озможные скоромные блюда: дичь, мясо разных сортов и даже телятину, столь любимую поляками. Естественно, что это новое нарушение православных традиций вызвало шок и у бояр, и у православного духовенства.
Третий день свадьбы изумил всех еще больше. Жених и невеста были одеты в европейские наряды: он — в венгерку, а она — в платье с узким лифом. При этом гостей развлекали веселой музыкой польские трубачи, барабанщики и скрипачи. Напившись и наевшись, шляхтичи даже пустились в пляс, не обращая внимания на недоумение русской знати. В России для солидных людей считалось зазорным и неприличным скакать и выделывать коленца. Танцы были уделом скоморохов.
Марина, несомненно, заметила реакцию бояр и князей на поведение ее родственников, поэтому на четвертый день, считавшийся «невестиным», вообще не пригласила никого из русского Окружения мужа. Она надела еще более вызывающее платье и вволю наплясалась с Лжедмитрием, своими дамами и польскими кавалерами. Не отставал от нее и самозванец, которому очень нравились веселые празднества на европейский манер.
Русская знать поняла, что с появлением Марины и ее родственников при царском дворе вскоре начнутся большие перемены, от которых им придется туго. Ведь уже было выплачено 100 000 злотых Юрию Мнишеку для компенсации расходов на поездку, а новая царица получила в подарок драгоценности на 500 000 рублей. Но все это было только началом. За неполный год Лжедмитрий умудрился растратить царскую казну и даже взять деньги у крупных монастырей. Далее он собирался дать чины родственникам Марины, наделить их солидными земельными владениями, построить для них в Москве красивые дома… Пока же зажиточные москвичи были обязаны передать «гостям» свои усадьбы и переехать к родственникам.
Очень скоро выяснилось, что поляки не желают ценить гостеприимство русских людей. Они вели себя крайне заносчиво, на улицах приставали к симпатичным девушкам и молодым женщинам, беспробудно пили и устраивали пьяные драки. К тому же в православные храмы они заходили без всякого почтения — в шляпах, при оружии; бесцеремонно разглядывали святыни и даже облокачивались на гробницы с мощами чудотворцев. Это приводило к тому, что в сердцах русских людей все больше и больше разгоралась ненависть к польским гостям.
Вскоре бесконечные пиры несколько наскучили лжецарю и его супруге, и они решили придумать новые развлечения. Самозванец занялся приготовлением потешных баталий между польскими и русскими вояками, а Марина с дамами увлеклись изготовлением масок для костюмированного карнавала.
По просьбе Лжедмитрия его секретари составили списки участников сражения по парам: поляк — русский. О них каким-то образом узнал В. И. Шуйский и задумал использовать это в своих целях. Он стал уверять бояр и воевод в том, что лжецарь хочет всех их извести, чтобы на их место посадить своих новых польских родственников. В качестве доказательства он показывал сделанную по его просьбе писцами копию списков.
Уверения знатного боярина показались многим весьма убедительными. Они свидетельствовали о том, что затягивать с организацией заговора по свержению польского ставленника и обманщика нельзя.
К тому же и сама природа как бы предупреждала о грядущих потрясениях. Сначала над Москвой появилась огромная черная туча, похожая на горящий город. Потом ночью ударил такой сильный мороз, что первая весенняя зелень сразу почернела, а цветы поникли и завяли. Но в царском дворце продолжали ничего не замечать. Веселье все продолжалось и продолжалось. Город же оказался во власти какой-то тревожной тишины. Некоторые осторожные люди даже начали припрятывать ценное имущество и проверять крепость запоров. Купцы на всякий случай перестали продавать полякам порох и оружие.
Наконец заговорщики решили, что раннее утро 17 мая 1606 года — самое подходящее время для осуществления их планов. Придя к заутрене, они помолились в Успенском соборе и разделились на группы. Одни отправились на городские улицы, другие — к царскому дворцу. В заранее оговоренное время по всем церквам начали тревожно звонить колокола, как бы извещая о каком-то несчастье. Это сделали примкнувшие к заговору представители духовенства.
Москвичи стали выбегать на улицы, чтобы узнать, в чем дело. Заговорщики говорили им о том, что поляки якобы готовятся к штурму Кремля, чтобы убить «царя Дмитрия» и посадить на престол свою царицу. Многие поверили, так как знали о венчании Марины на царство. Схватив оружие, горожане бросились громить дома, занятые поляками.
В это время В. И. Шуйский с главными заговорщиками — В. В. Голицыным, И. С. Куракиным, М. И. Татищевым и другими — ринулся во дворец. Стража их пропустила, поскольку вельможи сказали, что идут известить «царя» о восстании москвичей против поляков. Внутри заговорщики действовали быстро и решительно, безжалостно убивая всех, оказавшихся на их пути.
Из-за шума Лжедмитрий проснулся и вышел из спальни. Увидав вооруженных людей, он сразу же все понял и бросился бежать по тайным ходам к Марине Мнишек. Но на ее половине тоже было много заговорщиков. Тогда лжецарь ринулся вниз через окно, надеясь найти защиту у верных ему стрельцов. Но, выпрыгнув наружу, он подвернул ногу и от боли потерял сознание. Здесь его нашли стрельцы и решили отнести во дворец. Навстречу им выбежали заговорщики и потребовали отдать им самозванца.
