Я выбросил недокуренную «беломорину» и уставился на Кису.
— Так какие у тебя предложения, повтори, котик.
— Анжелу убрать, даже если меня не видела, то врубилась, зачем вызывали ночью ее женишка. Сене отстегнуть, головой ручаюсь, будет молчать.
— А вот головой ручаться никогда не следует — ты же не Змей Горыныч, она у тебя всего одна, хоть и не больно ценная. Когда «хромоножки» подвесят его на дыбу или просто вниз головой, он долго не выдержит. Расколется, как миленький. Это раз. Да и убытки в четыре лимона почему-то меня мало радуют. А тебя?
— Я отработаю, — кисло промямлил тот.
— Нет, дорогой. Сделаем так: Анжелу не трогать, сейчас сам к ней съезжу и выясню обстановку. Между нами, Синицу она не очень-то терпела из-за его пристрастия к анальному и оральному сексу. Причем именно в такой последовательности. А барышни эдак не любят. Так что рвать свои роскошные волосы по нему не будет. Это первое. Второе — к Анжеле поеду сам. Киса, возьмете с Цыпой такси и катите на дачу к Сене. Чтоб он не шугнулся Цыпы, дай сразу денег, — я достал из кейса четыре пачки десятитысячных. — Дальше ясно — мокрое полотенце, пока Сенечка в отрубе, ты, Цыпа, вколешь ему тройную дозу ханки. Бабки, естественно, цепляете и привезете в «Вспомни былое» — сегодня как раз зарплата. Не забудьте УЗИ, у нас в арсенале такой волыны еще нет. Пригодится, хоть и двадцатизарядный всего автоматишко. Наш Стечкин в два раза мощнее. Садовый домик подпалите под вид короткого замыкания в электросети, а то эта падла вполне могла для страховки загасить где-нибудь маляву на Кису. Ты, Кисуля, на меня не таращься. Сначала я хотел заплатить твоему кенту, но тот факт, что Сеня ранее работал на Батю, все меняет. Выстраивается и для деловых, и для ментов стройная версия — Сеню подсунули Хромому конкуренты «Каратисты», чтобы втерся в доверие и при случае хлопнул. Все логично. Усек?
— В натуре, ты не голова, а, как говорили при коммуняках, Дом Советов. Все, Цыпа, рвем когти. Спасибо, Евген, что дал возможность подчистить свой хвост.
Анжела
«Жигуль» я вел осторожно, терпеть не могу лихачить и напрасно рисковать, поэтому добирался до Анжелы почти час.
Открыла она мне сразу, словно подсматривала в глазок, — даже позвонить не успел. На ней было мое любимое неглиже — шелковые ажурные трусики и розовый прозрачный пеньюар.
— Кого-то ожидаешь?
— Тебя, милый Женечка. Ты рад?
— Я просто счастлив. Но у меня к тебе серьезный разговор. Так что набрось что-нибудь. Отвлекает.
Анжела деланно-обиженно надула пухлые губки, но халатик все же надела. Мини, правда.
— Слышал, Синица к тебе охладел. Вчера ведь не приезжал?
— Слухом земля полнится. А я слышала, что он внезапно «в Сочи улетел». Какой-то хулиган пырнул в горло.
— С целью ограбления, наверно. Бандитов развелось, хоть пруд пруди.
— Насчет пруда — вряд ли. На то и щуки, чтоб мелкая рыбешка не очень резвилась.
— Польщен. Весьма. Выходит, ты считаешь, что Синица «уехал в Сочи» по нашему билету? У меня непробиваемое алиби, — соврал я.
— Конечно, не ты лично. Кто-то из твоих мальчуганов. Седьмой этаж высоковато, но, по-моему, это Киса там возился рядом с машиной.
— Сверху все люди одинаковы. Но ты взяла неверный тон, детка. Думаешь, я у тебя на крючке? Кстати, что это у тебя балкон нараспашку? Почти голой разгуливаешь, а про «унесенных ветром» разве не слыхала?
— Балкон я перед твоим приходом раскрыла, милый. Я готова облегчить тебе работу — без чужой помощи на минутку стать птичкой. Всю жизнь мечтала! Помнишь: «Чому я не сокил, чому не летаю?» Я же наполовину хохлячка. Но неужели ты, Женечка, думаешь, что я тварь неблагодарная?! Ты дал мне меблированную квартиру, непыльный заработок. Не мазохист какой-нибудь. Почему же стану мусорам помогать?! И дед, и отец в лагерях сгинули, да и мне легавые немало нервов пожгли, пока по кабакам хлеб зарабатывала в поте лица своего.
— Давай уж без привязок к Библии, а прямо и честно — в поте своей очаровательной попочки.
— Фу, Женик! Никогда не замечала, что ты пошляк.
— Скорее циник, но это не цинизм, а констатация факта. Впрочем, извини, крошка. Сегодня немного не в себе и груб до неприличия. Ты ведь знаешь, какой я нежный на самом деле.
— А я уже стала забывать. — Анжела с лукавой улыбкой, весьма сексуальным движением освободилась от ажурной принадлежности туалета, оставшись в одном прозрачном пеньюаре под цвет тела.
Все-таки профессионалку сразу видно — ни одна проститутка никогда сначала полностью не раздевается — это может сбить потенцию клиента, видимость одежды, как это ни странно, возбуждает сильнее.
Анжела встала передо мной на колени и, играючи, стала расстегивать зубками молнию на брюках.
— Ну, ты грамотная путаночка! Знаешь, как завести. Времени в обрез, но полчасика придется выкроить для земных плотских утех.
