Спустя полчаса я стремительно шагал по направлению к Малой приемной, кипя от злости. Ощупав и простукав меня со всех сторон, невозмутимый лекарь, игнорируя мои возмущенные вопли, заглянул во все места, куда и мать родная постеснялась бы посмотреть, многозначительно похмыкал. Задал пару идиотских вопросов, типа — помню ли я, как меня зовут… И только после этого, совершив пару нехитрых магических пассов, лишил меня намечающегося рога на лбу и руны-контрацептива…
— Ненавижу врачей! — яростно шипел я на ходу, чувствуя себя как призывник после первой медкомиссии, до сих пор ощущая прикосновения бесцеремонных лап медика. — Никакой субординации! Авторитет императора им ничто! Казнить — и воскресить! И ещё раз казнить!
Потом вспомнил, как меня вытаскивали чуть ли не с того света и великодушно решил:
— Ещё раз воскресить — и наградить…
Распахнув дверь приемной чуть ли не с ноги, я вихрем ворвался в помещение, не обращая внимания на изумленные взгляды собравшихся, поспешно вскочивших со своих мест. С грохотом отодвинул стул, шлепнул на стол перед собой объемистую папку, сел и обвел всех тяжелым взглядом исподлобья:
— Присаживайтесь, господа! Начнем…
Деликатно, стараясь особо не шуметь, самые могущественные люди империи рассаживались за круглым столом, бросая на меня осторожные взгляды.
— Игнат Михайлович, вам слово.
Князь Скуратов споро подскочил, блеснул жизнерадостной синевой глаз и, откашлявшись, начал:
— Как уже известно многим из присутствующих, на днях в мою епархию попал один прелюбопытнейший молодой человек… В ходе нашей задушевной беседы он с готовностью поделился со мной некими фактами…
— Знаем мы ваши беседы… — проворчал Долгорукий. — Все таки иностранный подданный, перед лицом мировой общественности стыдно, честное слово. Навещал я его, заикается до сих пор. С вашими методами и камень заговорит.
Внезапно мраморная то ли Афина, то ли нимфа, незрячими каменными глазами таращившаяся куда-то в сторону окна, повернула голову и голосом Скуратова произнесла:
— Да что вы! Ах, слабая нынче молодежь пошла! Вот в былые времена, помню, возьмешь щипцы, да… И ведь до последнего ногтя, бывало, терпели, одно удовольствие было…
Купчина с окладистой бородой украдкой перекрестился, его соседи слегка взбледнули, скорее от смысла слов, нежели от демонстрации силы мага земли. Насладившись произведённым эффектом, Игнат Михайлович щелкнул пальцами, псевдожизнь покинула бездушный камень, а он продолжил:
— А тут — не успели и разложить инструменты, как молодой человек запел, да взахлеб, да с припевом!
Внезапно добродушный толстячок неожиданно цепким, пронизывающим взглядом окинул всех вокруг. Из-под маски весельчака и балагурапоказался тот самый дознаватель, о ком говорили с оглядкой и почтительным придыханием.
— Итак, должен вам сообщить, господа, что существует реальный заговор против правящей династии Романовых. — он взглянул на меня, я с бесстрастным лицом слегка кивнул ему. — И несмотря на то, что здесь замешаны подданные английской короны, его корни находятся именно здесь, в Российской империи. Более того, с сожалением вынужден констатировать, что сама идея исходит из круга высшей аристократии…
Пока глава Тайной Канцелярии говорил, я внимательно вглядывался в лица собравшихся. Но надежда, что причастный к заговору как-то проявит себя реакцией на речь Скуратова, была мизерной. Матерые политики сидели с бесстрастными лицами, ожидая конкретных имён и фактов. Но Игнат Михайлович, искусно лавируя, умудрился создать впечатление, что ему известно все, но в интересах следствия раскрывать подробности он пока не собирается…
— А вы уверены, уважаемый Игнат Михайлович, что это все не выдумка? Что-то источник ваших сведений вызывает не слишком много доверия…Мальчишка, запуганный антуражем ваших подвалов, да методами ведения допросов. Он мог сочинить что угодно, чтобы сохранить свою шкуру! Что он из себя представляет? Мелкий лорд без чинов и политического веса, родной отец, с облегчением вздохнув, отослал его скрашивать будни императрицы, тоскующей по родине. Максимум, в чем его можно обвинить, так это в том, что он позволил себе пару лишних восхищенных взглядов в сторону мадам Маргарет.
Громов пренебрежительно закинул ногу на ногу, насмешливо взглянул на Скуратова, ожидая ответа. Тот усмехнулся:
— В чем-то вы, Владимир Алексеевич, безусловно правы. Невысокого полёта птичка, однако ж, и в её чириканье можно многое услышать. Были б уши чуткими…
Тут меня разобрало, неожиданно для себя я рявкнул, для пущего эффекта стукнув кулаком по столу:
— Хватит! А вы, глубокоуважаемый Владимир Алексеевич, взгляните на это…
Я кивнул офицеру, что первым накануне разыскал меня после изнурительной скачки по городу. Он с невозмутимым видом извлёк откуда-то тот самый арбалет, что выронил несостоявшийся убийца, положил его в центр стола.
