Шуйские таким родством похвастаться не могли, хотя и стремились войти в семью московских государей. Так, в ЗО-е годы XVI века, пользуясь малолетством Ивана IV, В. В. Шуйский, по прозвищу Немой, женился на его двоюродной сестре, но вскоре умер, не оставив детей.
Амбициозные Шуйские многократно рвались к вершинам власти в периоды ее ослабления, однако всякий раз получали по рукам. Известно, что после смерти Василия III А. М. Шуйский попытался было настроить против регентши Елены Глинской удельного князя Юрия Ивановича Дмитровского и возвести его на престол, но в итоге оказался в тюрьме. Впоследствии козни против юного Ивана IV закончились для князя гибелью — его растерзали злобные псы. Не добились большого успеха и его родственники В. В. и И. В. Шуйские, лишь на короткий срок ставшие временщиками. Повзрослевший Иван Грозный никогда не забывал о самовластии князей Шуйских в его малолетство и не жаловал весь их род.
Только при милостивом и уравновешенном царе Федоре Ивановиче Шуйские вновь подняли головы и даже решились вмешаться в государственные дела. Желая оттеснить от престола родственников царицы Ирины Годуновой, они потребовали, чтобы Федор Иванович развелся с ней. Предлогом стало отсутствие детей в царской семье. Но царь не потерпел вмешательства в свою личную жизнь и сурово наказал наглых князей. А. И. Шуйский был отправлен в ссылку, где вскоре умер, та же участь постигла и его родственника И. П. Шуйского. В. И. Шуйский с младшими братьями, Дмитрием и Иваном, отделались легко — они лишь были высланы из столицы в Галич.
Реабилитировать себя Василий Иванович смог только после успешного расследования трагического происшествия в Угличе — гибели царевича Дмитрия. Руководимая им комиссия пришла к выводу, что царский сын случайно зарезался во время припадка эпилепсии. Это снимало всякое подозрение в причастности к случившемуся государевых людей, обвиненных матерью Дмитрия М. Ф. Нагой. После этого Шуйские вновь стали приглашаться ко двору и пользоваться расположением государя. Но еще больше укрепила их положение женитьба Д. И. Шуйского на Екатерине Григорьевне Скуратовой-Бельской — сестре жены Бориса Годунова, Марии. После воцарения Бориса Федоровича в 1598 году князья уже стали считаться достаточно близкими родственниками нового государя. Но охваченному властолюбием Василию Ивановичу этого было мало. Втайне мечтая о престоле, он ждал подходящего момента для достижения желаемого. При этом он даже был готов рисковать жизнью, зная, что выступление против любого монарха, даже незаконного, может закончиться дай него плахой.
Судьба наградила редкостное бесстрашие князя и 17 мая 1606 года послала ему удачу. Самозваный царь Дмитрий был свергнут с престола и убит. Во избежание недоуменных вопросов со стороны москвичей им было позволено ограбить поляков из свиты Марины Мнишек и вдоволь покуролесить, правда только один день. Уже 18 мая по приказу бояр стрельцы начали наводить в столице порядок. Одновременно в Кремле собралась Боярская дума для решения главного вопроса — об управлении страной.
По сложившейся традиции при отсутствии царя главой правительства должен был стать патриарх. Но ставленник самозванца Игнатий был низвержен с престола и посажен под арест в Чудов монастырь. Прежний патриарх Иов пребывал в Старице. Он был уже стар, болен и слеп. Для избрания нового главы церкви следовало собрать Освященный собор из представителей высшего духовенства. Но на это не было времени — государство не могло долго находиться в состоянии безвластия.
Еще сложнее было избрать законного государя. Для этого нужно было собрать представительный Земский собор с выборщиками от всех значительных городов. Созыв такого выборного органа мог затянуться на несколько месяцев. К тому же В. И. Шуйский вряд ли мог рассчитывать на то, что избиратели поддержат его кандидатуру По меркам того времени он был уже немолод — ему исполнилось 54 года, не имел ни жены, ни детей, а значит, не мог основать династию. Бездетными были и его два младших брата.
Выборщикам из провинции вряд ли могла понравиться совсем не царская внешность Василия Ивановича. Он был человеком невысокого роста, с подслеповатыми слезящимися глазами. Современники замечали, что хотя князь был хорошо образован и умен, но при этом отличался крайней скупостью и упрямством. К себе приближал только шептунов, которые приносили ему различные сплетни или наговаривали на других людей. Их он встречал с радостью и с удовольствием выслушивал. К тому же он интересовался колдовством значительно больше, чем воинским делом.
