Евфимия в отличие от сестры не планировала поселиться в Ярославле. Ей хотелось вновь встретиться с мужем и оказаться под его защитой. От знакомых купцов она узнала, что Василий все лето 1612 года торговал в Осташкове. Сама она в то время попасть туда не могла, поскольку находилась в осажденном Кремле. Но теперь путь был открыт. Поскольку все родственники уехали, нашей героине пришлось попросить Матвея Иванова, который охранял дом И. П. Шереметева и которому она когда-то оставляла свое добро, отвезти ее с сыном в Ярославль. Иванов, чувствовавший себя виновным за утрату добра Болотниковых, согласился сопровождать Евфимию. В конце января тронулись в путь вместе с купеческим обозом. Доехали благополучно, поскольку у каждого купца для охраны своего добра были вооруженные слуги.
Ярославль был крупным торговым городом, через который постоянно проезжали купцы из Казани, Мурома, Костромы, Ржева, Старицы в Новгород Великий и обратно. От них Евфимия вскоре узнала, что Василий Болотников уехал из Осташкова в Новгородскую землю, ставшую отдельным государством под протекторатом Швеции. Однако выяснилось, что его брат Юрий Болотников живет неподалеку в Костроме. Туда наша героиня и направилась в сопровождении Матвея Иванова. Последний проникся сочувствием к матери двух малолетних детей и решил помогать ей во всем.
В Костроме оказалось, что Юрий живет в доме местного купца Кузьмы Борисова, который отправился по делам в столицу. Евфимия надеялась, что деверь приютит ее у себя, но тот был очень трусливым. Он узнал, что Федор Андронов под следствием и что его обвиняют в государственном преступлении — расхищении царской казны. Решив, что из-за Евфимии сам может угодить в тюрьму, Юрий потребовал, чтобы родственница поскорее покинула Кострому. При этом он даже не пожалел маленьких племянников.
В этой ситуации нашей героине пришлось вновь вернуться в Ярославль, где были более сердобольные родственники. На семейном совете в присутствии Аксинии, Пятуни Михайлова и Богдана Исакова решили, что для Евфимии лучше всего отправиться в Осташков и там ждать, когда за ней приедет муж. Женщине пришлось признаться, что у нее спрятаны большие ценности. Простодушный Пятуня тут же попросил отдать долг Федора — 500 рублей, которые он брал во время посольства к Сигизмунду. Евфимия заявила, что в дела мужчин вмешиваться не может, но попросила Пятуню спрятать у себя часть украшений и по возможности продать. Ведь для поездок требовались деньги, да и жить на что-то надо было.
В итоге Пятуня получил золотые серьги с сапфирами и жемчужинами, когда-то подаренные Василием, серьги в виде золотых колец и некоторые другие семейные ценности; что-либо из найденных или данных братом драгоценностей Евфимия побоялась продавать. Ведь они могли быть из царской казны. Серьги с сапфирами были проданы местному купцу Михаилу Захарьеву за 70 рублей, более простые сережки были заложены у Михаила Порывкина. Взамен тот дал Пятуне различных товаров, чтобы поездка в Осташков не была напрасной. Собираясь в дорогу, Евфимия завязала часть ценностей в узелок, который пристроила к поясу. Мелкие вещи спрятала в детской одежде сыновей. Эти меры предосторожности оказались нелишними.
Между Тверью и Торжком на торговый караван напала шайка бродячих казаков во главе с атаманом Курдюком. Завидев разбойников, находчивая Евфимия тут же бросила свой узелок в снег. Только когда те ускакали, она подняла ценности и вновь спрятала. Однако другие купцы из каравана, в частности Обоим Хломов, сразу поняли, что московской купчихе есть что прятать. Несомненно, они были наслышаны о ее брате Федоре, обвиненном в растрате царской казны. Вряд ли Евфимия и ее сопровождающие заподозрили Обойма Хломова в злом умысле, когда тот предложил им поселиться в доме его брата Кондрата, осташковского купца. Напротив, все были благодарны за кров любезному спутнику.
Дом Кондрата оказался большим и просторным. Евфимия выбрала для себя и детей комнату в подклете. Там была большая печь, поэтому малышам было всегда тепло. Ведь на дворе стояла холодная и вьюжная зима. Обустроившись, она поняла, что необходимо тщательно спрятать имевшиеся у нее ценности, поскольку все имущество семьи было безвозвратно потеряно, муж находился далеко и связи с ним не было. Прокормиться можно было только на то, что было спрятано в узелке и детской одежде.