Тем временем Лжедмитрий пришел в себя и стал умолять стрельцов спасти его, обещая им в награду чины и деньги. Однако заговорщики тут же пригрозили, что поедут в Стрелецкую слободу и расправятся там с семьями стрельцов. Те заколебались и стали говорить, что, мол, надо пойти к царице Марфе Нагой и выпытать у нее правду о «царе Дмитрии». Заговорщики воспользовались этим, схватили самозванца и тут же расправились с ним. После этого они потащили труп к Вознесенскому монастырю. Насмерть перепуганная Марфа сразу же отреклась от «сына».
Заговорщики во главе с В. И. Шуйским торжествовали. Они выволокли труп Лжедмитрия на Красную площадь и положили на Лобное место. Рядом с ним бросили тело убитого П. Ф. Басманова — любимца лжецаря. На их лица надели маски, приготовленные для карнавала, в руки вложили дудки. Все должны были воочию видеть «польского свистуна» и наглого обманщика.
Марину Мнишек заговорщикам сразу найти не удалось — она спряталась под пышными юбками придворной дамы, поэтому и уцелела. На следующий день ее с отцом и родственниками взяли под охрану. В городе в течение суток бушевала народная стихия. Москвичи быстро примирились с гибелью «царя Дмитрия», поскольку им разрешили разграбить винные погреба поляков. Жертвами ненависти озверевшей толпы в первую очередь стали польские музыканты — их всех зарезали. Пострадали и некоторые шляхтичи, не входившие в число родственников Марины и жившие отдельно.
Только через три дня чернь успокоилась. Шуйский, метивший на престол, распорядился похоронить Басманова и самозванца. Первого забрали родственники, а второго бросили в яму за городом. Однако через некоторое время поползли слухи о том, что над местом, где было зарыто тело Лжедмитрия, появляются какие-то огоньки и слышны крики. Суеверные люди решили, что это бесы приходят к своему повелителю и хотят его оживить. Тогда Шуйский повелел выкопать труп и сжечь в потешной крепостце Ад. Потом пепел собрали, зарядили в большую пушку и выстрелили из нее по направлению к Польше. Пушкари при этом приговаривали: «Откуда пришел, туда и возвращайся!»
Но надеявшиеся, что с самозванческой авантюрой раз и навсегда покончено, глубоко ошибались. Очень скоро самозваные царевичи стали появляться в самых разных местах страны, собирая вокруг себя любителей легкой добычи. Смута в Русском государстве только начинала разгораться, с каждым годом охватывая все новые и новые территории.
Взлет и падениеВасилия Шуйского
Итак, 17 мая 1606 года Лжедмитрий был свергнут с престола и жестоко убит. Его жена Марина Мнишек арестована и через некоторое время вместе с родственниками отправлена в ссылку в Ярославль. Российское государство осталось без правителя и сколько-нибудь законных претендентов на царскую корону. Не было даже патриарха, который по сложившей традиции должен был возглавлять временное правительство при отсутствии государя. Игнатия, как главного «потаковника» самозванца, тоже свергли и заточили в Чудовом монастыре. Означает ли это, что, оставив страну без царя, заговорщики действовали необдуманно?
Вступая в борьбу с авантюристом и обманщиком, В. И. Шуйский имел дальний прицел — он сам хотел занять вакантный царский престол. Какие же у него для этого были основания? Шуйские принадлежали к суздальской ветви Рюриковичей. Своим предком они считали среднего сына знаменитого полководца Александра Невского, Андрея. Московские князья вели свой род от его младшего сына Даниила. Получалось, что на родословном древе суздальские князья занимали более высокое место, чем московские. К тому же в XIII веке Суздаль был более крупным и богатым городом, чем Москва. Андрей Александрович несколько раз получал ярлык на великое Владимирское княжение, Даниил же никогда великим князем не был.
В XIV веке суздальские князья уже занимали второстепенное положение. Их род разделился на несколько ветвей: Горбатых, Глазастых, Ноготковых, Скопиных и Шуйских. Родовые земельные владения раздробились, и князьям пришлось поступить на службу к московским государям. Шуйские это сделали одними из последних, в конце XV века. Однако они никогда не забывали, что в прошлом стояли выше московских князей, и мечтали вернуть себе прежнее величие.
Возглавив заговор и победив самозванца, Василий Шуйский открывал для себя путь к престолу. При этом он понимал, что следует торопиться, поскольку в любой момент мог появиться более подходящий кандидат в государи из числа кровных родственников прежних правителей: Ф. И. Мстиславский, например, был правнуком Ивана III, поскольку бабкой ему приходилась дочь великого князя — Анастасия; Голицыны, как и Куракины, вели свой род от Юрия Пат-рикеевича, женатого на дочери Василия I; Романовы по женской линии приходились царю Федору Ивановичу двоюродными братьями.