— Вот с этим оружием меня поджидали в засаде. Очень много у меня вопросов… Например, как удалось узнать, что я предпочту отправиться во дворец верхом? Кто сумел за короткое время пристроить на моего жеребца артефакт, сработавший в нужное время и испугавший коня? Почему наёмный убийца оказался настолько непрофессиональным, что выдал себя и не сумел выполнить свою задачу? Не могу сказать, что этот факт меня сильно расстроил, но, тем не менее… Приложить столько усилий — и так бездарно все закончить? А может, целью было не убийство? Что вы скажете об этом арбалете?
Изучавший арбалет пристальным взглядом мастер Оружейной гильдии встрепенулся. Сграбастав оружие огромными руками, он принялся вертеть его, что-то бормоча под нос. Потом презрительно швырнул его на стол и прогудел:
— Не наша поделка, клейма гильдии нет, личного тоже. Да и качество оставляет желать лучшего. Дерево не просушено как положено, тетива натянута плохо, механизм хлипкий. За такое бы даже ученик первого года обучения схлопотал выговор. Это что касается самого оружия. По магическим рунам вопрос не ко мне.
Я подтолкнул злополучный арбалет к Нарышкину-старшему. Прищурившись, он стал изучать символы, непрерывной вязью испещрившие ложе и плечи стрелкового оружия.
— Без полевых испытаний сказать трудно… — задумчиво произнес Николай Андреевич. — Кое-что кажется знакомым, но применено в странном сочетании. Каким был бы эффект — вот так, на глаз, определить трудно. Возможно, если бы удалось произвести выстрел, руны скорректировали недостатки самого оружия. Вот эта руна… — ткнул он пером в особо затейливую завитушку, — … по идее, должна усилить скорость выстрела… Есть тут и для мощности… Надо изучать!
Я пожал плечами.
— Забирайте, как будет готов отчет — без промедления сообщите.
Затем обратился костальным:
— Итак, вопрос с покушением остаётся открытым. Дождемся результатов изучения арбалета. Потом будем делать выводы. Пока же мне хотелось бы поговорить о другом. Взаимосвязаны ли эти события, решите сами. В ближайшем будущем я ожидаю приезда сестер в Санкт-Петербург.
Переждав взволнованные восклицания, я пояснил:
— Они едут не погостить, возвращаются насовсем. Не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что их дальнейшее проживание в Австро-Венгрии невозможно по ряду причин. В ходе допроса лорда Мальтраверса выяснилось, что не только моя безопасность, но и жизни моих сестер под угрозой. Заговорщики имеют своей целью полное истребление Романовых, поскольку княжны разорвали свои брачные обязательства, они вполне могут наследовать престол. Организовать их охрану я поручил Юрию Бестужеву. Нам же необходимо разработать стратегию поведения в переговорах с императором Францем Вторым.
Сидящие вокруг стола загомонили, канцлер, прищурившись, изучал бумаги перед собой. Поднялся князь Долгорукий, возглавляющий Министерство иностранных дел, откашлялся, привлекая внимание, и произнес:
— Сегодня мы получили дипломатическую ноту протеста, в которой говорится, что княжны самовольно покинули пределы Австрийской империи, нарушив договор между нашими государствами и выражается уверенность в том, что мы, не желая развязывания войны, не позволим им пересечь границы России. А если они все же появятся в Российской империи, под стражей отправим их к мужьям, которые накажут беглянок по своему усмотрению. В противном случае все договорённости разрываются, и Австрийская империя объявляет нам войну.
Взгляды всех присутствующих скрестились на мне. Я медленно встал из-за стола и веско произнес:
— Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет. Готовимся к войне, господа!..
Глава 12
В шуме и гаме, поднявшихся после моего заявления, слышалось разное. От возмущенных выкриков о недалекости бабского ума до восторженных потрясаний парадным оружием. С минуту я молча внимал всему, потом грохнул кулаком по столу, рявкнув: — Хватит!!!
Дождавшись абсолютной тишины и полного внимания, уже спокойнее продолжил:
— Готовиться к сражениям, господа, ещё не значит бросаться в драку очертя голову! И уж никто не собирается вас, Никита Макарыч, отправлять на войну с голым задом, как вы изящно выразились.
Я с усмешкой посмотрел на Никиту Вавилова, промышленника, основавшего в России крупный металлургический завод. С успехом использовав новейшие европейские разработки в этой области, Вавилов стал основным поставщиком всех оружейных мастерских, сумев и сюда вложить часть своего значительного капитала. Жёсткий и требовательный как в ведении дел, так и в семейной жизни, он слыл ярым приверженцем домостроевских устоев. «Что муж накажет, тому жены с любовью и страхом внимать должны и исполнять по его наставлению», — любил назидательно повторять он. И по своему разумению на первое место ставил страх. Все его многочисленное семейство состояло из тихих и забитых, старающихся быть как можно незаметнее жен и наложниц, и таких же детей, что боялись в присутствии отца даже поднять глаза.
Именно он сейчас больше всех разорялся, доказывая, что по глупым бабьим капризам начинать войну ни в коем разе нельзя, а должно всыпать ослушницам плетей, да отправить к законным мужьям, предупредив, что в случае дальнейшего неповиновения кара будет куда жестче…Возмущенно топорща редкую рыжую бороденку, он с вызовом смотрел на меня, упрямо кривя ярко-красные пухлые губы: