— Ладушки! Куда вы с Фролом плот загасили? Пора убирать жмуриков. Ландшафт портят.
Плот оказался спрятанным в густых кустах береговой осоки. Под руководством братьев работа по ликвидации следов происшедшего заспорилась. Наемники набивали карманы трупов галькой и складировали на плот к Василию. Тот, орудуя длинным шестом, отплывал от берега на десяток метров и сбрасывал груз в воду. Так как плотик был хлипкий и больше четырех человек зараз не выдерживал, то рейсов понадобилось несколько.
Когда грузили последнего бритоголового, вспомнили и о киллере-подранке. Тот все так же валялся под столом, слабо постанывая и закатывая глаза. Под ним натекла уже порядочная лужа бурой дымящейся крови.
Наемники без всякого почтения схватили своего товарища за ноги и отволокли к озеру, не обращая внимания на усилившиеся стоны раненого.
— Дешевки! — заорал я, не сдержавшись. — Пулю для подельника пожалели?!
Мои слова возымели действие — хлопнул одиночный выстрел, и подранок, наконец, перестал страдать, беспомощно наблюдая, как его же дружки набивают ему карманы галькой.
— Подбери фигуру по душе, — кивнул я Тому на груду пистолетов на столе. — А лучше цепляй пару для страховки.
Приятель сделал неплохой выбор, вооружившись «ТТ» и маленькой красотулькой «береттой», не выделявшейся даже в брючном кармане.
Совсем рядом раздалось характерное чавканье автоматных очередей, задушенных глушителем. Я непроизвольно нырнул под стол, с острым раскаяньем вдруг вспомнив, что забыл перезарядить пистолет.
— Отбой, Евген! — Виктор говорил, явно стараясь скрыть улыбку. — Ложная тревога!
Защелкнув в Стечкин свежую обойму, я выбрался из своего малонадежного убежища и тут разобрался что к чему.
На берегу вповалку лежали четверо киллеров, буквально растерзанных Калашниковым Василия. Цыпа уже деловито загружал их карманы галькой.
Через минуту он подошел и брякнул на стол четыре бесхозные волыны.
— Прости, что сначала не посоветовался, — Цыпа плеснул в свой бокал водки и с удовольствием выпил. — Они ведь не только исполнители, но и свидетели… Так что все в елочку. По твоей же методе. Да и стольник сэкономленных лимонов в жилу. Не сердись, Монах! Как ты часто говоришь — все к лучшему!
— Ладно! — Я уже успел охолонуть, да и понимал принципиальную правоту телохранителя. — Но впредь отсебятины не потерплю! Мы с Виктором уезжаем. Как приберетесь здесь, загоните тачки бритоголовых поглубже в лес. Волыны в «Приюте» оставь. Кстати, по-моему, сегодня не все медвежата присутствовали?
— Понял тебя, — Цыпа кивнул. — Я сверялся по списку — двоих гавриков не хватает. Разберусь. К утру проблема перестанет существовать. Гарантия.
— Ладненько! Удачи!
Через полчаса я вывел «мерс» к собачьему кладбищу.
— Что это? — удивился Том, разглядывая могильные статуи и приземистую избушку «Приюта».
— Наше дочернее предприятие. Здесь Василий заправляет. Брат Цыпы. Завтра ты его навестишь, чтобы оплатить снайперские услуги. Десять тысяч зеленых ему причитается… Неплохие бабки, а? Как раз бы тебе на обзаведение… Улавливаешь?
— Ты о чем?
— Можешь баксы себе забрать, закопав Васю. Лопата, кстати, в сарае. А Цыпа пусть думает, что брательник гуляет на югах, разменивая доллары на земные утехи.
— Как же так? Он ведь, можно сказать, жизнь тебе спас!
— Верно! Именно поэтому и не хочется самому его кончать. Неприлично как-то. Жаль, в натуре, такого классного стрелка лишаться… Но необходимость! Его карабин на учете, а за ним уже несколько акций. Рано или поздно зацепят менты ствол на баллистику. И провал. Нет — пора рубить концы! Поможешь?
Виктор долго бродил задумчивым взглядом холодных серых глаз по мрачноватым окрестностям кладбища.
— Странно все складывается. Поначалу твердо собирался в церковь наведаться — поблагодарить судьбу, что выжил в лагере, а вместо этого сразу попал в старую колею…
— И нормально. Случай правит миром. А в церковь ты сходишь! — Я улыбнулся, поняв, что он подписался на дело. — И не пустой. В избушке старинная икона имеется. Подгонишь ее попу — заработаешь индульгенцию на всю оставшуюся жизнь. Ладненько! Детали дома обсудим.
Я сосредоточенно гнал «мерс» по трассе в Екатеринбург. Настроение катастрофически падало в минус.
— О чем молчишь? — поинтересовался Том.
— Думаю…
— Очень тебя понимаю! Пикник получился с натюрмортом. Настоящий филиал морга!
— Пустяки. Я совсем не о том. Необходимо оперативно и грамотно провести акцию прикрытия.
— Что имеешь в виду? — не понял Том. — По-моему, все сделано чисто и профессионально.
— Ты так думаешь? А странное исчезновение Медведя со товарищи, считаешь, не вызовет бурные круги в нашей тихой заводи? Родственники без вести пропавших настрочат вагон заявлений и жалоб. Менты вынуждены будут носом землю пахать. Может выйти крупный хипиш…
— Что же делать? — всерьез забеспокоился Том. — Этот момент я как-то даже и не учел.
