В итоге все московские грамоты не прояснили истину, а только еще больше запутывали жителей других городов. Этим обстоятельством ловко воспользовались бежавшие из Москвы сторонники самозванца во главе с дворянином Михаилом Молчановым. Они говорили всем, что «царь Дмитрий» спасся и на этот раз и вновь будет готовиться к походу на Москву. Для доказательства правдивости своих слов они показывали неверующим украденную государственную печать. Новая самозванческая авантюра нашла горячую поддержку у жителей северских городов, которые со смертью Лжедмитрия лишались выданных им льгот по уплате налогов. Большую помощь Молчанову стал оказывать путивльский воевода Г. Шаховской, который организовал в своем городе штаб по вербовке самозванческого войска. Сам Молчанов поселился в Самборе у жены Юрия Мнишека, выдавая себя за «Дмитрия» перед несведущими людьми.
Все эти тревожные вести очень обеспокоили царя Василия. Необходимо было срочно принять меры по окончательному разоблачению самозванца. 30 мая на Красную площадь созвали москвичей. К ним вышли бояре, и дьяк зачитал статьи, обвинявшие Лжедмитрия.
1. Не был прирожденным государем и сыном царя Ивана Васильевича, а был чародеем, вором и еретиком Гришкой Отрепьевым из рода галичских дворян. Это подтвердили его мать и родственники, которых было около 60 человек. Когда Гришка воцарился, то всех своих близких заточил в темницу. Сам он нашел и подкупил одного плута, который стал выдавать себя за Григория Отрепьева. После убийства самозванца этот монах повинился и признался в обмане.
2. Самозванец был чародеем и водился с дьяволом. Это подтвердил его учитель, поляк, а также на это указывал сооруженный им «Ад» — потешная крепостица.
3. Он был еретиком, поскольку не чтил церковных праздников, не ходил в церковь и не соблюдал постов.
4. Переписывался с папой римским, собирался строить католические школы и очистить церкви от греческих икон и алтарей, чтобы потом оснастить их католической утварью.
5. Собирался отдать Мнишекам Псков, Новгород, Смоленск и Сибирь, а русских бояр перебить.
6. Любил поляков и позволял им издеваться над русскими людьми.
7. Растратил всю царскую казну и не заботился о ее пополнении. Сделал для себя трон, какого не было у прежних царей, требовал, чтобы перед ним носили скипетр, державу, корону и большой меч, чего раньше не было; своим телохранителям платил слишком большое жалованье.
8. Был слишком похотлив и легкомыслен. Растлевал монахинь, впал в содомский грех. Свадьбу устроил в праздник святого Николая, что, по православным обычаям, нельзя было делать. Занимал деньги у монастырей и никогда не отдавал. Наказывал духовных лиц кнутом. Поставил патриарха по своему усмотрению, не спрося мнение Освященного собора. Отправил в опалу прежнего праведного патриарха Иова.
9. Собирался принять в Москве человека, который выдавал себя за сына царя Федора Ивановича Петра, которого никогда не было на свете. На самом деле этот Петр был главой казаков, грабивших купеческие суда на Волге.
10. Позволял полякам притеснять русских людей, оскорблять их жен и дочерей, грабить лавки купцов и устраивать кровавые драки с применением холодного оружия.
Москвичи внимательно выслушали все эти обвинения и приняли их к сведению. Совсем иначе было в других городах. В Путивле, Ельце, Кромах, Рыльске и других северских городах гонцы Василия были убиты, а его грамоты сожжены. В Поволжье разгоралось восстание под руководством мнимого сына царя Федора Ивановича «царевича Петруши», который поклялся отомстить Шуйскому за смерть дяди, то есть Лжедмитрия. Особенно опасным было положение в Ельце, где было собрано много вооружения и боеприпасов для похода на Азов. Для увещевания жителей этого города была написана особая грамота Марфы Нагой, в которой она уверяла, что ее настоящий сын был убит в Угличе по приказу Бориса Годунова. Шуйский, когда-то сам разоблачивший эту версию, разрешил царице-инокине выдвинуть ее в качестве официальной. Видимо, такой стала его плата за помощь Марфы. Несомненно, что эта двойная ложь могла только возмутить жителей Ельца.
В Путивль был направлен Гаврила Шипов, который должен был собрать всех жителей в соборной церкви и зачитать царскую грамоту. В ней события 17 мая были представлены как московское восстание против всем ненавистного еретика-самозванца: «Претерпев массу невзгод от Лжедмитрия, москвичи пришли в Успенский собор и начали молить Бога об избавлении их от лжецаря. К ним вышли Марфа Нагая с братьями и объявили, что на престоле не истинный Дмитрий, а Гришка Отрепьев. Воодушевленные москвичи бросились в царские покои, поймали самозванца, и он тут же от Бога принял смерть». В грамоте в Чернигов перечислялись «вины» Лжедмитрия, в их числе и то, что он уже давно был католиком. Царь Василий представлялся Божьим избранником, которому была открыта истина о самозванце. Взойдя на престол, он должен был стать гарантом сохранения православной веры и прежнего могущества Русского государства. В грамоте в Пермь были приложены отрывки из писем Лжедмитрия к папе римскому, кардиналам, Ю. Мнишеку и другим лицам, которые должны были убедить пермичей в том, что самозванец собирался разорить Веру и Отечество.
