ский и несколько дворян. Им было поручено решить судьбу пленных Годуновых и приготовить все необходимое к въезду в город «законного государя». Для самозванца Мария Григорьевна и Федор были соперниками, от которых следовало избавиться. Ксения же не представляла угрозы, напротив, вызывала у него большой интерес, поскольку слыла необычайной красавицей и умницей. Поэтому посланцем было приказано первых убить, царевну оставить в живых, на забаву «царевича».
7 июня в дом, где содержались под стражей плененные Годуновы, ворвались стрельцы, руководимые Голицыным и Мосальским. Они вывели Ксению в другое помещение, а потом набросились на Марию Григорьевну и Федора. Царица тут же упала бездыханной, а Федор не желал сдаваться без боя. Но все же силы были неравными, и он был убит. Москвичам было объявлено, что Мария Григорьевна с царевичем от страха перед законным государем отравились, а царевну удалось спасти. Трупы без всяких почестей, как самоубийц, отвезли в Варсонофиевский монастырь и захоронили подле Бориса. Ксения же превратилась в пленницу в доме В. М. Мосальского. Вскоре бедная девушка поняла, как ужасна участь — быть поруганной Гришкой Отрепьевым и стать его наложницей. Для царской дочери, воспитанной в чистоте и благочестии, это было хуже смерти. Но помочь ей уже никто не мог. Все оставшиеся в живых родственники были схвачены и помещены в тюрьмы. Немногочисленные сторонники отца в страхе затаились. Остальные с радостью ждали приезда «царя Дмитрия».
20 июня под перезвон всех московских колоколов самозванец въехал в столицу. Для несчастной Ксении этот звон был погребальным. Только на миг ей показалось, что Бог услышал ее молитвы. Когда Гришка Отрепьев въехал на мост через Москва-реку, внезапно большая туча закрыла солнце, поднялся сильный вихрь, запорошивший всем глаза. Но ни молнии, ни грома, которые должны были поразить обманщика, не последовало, и он благополучно достиг Кремля. Правда некоторые особенно боязливые и богомольные люди запомнили небесное знамение и стали ожидать от правления нового царя только несчастий. И они в конце концов оказались правы. Не сразу, а только почти через год унижений и мучений Бог внял молитвам несчастной царевны.
В доме новоиспеченного боярина Мосальского Ксении даже не позволили оплакать близких. Ей было велено красиво одеваться и ждать визита того, от кого зависела вся ее дальнейшая жизнь. Как только отгремели пиры и празднества, связанные с «благополучным возвращением отцовского престола», Лжедмитрий вспомнил о своей прекрасной пленнице и отправился в дом князя Мосальского. Желая произвести на Ксению хорошее впечатление, он постарался приукрасить свою неказистую внешность: надел высокую шапку с пышным мехом и драгоценными камнями, на свой крепкий и мускулистый торс натянул парчовый кафтан, поверх которого накинул на европейский манер богато расшитый плащ. Поскольку рост его был ниже среднего, то на ноги он надел сапоги на каблуках. Лицо у него было чисто выбрито, волосы, рыжие и жесткие, коротко острижены. Последнее было сделано для того, чтобы прежние знакомцы не признали в нем монаха Гришку Отрепьева.
Ксению также приодели, но не в царскую, а в традиционную для боярышень одежду: алое шелковое платье с расшитым жемчугом поясом, маленькие кожаные башмачки. На голову надели золотой венец, а густые и длинные волосы заплели в косу и перевили жемчужными нитями. В таком виде, ни жива ни мертва, Ксения встретила своего главного врага. Но, будучи скромной и благовоспитанной, она не стала бросать ему в лицо гневные слова, а лишь потупила взор и побледнела. Самозванец расценил бледность и молчание по-своему. Он решил, что она боится его и робеет. Поэтому с ласковыми и ободряющими словами подошел к пленнице и стал рассказывать о своем вымышленном детстве, скитаниях и приключениях. Ксения прекрасно знала, что все слова Лжедмитрия — наглая ложь, но была вынуждена со смирением слушать его и молчать. В заключение его визита она лишь бросилась к ногам своего гостя и со слезами на глазах стала просить сжалиться над ней, круглой сиротой, и отпустить в монастырь. Такой оборот дела не входил в планы авантюриста. Красавица царевна произвела на него неизгладимое впечатление. (Маленькая и верткая Марина Мнишек не шла с ней ни в какое сравнение.) Поэтому он решил во что бы то ни стало пленить сердце Ксении. Учинять над ней насилие он не стал, поскольку девушка и так была в полной его власти. Лжедмитрий поднял красавицу с колен, ласково обнял и сказал, что будет ей надежным защитником и опорой. Он постарался убедить ее в том, что не желал смерти ее близких и никому не приказывал их убивать. Нерадивые подданные сами все совершили, по своей воле, и за это наказаны. Бедная Ксения, убаюканная ласковыми словами, чуть было не поверила своему «благодетелю». Но его последняя фраза тут же отрезвила. Никаким наказаниям ни князь Мосальский, ни Василий Голицын, убийцы матери и брата, подвергнуты не были. Напротив, они вошли в самое ближнее окружение лжецаря. Значит, все обещания были ложью, и никакого спасения впереди нет.
