— Лиза… — позвал я её, с отчаянием вглядываясь в такое родное и любимое лицо. Но ответа не дождался. Обернулся к лекарю, сосредоточенно что-то смешивающему в неглубокой миске.
— Насколько все плохо? Как её привести в чувство? Какие прогнозы?
Тот устало поднял на меня глаза.
— Мы сумели остановить действие яда, но это временная мера. Чтобы его окончательно нейтрализовать, необходимо получить чистый образец. Тогда вероятно, что получится подобрать эффективное противоядие.
— Так в чем дело? — невольно закричал я и тут же, оглянувшись на сестру, понизил голос: — Ищите, подбирайте! В чем проблема???
— Мы не можем определить состав отравляющего вещества… Возможно, у того, кто подсыпал его в еду, осталось хоть немного. Дело за малым — найти злоумышленника.
Я нежно провёл ладонью по щеке Лизы и прошептал, надеясь, что она меня все же услышит:
— Я найду его, и все будет хорошо, слышишь? Ты только держись, ты обязана дождаться!
Стерев непрошенную слезу, я стремительным шагом направился к выходу, на ходу отдавая распоряжения срочно вызвать Юрия и отправить нарочного за князем Скуратовым.
Спустя час в двери моего кабинета, где мы со спешно прибывшим Игнатом Михайловичем ожидали новостей, раздался стук… Нетерпеливо крикнув «Войдите!», я нервно хрустнул пальцами. После непонятной возни в комнату влетел встрепанный человек с искаженным от ярости лицом, следом вошёл нахмуренный Юрий.
— Ваше Величество, вот этого обнаружили в одной из кладовой. На шее у него было вот это… — Юрий швырнул на стол передо мной серый камушек с отверстием, в которое была продета грубая, крепкая нить. Посчитав, что вряд ли бы Юрий мог вручить мне предмет, угрожающий моему здоровью, я взял его, желая рассмотреть поближе. Ничего не обнаружив, вопросительно взглянул на начальника охраны.
— Одноразовый артефакт, предназначенный для смены внешности. Уже разряжен. С его помощью он и проник в подсобные помещения.
— Вы за это ответите! — возмущенно заорал задержанный, свирепо вращая глазами, — я подданный Австрийской Империи! Я требую, чтобы сюда прибыл посол! Это самоуправство!
— Ма-а-алчать! — от моего крика даже Скуратов вздрогнув, втянул голову в плечи, опасливо покосившись в мою сторону.
— Ты отравил моих сестер, паскуда?!!
Тот осекся, изумленно взглянул на меня:
— Отравил?! Но мне же сказали… Я же…
Потом замолчал, на его лицо набежала тень мрачных размышлений.
Я повернулся к Скуратову, побелев от гнева, процедил:
— Игнат Михайлович, он ваш! На завтра назначена встреча с австрийским послом. Прошу вас прибыть к обеду вместе с этим… — я кивнул на пленника, — и с подробным отчетом по его откровениям. Сохраните его живым, а состояние его здоровья меня мало интересует. Даю вам добро на использование любых методов допроса…
Князь Скуратов одобрительно кивнул мне и жизнерадостно улыбнулся, глядя на свою жертву.
— Ну что ж, молодой человек, сегодня нам предстоит долгая и насыщенная разговорами ночь!
Под протестующие выкрики задержанного увели, а я обратился к Скуратову:
— Игнат Михайлович, не сочтите за труд, как только он скажет, что за яд он использовал и где его можно найти — незамедлительно сообщите мне. От этого зависят жизни моих сестер.
И от осознания, насколько тонка нить, связывающая моих девочек с этим миром, я испытал жгучую боль в сердце.
Глава 16
Искоса бросив взгляд на своё отражение, я с мрачной решимостью кивнул своим мыслям. Серый с чёрной отделкой мундир создавал строгий и неприступный образ, который дополнялся гладкостью зачесанных светлых волос и льдистостью прищуренных глаз. Убедившись, что я выгляжу должным образом, я уверенно прошествовал в сопровождении охраны в свой кабинет, где вскоре должна состояться оговоренная встреча с представителем дипломатического корпуса Австрийской империи.
Недобрая и безрадостная усмешка слегка раздвинула мои губы. За прошедшие сутки многое поменялось, и теперь я был готов встретить дипломата во всеоружии. Заняв место за столом, я бездумно перебирал бумаги, лежащие передо мной. Лихорадочная совместная работа сразу нескольких ведомств дала свои плоды. Полезные для политического здоровья Российской империи, они должны были оказаться невыносимо горькими и разрушительными для нескольких наших недругов! Раздался уверенный стук в дверь и, не дожидаясь моего приглашения, в комнату вошёл мой старый знакомый.
— Фюрст фон Урих… — холодно произнес я, разглядывая представителя императора Франца Второго. Тот практически не изменился со дня нашей последней встречи. Только ещё больше появилось надменности в орлином взоре, добавилось и седины. По-военному печатая шаг, он резким движением отодвинул кресло, стоящее перед моим столом и уверенно опустился в него, держа неестественно прямо спину.
— Ваше Величество. — он слегка склонил голову и тут же вновь горделиво вздернул четко очерченный подбородок, выбритый до синевы.
