ался министр, внутренне напрягшись. — Я задумался и не услышал вашего голоса.
— Мой голос слышен даже за пределами Империи, но почему-то его не могут расслышать во дворце. Может, пора вновь продемонстрировать всем тугим на ухо, что древнейший род нисколько не растерял своей силы?! — уже не стесняясь, в полный голос едко вопросил канцлер, гневно сверкнув глазами.
— Полно вам ссориться, господа, — из-за широкой спины Громова показалась не замеченная ранее обоими мужчинами Маргарет в сопровождении ручной дикарки императора. — Вам, глубокоуважаемый Владимир Алексеевич, стоило бы быть немного терпимее к отцу, что недавно трагически потерял сына.
— Уважаемому Валентину Михайловичу стоило бы благодарить бога, что он его потерял прежде, чем мы его нашли, — надменно отозвался тот.
— Вам известно о смерти моего сына, Выше Величество?! Но откуда?! — злость на канцлера в глазах Тараканова сменилась жалкой растерянностью.
— Конечно, известно. Понимаете, Валентин Михайлович, я при этом присутствовала. Увы, но жалкий был человек, если честно… Разбираться с ним лично я сочла ниже своего достоинства. Достаточно было моей служанки… — бросив быстрый взгляд на бесстрастно молчащую Тэйни, императрица преувеличенно тяжело вздохнула. — Возможно, согласно правилам хорошего тона, мне стоило бы выразить вам соболезнования… Но я не хочу кривить душой и лучше поздравлю вас с тем, что вы так удачно вышли сухим из воды! Ведь, кто знает, что показало бы расследование? Как говорят у вас в России — яблочко от яблоньки недалеко падает?
Кровь резко прилила к щекам князя Тараканова. Смерть сына, да и известие о том, что он стал предателем, сломали что-то в нем, но, каким бы мальчик ни был, позволять вот так глумиться над его памятью?! Невозможно! Бросив взгляд на слабую улыбку императрицы, на торжествующий вид Громова, он ощутил, что все происходящее имеет подоплеку, что нет ни одного слова, оброненного без тщательного предварительного обдумывания… Но резко подскочившее давление совершенно спутало мысли, затмило разум, лишая способности рассуждать здраво… Привычно призвав эфир, что бы немного охладить свою голову и обрести возможность логически мыслить, министр услышал неожиданный тревожный вскрик императрицы, а потом его грудь прострелило острой, нестерпимой болью… И тьма приняла его в свои мягкие объятия…
— Какие страшные люди!.. Сколько в них силы! И как трудно, неимоверно трудно обратить её в нужную мне сторону… — Марго с тщательно скрываемыми напряжением и страхом следила за перепалкой Громова и Тараканова. — Оба могущественны и влиятельны, столпы Российской империи… Шанс столкнуть их лбами — просто подарок небес!
Сознательно говоря о сыне министра гадости, Марго тщательно следила за ним, боясь упустить нужный момент. Но кажется… Вот он, да! Сейчас — или никогда! Старик призвал эфир. Нельзя терять ни секунды!..
Тщательно отрепетированное заранее испуганное выражение лица, громкий крик, отшатнуться в ужасе от ничего не понимающего Тараканова… И вот уже Громов попался в расставленную ловушку! Решив, что сошедший с ума от горя отец напал на императрицу, канцлер резко нанес удар молнией.
В вопле, который издала Маргарет, глядя на отлетающее к стене тело князя Тараканова, смешалось все — горькие слезы от осознания того, что отныне её душа отягощена тяжким грузом вины, торжество, что она сумела-таки обыграть двух опытных прожженных политиков, облегчение от того, что самое страшное уже позади…
Истерика, охватившая ее, была непритворной, но пришлась кстати. Бросившаяся к месту трагедии охрана мгновенно оттеснила от Маргарет растерянного Громова. Переход от обычной на сторонний взгляд беседы к смертельной атаке случился настолько быстро, что, по сути, никто и не успел понять, что произошло. Однако, безжизненное тело князя, распластавшееся у стены в такой неестественной позе, что ни у кого не возникло сомнений в страшном диагнозе, подняло неимоверную суматоху, тотчас же дошедшую до императора. Не прошло и пяти минут с момента инцидента, как Алексей уже возник рядом с женой.
— Алекс! Мне так страшно!.. — со слезами на глазах Марго повисла на шее у мужа. Её тонкое тело сотрясала дрожь, а руки вцепились в его одежду с неженской силой…
— Он! Он убил его!.. Убил ни в чем не повинного человека! Я пыталась его остановить, но он был безжалостен. Еще и на меня посмотрел так, будто решая, оставлять ли ненужного свидетеля. Я боюсь его!!! — зарыдала она, воплощая в жизнь следующую часть своего плана.
— Что тут произошло?! — раздался грозный рык императора, и все окружающие почувствовали, как забурлил эфир.
— Ваше Величество, — отозвался один из охранников. — Канцлер убил князя Тараканова. Причина нам неизвестна.
— Князь?! — Алексей с недоверием посмотрел на Владимира Алексеевича.
— Тараканов был в потрясении от жестких откровений императрицы о его сыне, а потом от него пошла волна эфира… Я же думал, что он собирается на нее напасть, поэтому ударил первым, — спокойно ответил тот, не сводя пристального взгляда с побледневшей Маргарет, прячущейся за спиной мужа.