— Для чего же еще жить? — искренне удивилась Анжела, умеючи обхватывая мои бедра теплыми нежными руками без модных длинных ногтей. Знала, крошка, что не терплю, когда царапаются. Хотя есть и такие, кому нравится. Что-то, должно быть, связанное с мазохизмом.
— Как МП дышит? Не обиделся, что ты его вчера выперла?
— Нет, конечно, — Анжела оторвала влажные губки от своего любимого «эскимо». — К тому времени мы с ним уже доиграли. Он же импотент — кончает быстрехонько. Кстати, хотел тебя видеть. По телефону говорить отказывается. С шести будет проводить обход участка на предмет поддержания правопорядка. — Анжела рассмеялась и с явным удовольствием вернулась к прерванному занятию.
Уходя, я, как бы между прочим, поинтересовался:
— МП ушел от тебя в двадцать три. Чем занималась потом?
— Милый, ты же знаешь, какая я соня. Сразу прыгнула под одеяло.
— И тебе никто не звонил? Никого не ждала?
— Женечка, конечно же, нет.
— Ты умная девочка, с маслом в голове. Сегодня зарплата. Цыпа завезет капусту.
— Только зелененькие, пожалуйста, ты же в курсе — у меня аллергии на деревянные.
— Знаю, крошка. Все будет, как всегда, плюс премия за отличную вчерашнюю акцию. Бай-бай.
«Вспомни былое» за сутки не изменилось. Если не обращать внимания на то, что наручники на стенах горели, как серебряные. Это явно постарался Петрович. У него старческий бзик на чистоте и порядке в мелочах. Шизанулся Фунт на полировке и диснеевских мультфильмах.
За низкими столиками отдыхали немногочисленные посетители — любители «Жигулевского» пива или воспоминаний о былом. В основном, как я вычислил по синим от обилия татуировок рукам, — вторые.
Ксюша крутила на магнитофоне последний концерт Александра Новикова. Правда, он кому-то заслонил солнце — недавно взорвали его «Мерседес» и сожгли дотла театр-студию, но я решил, что наше заведение только за проигрывание песен Новикова взрывать не станут. Да и не хотелось, чтобы его популярность среди моей клиентуры падала. К тому же Александра знал лично, встречались неоднократно в этапке следственного изолятора Екатеринбурга. Судили нас одновременно в восемьдесят пятом. Только меня на четвертом этаже облсуда по сто второй, а его на третьем по девяносто третьей.
Прошел к Петровичу, и мы успели сыграть с ним три партейки в нарды, пока вернулись мои мальчики. По их довольным мордам и по тому, как они вальяжно устроились в креслах, усек, что дело выгорело и на этот раз обошлось без проколов.
Цыпа с важным видом разложил на журнальном столике пачки дензнаков, а Киса чуть расстегнул молнию кожанки, засветив короткоствольный УЗИ.
— И боезапас у него приличный, — радостно сообщил он, — россыпью в чемодан чуть не полста кассет нагребли.
Петрович, проделав какие-то хитроумные манипуляции с подоконником, выдвинул его из стены, обнажив довольно объемный, пустой в настоящее время, тайник.
— Разгружайся. Или ты военный переворот замыслил?
Киса с большой неохотой расстался с УЗИ, уложив его и тяжеленный чемоданчик в тайник.
— Сегодня у нас зарплата. — Я невольно усмехнулся. — Соблюдем проформу. — Я придвинул каждому из присутствующих по пачке. — Осталась последняя, для Ксюши. Фунтик, замени ее за стойкой, а ее зашли сюда.
— Только рабочую одежду у нее не отнимай. А то твои худые волосатые ноги смахивают на куриные. Да и выпирать у тебя будет совсем не с той стороны, с которой любят наши клиенты, — съязвил Киса.
Я давно уже заметил, что «бабки», пусть и небольшие, всегда поднимают у него тонус и пробуждают потуги к юмору.
Ксюша вплыла в администраторскую, шутливо отдала нам честь, приложив ладошку к милицейской фуражке и вопросительно взглянула на меня.
— Твоя зарплата, — я кивнул на сиротливую пачку на столике. — После распишешься в ведомости у Петровича.
— Евгений Михайлович, я с пивной больше снимаю. Да и сдачу, как знаете, с меня почти никто не требует. Честное слово, мне даже неловко. Это я должна вам отстегивать ежемесячно за это золотое дно. — Ксюша кокетливо одернула китель, специально пошитый коротким, так что при всем желании скрыть ее прелести он был не в состоянии.
— Когда понадобится, отстегнешь, а вернее расстегнешься, — я ласково пошлепал ее главную достопримечательность.
— О чем разговор, мальчики. В любое время и в любом виде. — Ксюша лукаво-многообещающе улыбнулась и, прихватив пачку, вернулась на свое рабочее «золотое дно».
— С Анжелой я говорил, — исподлобья остановил тяжелый взгляд на Кисе. — Так что никакой отсебятины вроде пропажи без вести или несчастного случая типа «унесенной ветром». Ей на уголовку стучать западло. Ко всему надо учитывать, что она крепко держит нашего капитана. Пилипчук хоть и не козырная, но и не простая карта в нашей игре.
— Да у меня и в мыслях не было, шеф!
— Было, было. Ладно, замнем для ясности. В шесть покатаемся по району — капитан просит встречи. Оружие не брать, хоть и не верю, но вдруг нас обшмонают? Как говорится в зоне — сегодня кент, а завтра мент. Побережемся. До шести времени вагон, так что можно расслабиться. Доставай, Киса, свой заветный портсигар.