Естественно, что при таких качествах В. И. Шуйский вряд ли был достоин царского престола, но, тем не менее, он вполне устраивал многих бояр. Во-первых, потому, что сами они находились в очень щекотливом положении, признав откровенного самозванца и авантюриста подлинным царским сыном, посадив его на престол и с радостью принимая от него чины и награды. Любой честный властитель мог призвать их к ответу, лишить пожалований и начать расследование самозванческой авантюры. Шуйский же обещал никого не трогать и ничего не менять в придворной иерархии. Во-вторых, он был готов сам разрешить все недоуменные вопросы жителей провинциальных городов о московских событиях и навести в стране порядок. Это представлялось не таким уж простым делом, учитывая, что на Волге хозяйничал некий самозванец Петруша, приглашенный «дядей Дмитрием» в Москву (Петруша называл себя сыном царя Федора Ивановича и, значит, приходился Лжедмитрию племянником). В западных городах было много явных сторонников свергнутого лжецаря, освобожденных им от налогов. За «Дмитрия» были готовы сражаться и лихие донские казаки, обласканные им и приближенные к трону.
Словом, у нового правителя неизбежно возникало много сложнейших проблем, которые следовало решить как можно быстрее, чтобы удержаться на престоле. Опытные бояре это прекрасно понимали, поэтому и не стали останавливать рвавшегося к власти князя Шуйского, а лишь потребовали подписать Ограничительную грамоту, несколько урезающую полномочия царя в пользу Боярской думы. Воцарившись, новый монарх не имел права никого наказывать или казнить без согласия бояр; ему было запрещено мстить даже личным врагам или противникам рода. Василий Иванович не стал спорить с боярами и подписал все необходимое, зная, что после воцарения никому подчиняться уже не будет. О своих прежних обещаниях он попросту забудет.
На следующий день, 19 мая, было задумано окончательно решить вопрос о новом царе. Для этого следовало организовать хотя бы видимость созыва Земского собора. С утра загудели главные кремлевские колокола, призывая москвичей на Красную площадь к Лобному месту. Там уже находились бояре во главе с В. И. Шуйским. Они прямо заявили собравшимся о том, что государство не может существовать без верховной власти — царя и патриарха. Поскольку царя следует избирать «всей землей», то есть всем русским людям, а это в настоящий момент невозможно, то пока необходимо решить вопрос о новом патриархе. Онто и будет временным правителем.
Предлагая такой выход из создавшегося сложного положения, бояре явно лукавили, поскольку хорошо знали, что вопрос о новом патриархе полагалось решать Освященному собору при участии государя. Но им необходимо было подтолкнуть москвичей к мысли о том, что те сами могут избрать нового царя. Действительно, вскоре осведомленные люди закричали, что избрание патриарха — это второе дело, первое же — царское избрание.
Их тут же поддержали специально засланные в толпу сторонники Василия Шуйского. Они убеждали всех в том, что царя следует избрать немедленно и что москвичи вместе с боярами и представителями местного духовенства вправе решать этот важный государственный вопрос без совета с провинциалами. Нашлись и активные агитаторы за кандидатуру Василия Ивановича Шуйского. Главной его заслугой, по их мнению, было то, что он избавил страну от «злого и лютого еретика Гришки Отрепьева», от его «еретических умышлений» и его друзей — «поганых поляков, распространявших латынскую нечисть». Кроме того, важным аргументом в его пользу стало родство с прославленным полководцем Александром Невским.
Вскоре наиболее рьяные сторонники Шуйского начали выкрикивать его имя в качестве нового царя и государя всея Руси. Несколько подуставшие москвичи их с готовностью поддержали. На радостях, что труднейший вопрос решен, они подхватили тщедушного Василия Ивановича на руки и внесли его в царский дворец. Очевидец этого события записал: «Таким образом он и был избран, а народ разошелся по домам».
Соблюдая сложившиеся традиции, названный царь посетил сначала Успенский собор и помолился перед Владимирской иконой Пресвятой Богородицы, потом приложился к гробам прежних государей в Архангельском соборе, затем отслужил литургию в придворном Благовещенском и, наконец, пошел в царские покои и стал там жить. Бояре же все и вельможи вместе с народом начали почитать его, как и прежних царей.
Как видим, престол достался князю Шуйскому удивительно легко и просто, без какой-либо политической борьбы, поскольку у него не было ни одного соперника. Однако было ли прочным его положение? Известно, что в народе Шуйский очень скоро получил сразу несколько прозвищ: «самоизбранный царь», «боярский царь» и даже «шубник». Все это свидетельствовало о том, что подданные не верили в законность этого избрания и полагали, что на престол его возвели одни бояре, и даже намекали на прежние занятия — в родовом городе князей Шуйских Шуе издавна существовало массовое производство шуб, приносившее немалую прибыль владельцам.
Опытный политик, Василий Шуйский понимал, что далеко не все русские люди расценят убийство Лжедмитрия и внезапный взлет князя на престол как нечто вполне законное и обоснованное. Ведь все было сделано келейно, без совета с ними. Недовольные переворотом в столице могли отказаться служить новому государю. Для того чтобы этого не случилось, в тот же день, 19 мая, во многие города были отправлены грамоты, сообщавшие о московских событиях. В них разоблачалось самозванство «царя Дмитрия», а сам он описывался как злодей и еретик, желавший уничтожить русскую знат