Забота о сохранности драгоценностей стала для Евфимии большой проблемой. Она узнала, что в верхних покоях дома Хломовых проживает воевода Д. И. Мезецкий, отправленный новым правительством на войну со Швецией за возвращение Новгородской земли. К нему часто приходили воинские люди, поэтому в доме все хранить было небезопасно. Однако ценности из узелка были слишком громоздкими, чтобы их постоянно носить с собой. Поэтому Евфимия спрятала их под печь, надеясь позже найти для них более надежный тайник. Однако там они пролежали недолго. Как-то раз, придя домой, женщина обнаружила, что под печкой пусто. Сразу возник вопрос: кто взял? Ведь в узелке были не только алмазные запонки, данные братом, и найденные в Чудовом монастыре камешки, но и ее собственных два жемчужных ожерелья и 12 крупных жемчужин, оставленных ей мужем. Смириться с их утратой было трудно. Возмущенная Евфимия тут же отправилась к жене Кондрата Хломова и обвинила ее в воровстве. Дело в том, что хозяйка дома часто забегала к гостье поболтать о том, о сем и могла приметить тайник под печкой. Однако та заявила, что ничего не брала, а взяли узелок, скорее всего, слуги князя Мезецкого, заходившие в подклет за уксусом. В этой ситуации ограбленной женщине оставалось только плакать, ведь жаловаться Мезецкому или местному старосте она не могла: сразу бы встали вопросы, откуда она взяла столько дорогих вещей и все ли ей принадлежат? Многие знали, что ее брат сидел в тюрьме за кражу царского имущества.
Поняв, как ненадежны ее хранилища, Евфимия попросила знакомых купцов послать от нее весть двоюродному брату Ивану, прозванному Быком. Тот вскоре приехал в Осташков и встретился с сестрой. Узнав о ее сложностях, он согласился взять на хранение четыре толстых золотых цепи, явно из царской сокровищницы. Но ситуация в городе, и в стране продолжала оставаться очень сложной. Кругом рыскали разбойничающие казаки, люди с оружием вообще не признавали никаких властей и могли ограбить любого. Поэтому Иван решил, что цепи лучше всего закопать в поле у города. Тайком он кое-как разгреб мерзлую землю и положил в небольшую ямку сверток с цепями: Однако весной заветное место найти уже не удалось, а производить широкомасштабные раскопки на чужом поле было слишком рискованным.
Так Евфимия лишилась и этих ценностей. Совсем отчаявшись, она решила отдать оставшиеся украшения местному игумену Нектарию. Вновь все тщательно переписала: «Шесть золотых запонок, золотая цепочка с двумя крестиками (один золотой с финифтью и жемчугом, другой серебряный с позолотой и жемчужинами), небольшая иконка, вырезанная на зеленом камне, два золотых перстня». В итоге только это и удалось сохранить, поскольку игумен оказался честным человеком и вернул все по первому требованию даже через много лет.
Под следствием
Занятая сохранением своего имущества, наша героиня мало интересовалась происходившими в стране событиями. Ей казалось, что они не имеют к ней никакого отношения. Но вскоре она поняла, что глубоко ошибалась.
Дело в том, что в начале 1613 года в Москве начал действовать избирательный Земский собор. Подле длительных дебатов 21 февраля было названо имя нового царя — Михаил Федорович Романов. Он и его мать Марфа были хорошо осведомлены о том, что царская казна разворована, поэтому потребовали от временного правительства принять все меры к возвращению похищенного. В свете новой ситуации Федор Андронов и все его родственники становились особенно провинившимися государственными преступниками. В это время Федор был переведен из разрядной тюрьмы на подворье к князю Федору Ивановичу Волконскому, поскольку в разряде ни кормить, ни охранять его было некому. Волконский отвечал за узника головой, поэтому посадил его в подклет и заковал в колодки.
Первое время Андронова стерегли очень тщательно, по потом все к нему привыкли и даже стали позволять знакомым его навещать. Дело в том, что князь не хотел кормить Федора за свой счет и надеялся, что посетители будут приносить либо деньги, либо продукты. Некоторые старые приятели не забывали узника. Приходили к нему воевода Афанасий Зиновьев, купец Григорий Фонарник, московские торгаши. Каширский дворянин Григорий Волохов даже сам попросил у Андронова помощь. Дело в том, что его отправляли в Вологду для сбора денег в казну, но средств на поездку у него не было (в то время командировочных не платили, и при выполнении правительственных указов приходилось тратить свои деньги на дорогу, жилье и еду). У заключенного, естественно, денег не было, но он дал Волохову грамоту к костромскому дьяку Марку Поздееву, который мог помочь.
Самым частым посетителем подклета был дядя хозяина Роман Волконский, уже давно ставший монахом. Он убеждал Федора принять постриг в каком-нибудь отдаленном монастыре, например на Соловках. Это помогло бы ему избежать сурового наказания. Совет показался заключенному очень дельным. Он даже стал просить Федора Волконского похлопотать за него перед боярами. Но князь отказался, заявив, что это не его дело — вмешиваться в приговор. Все будет решаться по воле Бога, государя и Боярской думы. К тому же он ехидно добавил: «Почему ты не думал о постриге тогда, когда казну разорял?»
Отказ Волконского помочь узник истолковал по своему — князь сердится на него за то, что он не отдает долг — 70 рублей, истраченных на его содержание; чтобы задобрить своего хозяина, он решил попросить денег у Григория Фонарника. Однако хотя Григорий и был довольно сердобольным человеком, но деньги на ветер никогда не бросал. Он ведь знал, что Андронов не сможет сам ему их отдать. Чтобы окончательно не отказывать старому знакомцу, он предложил свою помощь в передаче писем родственникам, в первую очередь, сестрам, которые могли прислать деньги. Федор помнил,