— Ничего страшного. Пока в монастыре есть Монах, стены не рухнут. Вчерне план прикрытия у меня уже готов…
Наилучшая оборона — нападение
Опять мне приснился тот старый надоедливо-повторяющийся сон. Ночной лес затаился. Ни шороха, ни ветерка. Хотя в небе явно свирепствовали смерчевые вихри, так как причудливые клочковатые облака проносились в вышине безобразными черными птицами, стремясь заслонить от земли далекие звезды и луну, лившую на неподвижные верхушки сосен мертвенно-бледный свет. Да и сами деревья выглядели неживыми. Голые корявые стволы с крючковато-бугристыми, изогнутыми ветвями, отчаянно задранными к угрюмому небу. Чуть ли не под каждым деревом различалась сидящая человечья фигура. Их были сотни. «Кто это?» — спросил я у сопровождавшей меня безликой тени. «Все они убиты тобой», — прозвучал тихий ответ. На этом сон, как всегда, оборвался.
Но на сей раз, проснувшись, я уже не удивлялся, откуда их так неправдоподобно много…
Чтобы растворить неприятный осадок от неприятного сновидения, влил в свой органон стакан коньяка. Помогло — с глаз словно пелена спала, предметы стали выпуклы и ярко-красочны. Особенно радовали взгляд, сверкая в солнечном свете глубоким фиолетовым и изумрудным огнем, аквариумные рыбки кардиналы. Их суетливая деятельность была оправдана — наступил полдень, время кормежки. Уважая условные рефлексы маленьких созданий, насыпал в пробковую кормушку их любимое лакомство — растертых в порошок засушенных дождевых червей. Однажды, после веселого вечера с изрядными возлияниями, я вдруг вспомнил, что рожден под созвездием Рыб и решил немного приобщиться к родственным созданиям, проглотив целую ложку сухого корма. По вкусу это смахивает на ржаные сухари, смешанные с дорожной пылью. Накрайняк есть можно, но, все-таки очень верно догадались древние мудрецы; «каждому — свое». Мне, как выяснилось, значительно больше по кайфу цыплята табака с белым вином.
Только успел принять душ, как нарисовался старший оперуполномоченный Инин. Впрочем, его приход не был неожиданным. Уже трое суток прошло со дня пикника, и от майора я вправе был ожидать известий.
— Добрый день, Монах! — Опер с удовольствием плюхнулся на свое обычное место у камин-бара и многозначительно поглядел на распечатанную коньячную бутылку.
Я его понял правильно и сразу налил до краев пузатую рюмку на короткой ножке. Заметив явное, ну прямо родственное сходство майора с рюмкой, я еле сдержал смех.
— Давай штрафную, майор! Между прочим, я тебя еще вчера поджидал.
— Дела заели! Сам ведь в курсе — преступность буквально захлестнула город, — опер, хохотнув, мелкими глоточками выцедил золотую жидкость и твердой рукой наполнил емкость снова.
— Имею право расслабиться, — пояснил он. — Просьбу твою выполнил в лучшем виде. События развиваются в нужном ракурсе.
— Поподробнее, пожалуйста!
— Заявлению твоей верной Ксюхи дан законный ход. Против компании Медведя возбуждено уголовное дело по факту группового изнасилования работницы бара «Вспомни былое». Как ты и предсказывал, все подозреваемые от органов следствия скрылись.
— Наверно, протрезвев, вкурили, что им срока светят, и взяли ноги в руки, — равнодушно обронил я, закуривая.
— Может быть, может быть, — с явным сомнением покивал майор. — Странно только, почему никто из них деньги и паспорт из дома не прихватил?
— Перепугались сверх меры? — предположил я.
— Мне почему-то кажется, что этого никто уже не узнает, — опер задумчиво смотрел на меня своими глазами-омутами. — Твои методы мне хорошо известны… А насчет родственников скрывшихся насильников можешь быть спокоен…
Я изобразил на лице удивление.
— Они теперь все уверены, что их милые чада просто прячутся от правосудия, — майор усмехнулся и поднял рюмку. — Хорошо! Темни дальше! Хотя со мною мог бы быть и пооткровенней. Предлагаю своевременный тост: пусть земля им будет пухом!..
Чуть помедлив, я тоже поднял рюмку.
— Пусть!
Выпив и с наслаждением пососав дольку лимона, опер сменил тему.
— Надоело, Монах, все до чертиков! Махну на недельку в деревню. Порыбачу, поплаваю, расслаблюсь на всю катушку! Ты ведь тоже в отпуске давненько не был. Хочешь составить компанию? Гульнем на славу!
— В принципе — нет возражений. А где это?
— На Балтыме. Вода там прелесть. Галечные пляжи. Поедем?
— Нет. Я в Сысерть подумываю махнуть. Балтым не в кайф, — сказал я и, как мне показалось, весьма туманно добавил. — Я суеверен, как монах!
Но выяснилось, что я сильно недооценивал умственные способности старшего оперуполномоченного. Инин понимающе улыбнулся и по новой плеснул в наши рюмки.
— Выходит, промашка вышла. Нужно срочно исправить. Предлагаю новый, подкорректированный тост: да будет бедолагам земля пухом! На дне Балтыма… Не сердись, Монах, но конспиратор из тебя никудышный!
— «Умножая знания, умножаете вашу скорбь»… — вслух подумал я, прикуривая «родопину» от настольной зажигалки-пистолета. С удовлетворением наблюдал, как лицо Инина вытянулось, с губ моментально стерлась нагловато-самодовольная улыбка.