Желая самым наглядным образом воздействовать на умы простых людей, В. И. Шуйский повелел своему приятелю и помощнику М. И. Татищеву написать некое сказание, рассказывающее об обстоятельствах появления Лжедмитрия, его воцарении и свержении. В помощь ему был дан целый штат подьячих и писцов. Источниками стали всевозможные грамоты, расспросные речи и документация приказов. В итоге довольно быстро появилось «Сказание о Гришке Отрепьеве», которое стало рассылаться по церквям для публичного прочтения. Характерной особенностью сказания было то, что в нем не только подробно рассказывалась история беглого чудовского монаха Гришки Отрепьева, но и прославлялся Василий Шуйский; сначала он был представлен невинным страдальцем от злобных происков Бориса Годунова, потом — любимцем воинства, «славным и премудрым боярином и воеводой». Очень образно представлена несостоявшаяся казнь Василия, его «мужество и крепкостоятельство» за правду. Главной заслугой князя названа «борьба за веру, поскольку он наипаче всех бояр радел и промышлял о православии». Яркими красками в сказании описано свержение Лжедмитрия: во главе восставших москвичей князь Василий въехал в Кремль, помолился в Успенрком соборе, потом вскочил на коня и, «вопиюще гласом великим: «Отцы и братья, православные христиане! Постражем за православную веру! Побеждайте врагов христианских!» — бросился к царскому дворцу. Расправа над самозванцем была скорой и окончательной. Естественно, на самом деле такого быть не могло. Как известно, на первом этапе заговорщики действовали тихо и скрытно, чтобы ничем не выдать своих намерений.
Обилие грамот и различных писаний, созданных в конце мая 1606 года, просто поражает. Удивляет и несколько отличающаяся интерпретация всего происшедшего в Москве. Несомненно, Василий Шуйский предпринимал все возможное, чтобы убедить население страны в обоснованности свержения «царя Дмитрия» и законности своего воцарения. Однако его усилия часто оказывались малоэффективными. Многие возмущались, что поддержанный всем народом и венчанный «царь Дмитрий» свергнут, а «шубник» Шуйский «без воли всей земли» сел на престол в необычайно короткие сроки. В народе Василия стали называть «самоизбранным царем». Настроение населения западных областей умело подогревал польский король Сигизмунд, который зорко следил за ситуацией в соседнем государстве. Видя, с какой легкостью взошел на московский престол сначала Лжедмитрий, потом — Василий Шуйский, он понял, что нрав русских людей очень переменчив. Умелая агитация давала шанс любому претенденту получить заветную корону.
При таком положении дел возникала возможность и у него самого, потомка Ягайло, который был сыном русской княжны и был женат на русской княжне, стать московским монархом. К тому же Сигизмунд был из рода государей, занимавших долгие годы польский и шведский престолы. Но прежде следовало окончательно расшатать трон Василия Шуйского и подорвать доверие к нему подданных. Авантюра с новым Лжедмитрием была для этого подходящим оружием. Поэтому король закрыл глаза на то, что происходило в Самборском замке, и не стал отвечать на грамоты из Москвы, в которых содержалось требование разоблачить Михалка Молчанова и даже давалось описание его внешности, нисколько не похожей на Григория Отрепьева. К тому же Сигизмунд был очень недоволен тем, что больше тысячи его подданных были убиты в ходе Московского восстания, знатные шляхтичи оказались в тюрьмах (Марину Мнишек с отцом отправили в Ярославль, ее брата — в Кострому, князя Вишневецкого — в Нижний Новгород), а послы надолго застряли в Москве. Василий Шуйский, видимо, в первое время не знал, как оправдываться за убийство польских гостей и что делать с Мариной и ее родственниками, поэтому не отпускал домой польских дипломатов без разрешения всех проблем.
Словом, Василий Шуйский оказался в очень трудном положении; чтобы поскорее узаконить свое воцарение, он решил 1 июня венчаться «шапкой Мономаха». Его даже не остановило то, что в стране не было патриарха, который, по устоявшейся традиции, осуществлял эту церемонию (грек Игнатий был взят под стражу, а нового главу церкви еще не успели избрать). Сохранившийся текст Чина венчания Василия Ивановича свидетельствует о том, что проводить церемонию было поручено новгородскому митрополиту Исидору, его помощниками стали ростовский митрополит Филарет и крутицкий — Пафнутий. В своей речи Исидор объяснил права Василия на престол его происхождением от Владимира Святого, крестившего Русь. Эпитеты в адрес царя он почерпнул из Чина венчания Бориса Годунова: «Богом возлюбленный, Богом избранный, Богом почтенный и Богом нареченный». Правда, в самом акте избрания Василия не было ничего такого, что указывало бы на его богоизбранность, в отличие от Бориса. К тому устраивались крестные ходы с самыми почитаемыми иконами и крестами, и само его наречение произошло в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря, т. е. в исключительно святом месте.