По польским обычаям обряд обручения был равнозначен свадьбе, поэтому Марина после него уже должна была именоваться московской царицей. Но, как польская подданная, она решила отблагодарить короля Сигизмунда и опустилась перед ним на колени. Увидев это унижение, Власьев пришел в ужас. Остальные детали обряда его устроили: Марина была в великолепном белом платье, украшенном драгоценными камнями, на голове у нее сияла золотая корона, в свите ее была сама королева, сестра короля Анна. На последовавшем после обручения пиру она уже представлялась как царица и танцевала с самим Сигизмундом.
Узнав об обручении, Лжедмитрий вновь отправил Марине дорогие подарки, среди них: драгоценная безделушка в виде Нептуна, часы в шкатулке с изображениями барабанщиков и трубачей, играющими музыку каждый час, золотая пряжка в виде птицы с алмазами и рубинами, кубок из червонного золота с драгоценными камнями, золотой крылатый зверь, богиня Диана на золотом олене, павлин, украшенный рубинами, несколько жемчужин величиной с мускатный орех. Дары получили также отец и старший брат Марины. Они состояли из драгоценного оружия и коней.
После всех празднеств Афанасий Власьев стал убеждать Марину поскорее отправиться в Россию, но та под разными предлогами откладывала отъезд, ссылаясь на холод, плохие дороги и т. д. Ее, судя по всему, страшило путешествие в незнакомую страну, где жених-авантюрист случайно оказался на царском троне. Было ясно, что обман рано или поздно должен открыться. Чтобы поторопить невесту, Лжедмитрий вновь решил осыпать ее дарами. В январе в Самбор прибыли посланцы с 300 000 золотых для организации поездки. Даже ее брат Ежи получил для этой цели 50 000. На этот раз подарки Марине были еще более ценными: панагия с изображением Христа и Богоматери, украшенная 96 алмазами; цепь из червонного золота со 136 брилиантами; жемчужные четки; украшенный алмазами и жемчугами браслет; золотой ларчик с жемчужной отделкой; три слитка золота; 2 золотых блюда и 12 тарелей; гиацинтовая солонка в золотой оправе; гиацинтовый бокал в такой же золотой оправе; золотые таз и рукомойник и, наконец, золотой перстень с тремя крупными брилиантами. Все это стоило огромных денег. Самозванец скупиться не привык. К тому же ему хотелось поразить воображение гордой польской панночки своими несметными богатствами.
Считая себя полноправным женихом, Лжедмитрий написал Марине письмо с указаниями, как ей следует вести себя в России. Перед коронованием и венчанием она должна была причаститься у православного патриарха. Молиться ей нужно было в православных храмах и исполнять местные обряды — в среду и пятницу не есть мясо, это были постные дни на Руси. После обручения ей полагалось вести себя так, как принято у русских замужних женщин: на людях появляться только в сопровождении родственников-мужчин, в пирах не принимать участия и питаться только с женщинами, волосы не украшать, а прятать под головным убором. Письмо свидетельствовало о том, что хотя самозванец и планировал многое изменить в русском быту, но сразу бросать вызов обществу не осмеливался.
Время шло, а Марина все не ехала. Тогда Лжедмитрий потребовал от Власьева принять срочные меры. В итоге Афанасий в конце февраля лично прибыл в Самбор и заявил, что дольше откладывать поездку нельзя — скоро должна была начаться весенняя распутица.
2 марта огромный обоз двинулся в путь. Но уже началась ранняя весна, превратившая дороги в мокрое месиво, и приходилось двигаться медленно, с длительными остановками. К тому же всюду возникали проблемы с ночлегом, ведь Юрия Мнишека сопровождало 445 человек, Марину — 251, ее дядю Яна — 107, родственника, Константина Вишневецкого, мужа сестры Марины, — 415, брата Николая (Ежи) — 87. Всего же в обозе оказалось более 2000 человек.
Лжедмитрий позаботился о том, чтобы на территории Русского государства все дороги были расчищены и укреплены. Даже через небольшие ручейки были перекинуты мостки, топкие места покрыты бревнами. Первая официальная встреча была организована в приграничном селе Красном. В ней с русской стороны приняли участие М. Ф. Нагой (мнимый дядя самозванца) и В. М. Мосальский. Для Марины из Москвы прислали три красивых кареты со слюдяными окошками. В первую были запряжены 12 белых лошадей, во вторую — 10 (в ней полагалось ехать Юрию Мнишеку), в третью — 6 (для знатных женщин). В течение всего пути невеста получала от жениха дорогие подарки, которые должны были скрасить утомительное путешествие. Среди ни были шкатулки с драгоценностями, всевозможные безделушки из золота и серебра, породистые лошади и т. д. В целом Лжедмитрий истратил на подарки Марине 4 миллиона серебряных рублей, что в несколько раз превышало годовой доход страны. В Можайске по просьбе самозванца Марина рассталась с отцом. Юрий должен был помочь в организации торжественной встречи будущей царицы. Невесте и ее спутникам предложили осмотреть древний город, посетить местные храмы и почтить святыни. Повсюду ее приветствовали местные жители. Последний ночлег был организован в шатрах у самой Москвы. Походные жилища были настолько красиво украшены, что представляли собой диковинные дворцы, церкви и даже крепостные сооружения.
