Таким образом, Марина с сыном Иваном и своим покровителем Иваном Заруцким оказались под стражей. Все их довольно значительное имущество было конфисковано. Сначала пленников привезли в Астрахань. Но там их держать побоялись, поскольку среди донских казаков продолжались «шатость и нестроение». Поэтому Марину с сыном тут же отправили под охраной 600 стрельцов речным путем в Казань. Заруцкого повезли отдельно с 230 стрельцами. Его охранникам было приказано тут же убить пленника, если кто-нибудь захочет его освободить. Но русские люди уставшие от кровопролития и междоусобия, не захотели помочь Марине вновь обрести свободу. Все понимали, что вместе с сыном она может стать заводчицей «нового разлития христианской крови».
Что испытала Марина во время путешествия в Москву, неизвестно. Может быть, она молила Бога, чтобы он вновь спас ее, может быть, пыталась уговорить стражников отпустить ее домой в Польшу. Теперь ей приходилось опасаться не только за свою жизнь, но и за жизнь маленького сына. Ведь Ивану было только три с небольшим года, и вряд ли он понимал, что происходит вокруг.
В столице состоялся боярский суд над «ворами». Заруцкого как самого виновного посадили на кол. Смерть его была необычайно мучительной. Было решено казнить и малыша Ивана, который хоть и не совершил никакого преступления, но мог стать притяжением антиправительственных сил. Действительно, много позднее выяснилось, что один поляк пытался подкупить стражников для того, чтобы подменить маленького мальчика другим ребенком. Сына Марины он хотел отвезти в Польшу, чтобы тот, повзрослев, смог снова организовать поход на Русь. Однако осуществить свой замысел он не успел. Ивана повесили сразу после вынесения приговора.
Марину казнить не стали. Ее поместили в тюрьму. Существует легенда, что ее отвезли в Коломну и заточили в одной из кремлевских башен, где она умерла. Но, может быть, это произошло и в другом месте. Несомненно, что гибель сына и возлюбленного стала для женщины страшным потрясением. Горе от утрат было настолько огромным, что собственное бедственное и бесперспективное положение уже не волновало ее. Узница перестала есть и двигаться. Безучастно лежала она на своем нищенском ложе, пока не умерла. Польские родственники Марины пытались обвинить русские власти в том, что те либо отравили, либо уморили голодом пленницу. На это был отправлен официальный ответ, говорящий о том, что специально убивать Марину Мнишек надобности не было. Она умерла сама от горя и тоски. Ведь жить ей уже было не для чего.
Марина Мнишек прожила короткую, но очень бурную жизнь. Ее приключений хватило бы на добрый десяток авантюристов-храбрецов. Венчавшись на царство по прихоти первого Лжедмитрия, она твердо уверилась в том, что имеет права на трон Российского государства. Ни свержение первого лжецаря, ни убийство второго не могли остановить ее от борьбы за престол. Ради своей несбыточной мечты она пожертвовала единственным сыном и возлюбленным. Мрачная коломенская башня до сих пор носит ее имя — «Маринкина».
8. СЕМИБОЯРЩИНА
После свержения 17 июля 1610 года царя Василия Шуйского московские бояре оказались в большом затруднении: кому править государством? После достаточно длительных совещаний было решено, что до избрания нового государя на представительном Земском соборе власть будет в руках семи наиболее представительных бояр во главе с князем Ф. И. Мстиславским. 20 июля население страны стали приводить к присяге боярам. В тексте так объяснялось, почему власть оказалась в их руках: «Все люди били челом князю Мстиславскому сотоварищи, чтобы пожаловали, приняли Московское государство, пока нам Бог даст государя». Присягавший был обязан «слушать бояр и суд их любить, что они кому за службу и за вину приговорят; за Московское государство и за них, бояр, стоять и с изменниками биться до смерти; вора, кто называется царевичем Дмитрием, не хотеть; друг на друга зла не мыслить и не делать, а выбрать государя на Московское государство боярам и всяким людям всею землею. Боярам всех праведным судом судить, а государя выбрать с нами, со всякими людьми, всею землею, сославшись с городами. Бывшему государю Василию Ивановичу отказать, на государевом дворе ему не быть и вперед на государстве не сидеть; нам над государем Васильем Ивановичем, и над государынею, и над братьями убийства не учинить и никакого дурна, а князю Дмитрию и князю Ивану Шуйским с боярами в приговоре не сидеть».