— Мне жаль, что мы вынуждены встречаться по такому поводу, — усмехнувшись, продолжил он, — а ведь я вам предлагал, помнится, нашу всеобъемлющую поддержку…
— Которую, как помнится мне, я благоразумно отверг. — прервал я его, прямо встречая его взгляд. — О чем, вынужден вас расстроить, ни капли не сожалею.
Австриец растерянно моргнул, но тут же взял себя в руки и, восстановив прежнюю самоуверенность, аккуратно провёл рукой по идеально прилизанной волосок к волоску прическе.
— Ну что ж, Алексей Александрович, в таком случае я наделен полномочиями огласить волю Милостью Божьей избранного Римского императора, наследственного императора Австрии, Франца Второго…
Велеречиво произнося полный титул своего сюзерена, Отто Генрих вытянулся в струнку, казалось, словно вибрируя, как от осознания величия своего патрона, так и от чувства собственной значимости.
— Все требования, изложенные в ноте протеста, врученной Министерству Иностранных дел Российской империи нашими дипломатами должны быть выполнены в трехдневный срок, княжны Екатерина и Елизавета с детьми незамедлительно должны покинуть Зимний дворец и до отъезда австрийской миссии будут находиться на территории нашего представительства. Кроме того, Его Императорское Величество выражает настоятельную просьбу… — фон Урих пристально посмотрел на меня, всем видом давая понять, что под словом «просьба» подразумевается не что иное, как приказ, — … компенсировать те расходы, что дом Габсбургов понес из-за бегства законных жен принцев Карла и Иосифа. Размер компенсации определен в документе, который содержит подробное описание убытков Австрийской империи.
С этими словами он передал мне тонкую папку, украшенную одноглавым орлом в башенной короне, держащим в лапах серп и молот. Отложив её на край стола, пока даже не заглядывая внутрь, я сцепил руки в замок перед собой и безмолвно уставился немигающим взглядом на фон Уриха, предоставляя ему возможность высказаться до конца. Приняв мое молчание за согласие со всем, что прозвучало ранее, австриец окончательно избавился от остатков напускной вежливости и продолжил приказным тоном:
— Кроме того, Его Императорское Величество Франц Второй требует прекратить всяческую военную активность в приграничных областях, расценивая её как неприкрытую агрессию в сторону Австрийской империи… В тот же срок — а именно за три дня — вы обязаны отвести войска с границы с Австро-Венгрией, а также предоставить нам все данные об оружии массового поражения, имеющегося у вас на вооружении, и численности архимагов в пограничных войсках с подробным описанием их возможностей.
В ближайшее время вам будет передан список наших требований в отношении торговых соглашений между нашими государствами.
Закончив свой монолог, фон Урих презрительно посмотрел на меня и замер в ожидании ответа. Я же внимательно его разглядывал, внутренне поражаясь его непоколебимой уверенности в том, что все заявленное правомерно, и что реакция Российской империи может быть только одна — подобострастное исполнение всех приказов его императора. Ну что ж, пришло время и мне отыграть свою роль…
Я молча поднялся со своего места, прихватив переданную австрийцем папку, и отрывистым тоном, не терпящим возражений, кинул ему:
— Следуйте за мной!
Он непонимающе уставился на меня, но я уже направлялся к выходу из кабинета, всем своим видом выражая полную уверенность в том, что он подчинится моему приглашению, более похожему на приказ. Вынужденный поспешно нагонять меня, он растерял долю своей напористости. Отметив, как моя охрана окружила его, практически конвоируя, Отто Генрих почуял неладное, но я не дал ему ни минуты для размышлений и вопросов, распахнув двери Малой приемной. При моем появлении оживлённые разговоры, царившие здесь, моментально стихли, к своему месту я прошёл в полной тишине, сопровождаемый внимательными взглядами участников Высшего совета империи, а также дипломатических представителей мировых держав, собравшихся по моему специальному приглашению.
— Я благодарю Вас, господа… — обведя взглядом собравшихся и заметив маркизу де Вильнëв, прекрасную представительницу Французского королевства, поспешно добавил: — … и дамы, за то, что откликнулись на мою просьбу и почтили нас своим присутствием!
Так и продолжавший стоять у самых дверей Отто фон Урих явно чувствовал себя не в своей тарелке. И то, что мои гвардейцы по-прежнему не отходили от него, окружив то ли почётным караулом, то ли конвоем, спокойствия ему не добавляло.
Усевшись на свое место, я обратился к нему:
— Итак, господин фон Урих, у вас есть возможность повторить ваши, без сомнения заслуживающие самого пристального внимания, предложения, что вы озвучили мне только что при встрече тет-а-тет. Прошу вас!
Под прицелом любопытствующих взглядов, австриец уже довольно сильно поумерил высокомерие в голосе и благоразумно смягчил некоторые формулировки. Тем не менее, его выступление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Кто-то из присутствующих разразился саркастическим смехом, кто-то возмущенно пытался возразить, некоторые переспрашивали у соседей, верно ли расслышали… Канцлер, перекрыв шум, воцарившийся в зале, поинтересовался у меня: