую дочку. А когда Светланку нашли, пришла ко мне в слезах и показала сообщение.
Я ее винила сначала, а теперь понимаю, даже если бы она все рассказала, ничего бы это не изменило. Следователю сообщение переслали, он его прочитал и думать о нем забыл. Сказал, вот нашелся бы Светланкин телефон, тогда и было бы о чем говорить, а так все равно неизвестно, от кого оно пришло.
– А что было в этом сообщении?
– Да ерунда какая-то про кровь, бомжей и деньги.
От такого набора у меня перехватило дыхание, я замерла посреди комнаты. Наконец-то настоящая улика! Первая весточка от маньяка. Нельзя ее упустить.
– Боюсь, мне долго придется искать это сообщение в материалах дела. У вас, случайно, оно не сохранилось?
– У меня нет, может, у младшей. Аленка! – крикнула она в сторону от трубки. – Иди сюда! До сих пор переживает, что так сглупила. Стоило вам позвонить, как к себе в комнату убежала и носа не показывает. Пришла, передаю трубку.
Послышался шорох, затем все стихло. На всякий случай я убрала айфон от уха и проверила, не оборвался ли звонок. На экране по-прежнему отсчитывались секунды разговора.
– Алена, привет еще раз.
– Угу, здрасьте, – будто что-то пожевывая, невнятно проговорила девочка.
– Мама говорит, тебе сестра писала, что собирается на свидание. – Я подняла с пола стул и села. – Это была ее последняя эсэмэска?
– Ну да, – причмокнула она.
– Света не говорила, с кем пойдет?
– Не-а, я бы запомнила…
– А раньше она про него рассказывала?
– Нет.
На этот раз девочка ответила так четко, будто наконец вытащила палец изо рта. С чего бы это?
– Ален, ты правильно сделала, что сестру не заложила. Даже если бы ты сразу родителям сказала, ее бы все равно не спасли, – соврала я. – Времени было слишком мало. Не убивайся, ты ни в чем не виновата.
– Вы правду говорите?
– Конечно.
– Спасибо. – Голос девочки дрогнул.
– Расскажи, как все было. Мы накажем того, кто Свету убил, обещаю. И с другими девчонками такого сделать не дадим.
– Я давно все эсэмэски следователю переслала, честное слово!
«И все-таки ты что-то не договариваешь», – подумала я, откидываясь вместе со стулом.
– Но вы же с сестрой не только переписывались, правда? Наверно, часами в «Скайпе» болтали?