Бояре, кроме того, были вынуждены разослать по городам грамоты, в которых объяснили причины свержения Василия Шуйского более подробно: «Видя междоусобие между православными христианами, польские и литовские люди пришли в землю Московского государства и многую кровь пролили, церкви и монастыри разорили, святыне поругались и хотят православную веру в латинство превратить; польский король стоит под Смоленском, гетман Жолкевский — в Можайске, а вор — в Коломенском; литовские люди, по ссылке с Жолкевским, хотят государством Московским завладеть, православную веру разорить, а свою латинскую ввести. И мы, поговоря между собою и услыша от всяких людей украинских городов, что государя царя Василия Ивановича на Московском государстве не любят, к нему не обращаются и служить ему не хотят, кровь христианская междоусобная льется многое время, встал отец на сына, и сын на отца, друг на друга. Всякие люди, видя Московскому государству такое конечное разоренье, били челом ему, государю, всею землею, чтоб он государство оставил для междоусобные брани и для того, что люди, боясь от него опалы или его не любя, к нему и ко всему Московскому государству не обращаются, те бы все были в соединенье и стояли бы за православную христианскую веру все заодно. И государь государство оставил, съехал на свой старый двор и теперь в чернецах, а мы целовали крест на том, что нам всем против воров стоять всем государством заодно и вора на государство не хотеть. И вам бы всем, всяким людям, стоять с нами вместе заодно и быть в соединенье, чтобы наша православная христианская вера не разорилась и матери бы наши, жены и дети в латинской вере не были».
Текст грамоты свидетельствует о том, что бояре хотели представить свержение царя Василия как нечто достаточно спокойное и мирное — сам царь под давлением общественности покинул трон и постригся. Они призывали всех русских людей объединиться, чтобы вместе дать отпор всем врагам: и королю Сигизмунду, и полякам, и Лжедмитрию II, а потом избрать на Земском соборе нового государя. Пока же предполагалось, что во главе страны будет боярское правительство.
Рассмотрим подробно, кто в него вошел. Главным объявлялся князь Федор Иванович Мстиславский. Следующим по значимости шел Иван Михаилович Воротынский, далее — Андрей Васильевич Трубецкой, Андрей Васильевич Голицын, Иван Никитич Романов, Федор Иванович Шереметев и, наконец, Борис Михайлович Лыков. Рядовыми боярами в Думе считались: В. В. Голицын, А. П. Куракин, Ю. Н. Трубецкой, И. Н. Одоевский, М. Г. Салтыков, М. Б. Шеин (находился в осажденном королем Смоленске), М. Ф. Кашин, И. Н. Салтыков (глава Стрелецкого приказа), И. М. Салтыков, М. Ф. Нагой, Б. Я. Бельский, Ф. Т. Долгорукий, М. С. Туренин, В. П. Морозов, А. А. Телятевский, B. П. Головин, Н. Д. Вельяминов, Г. П. Ромодановский, И. С. Куракин (глава московского гарнизона).
Окольничими были: С. С. Годунов, Н. В. Годунов, В. Ф. Мосальский, В. А. Звенигородский, И. В. Головин, Ф. Ф. Мещерский, Д. А. Крабов, Г. В. Грязной, И. Н. Ржевский, М. А. Молчанов. Казначеем был В. П. Головин, постельничим — К. О. Безобразов, ловчим — И. Р. Безобразов. Думными дворянами были П. П. Ляпунов и Г. Н. Ржевский, дьяками — В. О. Янов, И. Грамотин, И. Чичерин, Т. Луговской, C. Соловецкий.
Следует отметить, что далеко не все эти лица принимали участие в управлении страной, поскольку не находились в столице. Например, Годуновы были в Сибири, некоторые — в Калуге у Лжедмитрия, другие — у Сигизмунда. А. А. Телятевский находился в Троице-Сергиевом монастыре. В целом все правительство было достаточно аморфным и не слишком дееспособным. Рассмотрим биографии «седьмочисленых бояр», которым пришлось быть во главе страны 2 с лишним года, хотя с апреля 1611 года под их властью была лишь Москва.
Главный боярин Ф. И. Мстиславский
Ф. И. Мстиславский принадлежал к одной из ветвей литовских князей Гедиминовичей. Его дед, Федор Ижеславский, получил свою фамилию от матери, единственной дочери князя И. Ю. Мстиславского. Поскольку у князя Мстиславского не оставалось наследника, то внуку по женской линии позволили стать продолжателем знатного рода. Федор Мстиславский приехал на службу в Москву сравнительно поздно — только в 1526 году. При дворе Василия III он занял достаточно высокое место и даже получил возможность жениться на родной внучке великого князя Ивана III и таким образом породниться с государем. Получалось, что в жилах Ф. И. Мстиславского текла кровь московских князей, и это давало ему право после смерти царя Федора Ивановича претендовать на трон. Однако сам он этого никогда не делал и всегда отказывался от предложенной чести.
Отец нашего героя, Иван Федорович Мстиславский, был видным боярином и крупным военачальником. Его служба началась при дворе молодого царя Ивана Грозного. В 1549 году в возрасте 20 лет он уже получил боярство. В войске под его началом, как правило, был Большой полк. В 1552 году во время очередного Казанского похода он считался одним из главных военачальников, после царя. В 1558 году началась Ливонская война. Снова князь Иван Федорович — главный воевода. Вполне вероятно, что он был неплохим полководцем и достаточно опытным государственным деятелем. Поэтому после учреждения опричнины в 1565 году Мстиславский назначается главой земщины.
В начале 80-х годов князь Иван Федорович женился на дочери знатного князя и боярина А. Б. Горбатого-Шуйского. Это позволило ему породниться с мощным кланом суздальских князей. Старшая дочь стала женой бывшего татарского хана Симеона Бекбулатовича, который одно время, по прихоти Ивана Грозного, правил государством с титулом великий князь Московский.