Разослали по тюрьмам и родственников Бориса. Некоторые вскоре погибли от голода, другие оказались на поселении в Сибири. Гроб с телом бывшего царя с позором выкинули из Архангельского собора и закопали в убогом Варсонофиевском монастыре. Там же захоронили Федора с Марией Григорьевной. Официально объявили, что они отравились ядом и как самоубийцы не заслуживают почетных похорон.
После этого Лжедмитрий двинулся к Москве, 19 июня достиг пригорода. На следующий день был назначен торжественный въезд. Для него самозванец облачился в царские одежды, надел на голову золотую корону, в руку взял скипетр. Не менее богато был украшен и его аргамак. Вокруг него образовалась свита из поляков и казаков. Боярам было позволено ехать сзади. В столице все улицы, по которым должен был проехать «царь», запрудил народ. Все были в лучших одеждах и плакали от радости. Некоторые наиболее смелые горожане влезали на крыши, стены и ворота, чтобы все лучше видеть. На въезде к храму Василия Блаженного, носившего в то время название Иерусалим (около него устраивали шествие патриарха на «ослята», имитирующее въезд Иисуса Христа в Иерусалим), Лжедмитрий остановился, быстро снял царский венец, слегка кивнул и тут же надел убор. Этого требовал обычай, но показывать рыжую шевелюру было опасно. Потом он окинул взором стены Кремля, Красную площадь и притворно заплакал, истово благодаря Бога за то, что продлил его жизнь и позволил вновь увидеть Москву и своих подданных. Все присутствующие от умиления тоже начали горько рыдать. Вскоре из ворот Кремля вышли представители духовенства с иконой Владимирской Богоматери, крестами и хоругвями. Лжедмитрию пришлось слезть с коня и поцеловать святыню. Однако сделал он это настолько неумело, что некоторые духовные лица тут же усомнились в том, что он истинный царский сын, а некоторые даже узнали в нем дьякона Григория Отрепьева. Поняв, что может быть разоблачен, на следующий день самозванец приказал бросить в темницы старых знакомцев и там их умертвить.
Тем временем церемония въезда «Дмитрия» в Кремль продолжилась. Зазвенели колокола, и торжественная процессия двинулась дальше. Около дворца все начали кричать: «Да здравствует наш царь Дмитрий Иванович, государь всея Руси!» Самозванец же, по обычаю, стал обходить главные соборы: Успенский, Архангельский, Благовещенский. Всюду он молился и воздавал хвалу Господу за возвращение «отчего» престола. Наконец он вошел в Грановитую палату, где был устроен грандиозный пир. Правда, бояре тут же отметили, что вокруг Кремля была установлена стража, состоящая из казаков и иностранных наемников. Все они были вооружены пищалями, саблями и другим оружием. Многим не понравилось то, что во время посещения «царем» соборов поляки, сидя на лошадях, трубили в трубы и били в барабаны. Это нарушало святость обряда и отвлекало от благочестивого настроя. Вся дворцовая прислуга была тут же заменена. Лишились своих должностей и некоторые дьяки, жильцы, стольники и т. д. Впрочем, это не вызвало особого удивления, поскольку так происходило всегда при смене государя.
Новым патриархом стал грек Игнатий, до этого возглавлявший Рязанскую архиепископию и первым из иерархов прибывший к самозванцу. Он не имел тесных связей с русским духовенством, отличался веротерпимостью и не слишком благочестивым поведением. Именно такой пастырь и был нужен самозванцу, планировавшему провести в церкви большие реформы.
На престоле
Прежде всего Лжедмитрий решил отблагодарить тех, кто помог ему сесть на престол. Денежные награды получили казаки и поляки, большие суммы и подарки были отправлены в Самбор. Однако далеко не все почувствовали себя довольными. Некоторые ожидали от лжецаря большей щедрости, особенно шляхтичи. Затем началось формирование правительства. Отныне Боярская дума стала называться Советом светских лиц. Ведущее место в нем занял князь Ф. И. Мстиславский, считавшийся царским родственником (его отец был троюродным племянником Ивана IV). За ним шли князья В.И. и Д. И. Шуйские. Далее — князь И. В. Воротынский. При царе Борисе он занимал одно из последних мест, самозванец же возвысил его, видимо, оценив то, что тот первым из знати прибыл в Тулу.
Новым лицом среди бояр стал М. Ф. Нагой, брат Марфы Нагой. Самозванец вызволил из ссылки своего мнимого дядю и сделал конюшим. За ним оказался князь Н. Р. Трубецкой, далее другие Нагие: Андрей, Михаил, Афанасий, Александр. Чин дворецкого получил В. Мосальский, не имевший никаких шансов стать боярином при царе Борисе. Получили боярство и младший брат Шуйских Иван Иванович, и еще один Нагой — Григорий Федорович.
В придворной иерархии, вопреки ожиданиям, князья Голицыны оказались ниже, чем им хотелось бы. При Борисе они шли вслед за Шуйскими, а теперь пропускали вперед Воротынского, Нагих, Мосальского. Но их число в совете увеличилось: к Ивану Ивановичу и Василию Васильевичу добавились Иван Васильевич и Андрей Васильевич. П. Н. Шереметев из окольничих был переведен в бояре. Возвысился и П. Ф. Басманов, который в Думе Бориса был на предпоследнем месте. Князь В. К. Черкасский, не имевший особых заслуг перед самозванцем, оказался ниже прежнего своего положения. Ухудшилось положение и А. П. Куракина, бывшего раньше в Боярской думе седьмым. А вот Ф. И. Шереметев из воевод сразу был произведен в бояре. Это стало наградой за «нерадение» Годунову под Кромами и сдачу Орла. Аналогично возвысился князь Б. П. Татев, сдавший «царевичу» Царев-Борисов. Стал боярином и И. С. Куракин, воевода Тулы, правда, после этого он поехал воеводой в Смоленск. В Совет вошел и И. Н. Романов, которого самозванец также считал своим родственником, при Борисе он был в опале. Приблизительно на своих местах остались бояре Ф. И. Хворостинин и М. Г. Салтыков. И. Н. Одоевский-Большой из стольников был произведен в бояре, видимо, за свою знатность. Наконец-то боярином стал и бывший любимец Ивана Грозного Б. Я. Бельский. Борис его не жаловал и не раз отправлял в ссылку. Самозванцу он понравился тем, что публично признал его истинность и помогал Г. Пушкину и Н. Плещееву сагитировать москвичей на восстание против Годуновых.