Очень скоро Ксению переселили в Кремль, в тот же самый терем, в котором она жила при отце. После погромов там навели порядок и вернули прежний уют и красоту. Вновь у царевны появились прислужницы, красивая одежда и вкусная пища. О том, что она остается пленницей, напоминали лишь ограничения в круге общения и передвижении да стоящие повсюду стражники. Лжедмитрий продолжал часто навещать Ксению, подолгу беседовал с ней, был ласков и внимателен. Но девушка знала, что это лишь ловко. надетая маска. Наиболее близкие ей служанки со страхом рассказывали, что по ночам в покоях лжецаря устраиваются дикие попойки, на которые притаскивают из ближайших монастырей молодых и красивых монахинь. Христовых невест заставляли плясать в полуголом виде и распевать срамные песни. Днем с ватагой вооруженных до зубов молодцов самозванец разъезжал по городу, пугая прохожих. Больше всего он любил развлекаться у некой постройки, прозванной «Адом». Подобных забав не было даже у яростного Ивана Грозного. В итоге многие стали поговаривать: «Не злой ли чернокнижник сел на московский трон?» Слишком не похож он был на прежних благочестивых и степенных царей.
Ксению не могли обмануть ни подарки, ни внимание Лжедмитрия. Ей была понятна их цель, ведь никаких серьезных намерений у него не могло быть по отношению к ней. В Польше жила невеста лжецаря Марина Мнишек, ради которой все больше и больше истощалась казна русских государей. Правда, полячка почему-то не спешила в Москву и лишь слала каждый день письма. Несомненно, о взаимоотношениях Ксении и самозванца знали многие. Некоторые доброхоты даже поспешили сообщить о них Юрию Мнишеку, отцу Марины. Будущий тесть был возмущен и тут же написал жениху, что, пока Ксения будет жить в Кремле, он с Мариной в Москву не поедет. Поскольку Лжедмитрий был больше заинтересован в родстве с сильными польскими магнатами, чем с дочерью им же оболганного царя Бориса, то решил поскорее расстаться с прекрасной пленницей. Ксении он притворно заявил, что, видя ее тоску и печаль, уступает настоятельным просьбам и отпускает в монастырь. Для царевны это известие было и радостным, и печальным. Она освобождалась от опеки ненавистного ей убийцы матери и брата, но должна была навеки заточить себя в убогой монастырской келье.
Вскоре в ее терем прибыли приставы и отвели в небольшой и малоприметный монастырь. Там ей обрезали чудесные волосы и облачили в черное монашеское одеяние. Ксения надеялась, что ее поместят в какой-нибудь богатый и близкий от Москвы монастырь. Но лжецарь решил отправить ее подальше от столицы, куда вскоре должна была прибыть Марина Мнишек с многочисленными родственниками. Поэтому Ксению, ставшую монахиней Ольгой, повезли в закрытой повозке на Север — в один из небольших белозерских Девичьих монастырей. Конечно, ей было жаль покидать родную Москву, где прошла ее еще достаточно короткая жизнь. Но вдали от ставшего ненавистным царского двора она надеялась найти отдохновение и успокоение. Ведь ей так и не удалось оплакать безвременно погибших брата и мать.
Где найти покой?
В маленьком северном монастыре монахиня Ольга наконец-то смогла вволю наплакаться, скорбя и по умершим родственникам, и по своей несчастной доле. Совсем еще недавно она имела все: любовь родителей и брата, богатство, честь, красоту, молодость. Ее женихами были принцы из европейских королевских домов. Но по воле судьбы она лишилась всего и оказалась одна-одинешенька в убогой келье всеми забытой обители. Только молитвы, чтение священных книг, пение и рукоделие спасали молодую монахиню от полного отчаяния. Но в Москве о Ксении-Ольге не забыли, и ее пребывание в северном монастыре оказалось недолгим.
После женитьбы Лжедмитрия на католичке Марине Мнишек недовольство московской знати достигло предела. Против самозванца был организован заговор: он был свергнут и убит. Новый царь, Василий Шуйский, чтобы убедить простых людей в обоснованности и законности государственного переворота, устроил несколько акций по разоблачению самозванчества «царя Дмитрия» с демонстрацией его жестокости и еретических наклонностей. Одной из них стало перезахоронение останков царя Бориса и его семьи — жертв произвола самозванца. Для участия в нем монахиню Ольгу уже летом 1606 года перевезли из Белозерья в Москву.
Хотя Ксения никогда не была мстительной, но ее обрадовало, что Гришка Отрепьев свергнут с престола и вся его авантюра разоблачена. В Москву она возвращалась с легким сердцем. Однако очень скоро ее постигло горькое разочарование. Оказалось, что перенос останков ее родственников был очередной мистификацией, но теперь уже Василия Шуйского. Он официально объявил, что истинный царевич Дмитрий был убит по приказу ее отца Бориса Годунова, поэтому как цареубийцы ни отец, ни мать, ни брат Федор не достойны быть похоронены в царской усыпальнице — Архангельском соборе. Но, поскольку они пали от рук палача Гришки Отрепьева, то могут быть перезахоронены в Троице-Сергиев монастырь.