Парадный въезд Марины состоялся 2 мая. Утром к гостям прибыл сам Лжедмитрий, но не для радостной встречи со своей избранницей, а для наведения порядка среди встречающих. По его приказу вдоль дороги выстроились в два ряда тысяча стрельцов, далее — тысяча конных дворян. Через этот почетный эскорт к шатру Марины подъехала вся знать, приветствуя будущую царицу. Впереди всей процессии стройными рядами шли два отряда гайдуков. У каждого на плече был мушкет, а сбоку висела сабля. Все они были одеты в кафтаны синего цвета с серебряной отделкой. На шляпах красовались белые перья. Каждый стрелок был высокого роста и плечист. Их сопровождали трубачи и флейтисты. Затем шли две роты польской конницы с разноцветными кольями и флажками на них. Они были одеты в старинные дворянские одежды и держали в руках позолоченные щиты с изображением драконов и змей. Во время шествия многие из них трубили в трубы. Большое впечатление на всех произвели их прекрасные лошади. Они были в драгоценной сбруе и с крыльями. Казалось, что всадники не ехали, а летели. За ними вели трех очень красивых лошадей в золотой сбруе. Седла были украшены бирюзой. Сопровождающие лошадей были турками в национальной одежде. Далее следовали польские дворяне со своей свитой. У многих кони были выкрашены красной, желтой и оранжевой краской. Только после них ехала карета с Мариной Мнишек в окружении вооруженной стражи. Ее свита была в зеленых кафтанах. Шествие замыкали русские бояре, дворяне, купцы и просто горожане. Все были в лучших одеждах. Для своей невесты-иностранки Лжедмитрий все же решился нарушить некоторые русские обычаи. Когда она въехала в Кремль, то ее приветствовал не перезвон колоколов, а вполне европейская музыка: различные музыканты (флейтисты, трубачи, барабанщики) были размещены на специальном помосте и дружно исполняли веселую мелодию. Но процессия направилась не во дворец, а в Вознесенский монастырь, к Марфе Нагой. По традиции невеста до свадьбы должна была жить у будущей свекрови и знакомиться с местными обычаями.
Надо отметить, что Лжедмитрий оказался исключительно нежным и заботливым женихом и постоянно проявлял внимание к будущей жене. Это говорило о его глубоком чувстве к Марине, хотя по природе он и был ветреником. За день до свадьбы к монастырю подвезли великолепную повозку — сани, обитые бархатом и парчой. К хомуту были подвешены сорок соболей. На сиденье лежало покрывало, расшитое жемчугом. Сани везла белая лошадь в красивой сбруе с капором на голове. В этих санях ночью Марина переехала во дворец, где утром должна была начаться свадебная церемония. Ночное время было выбрано для того, чтобы не привлекать зевак. Ранним утром 8 мая раздался колокольный звон. Он стал сигналом для жителей о том, что следует поскорее надеть лучшие одежды и поспешить в Кремль. Там уже все было готово. От дворца к Успенскому собору были постелены дорожки из красного сукна и золотой парчи. Далее они вели к Архангельскому и Благовещенскому соборам. По ним должны были пройти молодые. Первыми вышли патриарх и митрополиты в белых сверкающих ризах. За ними представители духовенства несли золотое блюдо, чашу и атрибуты царской власти: корону, скипетр, бармы и яблоко-державу. Наконец появился Лжедмитрий. На его одежде было столько золота и драгоценных камней, что он еле передвигал ногами, поэтому Ф. И. Мстиславский и М. Ф. Нагой вели его под руки. За ним шла Марина в русском платье из вишневого бархата с отделкой из драгоценностей и жемчуга. Поскольку на свадебной церемонии полагалось присутствовать родственникам невесты, то в Успенский собор были вынуждены впустить поляков-католиков. Те показали полное пренебрежение к православным обычаям: не сняли шляп с пышными перьями, остались при оружии. Представители русской знати были возмущены, но в присутствии царя наказать обидчиков не могли.
В храме на высоком помосте было установлено три кресла: для патриарха, Лжедмитрия и Марины. Первой была осуществлена церемония венчания Марины на царство. Это было небывалым новшеством, поскольку раньше царские жены автоматически получали свой титул после бракосочетания. Лжедмитрий же хотел показать подданным, что его жена имеет собственные права на престол и даже после его кончины может править. Патриарх возложил на голову Марине царский венец, на плечи — бармы и вручил скипетр и державу. После этого прошел обряд бракосочетания. В заключение, по обычаю, молодым подали чарку вина. Первой отпила Марина, потом Лжедмитрий допил содержимое и бросил бокал на пол. Он должен был разбиться, но остался цел. Это показалось всем дурным предзнаменованием. Тогда патриарх поскорее наступил на бокал и растоптал осколки. При выходе из собора Ф. И. Мстиславский бросил к ногам молодых золотые монеты. Это было сделано по польскому обычаю, ведь по русской традиции монетами следовало осыпать. Данное новшество также не всем понравилось.