Князю А. А. Телятевскому удалось на время остаться в Совете (для этого он с покаянием ездил в Тулу), но потом его отправили на воеводство в Чернигов. Удивительным оказалось возвышение М. Б. Сабурова, считавшегося родственником Годуновых. Он был воеводой Астрахани и долго отказывался признавать власть Лжедмитрия. Возможно, присвоением ему боярства самозванец хотел показать, что стремится быть объективным и награждает за воинскую доблесть. Новыми боярами стали С. А. Куракин, В. В. Кольцов-Мосальский, Д. Б. Приимков-Ростовский, Ф. Т. Долгорукий, М. В. Скопин-Шуйский. Последний получил к тому же должность великого мечника за свой высокий рост и дородство. Все эти лица либо были жертвами репрессий царя Бориса, либо успели выслужиться перед Лжедмитрием. Щедрыми наградами он как бы подтверждал свое царское происхождение.
В состав Совета не вошли некоторые бояре Бориса: С.В. и С. Н. Годуновы были брошены в тюрьму и там умерли, М. М. Годунов был отправлен воеводой в Тобольск, М. П. Катырев-Ростовский — в Новгород. Бывший любимец Годунова боярин М. Г. Салтыков поехал в Иван-город. П. И. Буйносов-Ростовский — в Ливны. В целом же число бояр увеличилось с 20 человек до 38. (Б. М. Лыков, хотя и имел большие заслуги перед самозванцем, но сначала получил только должность кравчего, боярином стал позднее.)
Много появилось и окольничих. Это звание получили находящийся в опале дьяк В. Я. Щелкалов, городовой воевода В. И. Кольцов-Мосальский, князь Г. Б. Долгорукий, воевода А. Ф. Жировой-Засекин, опальные И.П. и В. П. Головины, Г. П. Ромодановский, И. Ф. Колычев, И. И. Курлятев, стольник А. Р. Плещеев. Прежние окольничие из числа родственников и любимцев царя Бориса были отправлены либо в ссылку в Сибирь, либо на дальние воеводства.
Печатником и великим секретарем стал выслужившийся в Путивле Б. И. Сутупов, подскарбием надворным и секретарем — А. И. Власьев, сокольничим — Г. Г. Пушкин (это назначение стало наградой за организацию московского восстания против Годуновых). Думными дворянами стали: Я. К. Зюзин (ранее был стряпчим), В. Б. Сукин (сохранил свой чин, но потом был отправлен на дальнее воеводство), Г. И. Никулин (был головой), А. В. Измайлов (ранее был головой, в Путивле выслужился).
В целом Совет светских лиц стал намного больше, чем прежняя Боярская дума. Самозванец не только возвысил тех, кто помог ему воцариться, но также мнимых родственников и молодую поросль наиболее знатных родов. При этом в Совете не стало каких-либо доминирующих группировок, и контролировать его деятельность стало довольно сложно, но Лжедмитрий, видимо, не задумывался о том, как будет править со столь аморфным и раздутым органом.
Довольно скоро лжецарь избавился от некоторых несимпатичных лиц, отправив их на воеводство. В Казань получили назначение боярин С. А. Волошский и М. С. Туренин, в Тобольск — князь Р. Ф. Троекуров, где уже были Н. В. Годунов и А. И. Вельяминов. На Верхотурье оказался окольничий С. С. Годунов, в Пелыме — И. М. Годунов, в Туринске — И. Н. Годунов, в Берёзове — князь П. А. Черкасский, в Сургуте — князь И. Ф. Жировой-Засекин, в Таре — князь С. И. Гагарин. В поволжских городах место Нагих и Головиных заняли родственники царя Бориса: в Свияжске — окольничий Я. М. Годунов и думный дворянин В. Б. Сукин, в Ядрине — Н. Д. Вельяминов, в Чебоксарах — Г. И. Вельяминов, в Цивильске — А. И. Вельяминов, в Курмыше — Я. А. Вельяминов, Кузьмодемьянске — З. И. Сабуров (он был одним из главных местников в царской армии под Кромами), в Санчурске — Ф. Т. Вельяминов, в Царёве-Кокшайске — Т. Г. Вельяминов, на Тетюшах — А. П. Вельяминов, в Самаре — Б. А. Вельяминов. Подальше от двора были отосланы и видные воеводы Бориса: М. П. Катырев, М. Ф. Кашин, В.П, Морозов, Л. О. Щербатый, М. Г. Салтыков. В Астрахани оказался И. Д. Хворостинин, Ф. П. Барятинский — в Иван-городе, Б. М. Сабуров — в Цареве-Борисове.
По-новому стал называться и Освященный собор — Совет духовенства. Его возглавил патриарх Игнатий. Но пока Лжедмитрий не стал особо вмешиваться в духовные дела, боясь разочаровать православных верующих. Чтобы окончательно закрепиться на московском троне, самозванец начал спешную подготовку к венчанию на царство, хотя некоторые советовали отложить его до нового года, т. е. до 1 сентября.