— Кто-нибудь ещё почувствовал движение эфира со стороны князя Тараканова? — негромко спросил Алексей, внимательно оглядывая свидетелей. Но увы, гвардейцы стояли достаточно далеко и сейчас только беспомощно переглядывались, Тэйни лишь загадочно молчала с каменным лицом, поэтому он остановил свой испытующий взгляд на императрице. Та, пряча глаза, нервно сцепив руки, замотала головой:
— Нет, я ничего не почувствовала. Просто канцлер вдруг ударил молнией в князя. Они ругались до этого, а я подошла, думала их помирить. Рассказала, как погиб его сын. Это было очень грустно. И вдруг канцлер… а я…
И вновь прижавшись к мужу, она громко зарыдала.
— Громов Владимир Алексеевич, вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве князя Тараканова. На время следствия вы будете заключены под стражу. Но учитывая ваше положение, я заменяю тюрьму на домашний арест Вызвать сюда Тайную Канцелярию, и сопроводите князя домой… — вынес свой вердикт император.
— Меня, князя Громова, под стражу?! Под домашний арест?!! — разразился страшным, безрадостным смехом канцлер. Властно остановив одним движением двинувшихся было к нему гвардейцев, он язвительно шепнул Алексею:
— Надо было удавить тебя, когда была такая возможность…
Затем повысил голос, в котором звучала такая сила, что по коже всех присутствующих побежали мурашки:
— Я сам удаляюсь от двора. Здесь мерзко попахивает предательством и интригами! Моей вины в убийстве князя нет, я лишь защищал трижды никчемную жизнь твоей супруги. Попробуете меня задержать — умрете. Отныне я не враг Российской Империи, но и не друг. На помощь рода Громовых ни в политических, ни в военных делах можете более не рассчитывать. Придет время — и вы еще очень пожалеете о своем поступке, Ваши Величества!
Коротко кивнув и бросив напоследок взгляд на Марго, в котором читалось презрение и жалость, бывший канцлер Российской империи быстрым шагом отправился к выходу из дворца, сопровождаемый агентами Тайной Канцелярии, которые впрочем не рисковали подходить к нему близко. А Маргарет, прижавшись к мужу, старательно пыталась скрыть безмерное облегчение, охватившее все её существо. Теперь у нее осталось лишь одно препятствие на пути к трону…
Глава 37
С трудом отцепив от себя ревущую жену, я поручил охране проводить её в личные покои, а сам отправился в свой кабинет. Взгромоздившись на край стола, я ожесточенно крутил в руках вычурное позолоченное перо и напряженно размышлял. Разрозненные кусочки мудреного паззла, попадавшиеся мне то тут, то там, начали потихоньку складываться в цельную картину. И картина, надо сказать, вырисовывалась отвратительная.
Я ни на долю секунды не поверил, что Громов, даже будучи вне себя от злости, мог убить Тараканова вот так — глупо, нагло, вызывающе. Учитывая острый ум канцлера и его богатый опыт в интригах различного толка, такое предположение казалось даже оскорбительным. Не того сорта он человек, чтобы бездумно рисковать всем— собственным положением в обществе, будущим своей семьи — ради убийства не имеющего особого веса при дворе князя. Да, в последнее время они конфликтовали, но докажи Громов свою правоту обещанными документами — и его победа была бы неоспорима, противник повержен и унижен. Значит, была веская причина напасть на Валентина Михайловича. И приходится признать, без Марго здесь явно не обошлось. Но вот зачем ей это? Перед моим внутренним взором по-прежнему стояло лицо Громова, когда он услышал ее обвиняющие слова. Чего в нём было больше — удивления? Негодования? Презрения?
Позвонив в колокольчик, я вызвал секретаря. Как бы там ни было, а сложившуюся патовую ситуацию с Громовым нужно было разруливать, и делать это как можно быстрее. Поморщившись от вызывающе жизнерадостного трезвона колокольчика, что так не вязался с моим настроением, я вдруг вспомнил свистящий шепот канцлера — надо было удавить тебя, когда была такая возможность… Только мы двое знали истинный смысл этих слов, только я их услышал. Вошедший секретарь отвлёк меня от раздумий. Я обратился к нему:
— Подготовьте указ об освобождении Громова Владимира Алексеевича с занимаемой должности канцлера Российской империи. Дела пусть передаст своему заместителю. После передачи должности вход во дворец для любого представителя рода Громовых без особого на то моего личного распоряжения запрещен.
Дождавшись, пока секретарь, тщательно скрывавший своё изумление, выйдет, я вновь позволил своим мыслям пуститься вскачь. Конечно, спускать это дело на тормозах нельзя. Сразу же пойдут слухи, что во дворце можно безнаказанно совершать убийства. Да и очень соблазнительным кажется шанс убрать того, в чьих руках кроется тайна моего происхождения… Но с другой стороны, авторитет Громова — как внутри страны, так и за ее пределами — поистине огромен. Казни я его сейчас, руководствуясь столь сомнительным доказательством вины, как голословное утверждение императрицы… Слова чужестранки, не успевшей завоевать хоть какого-нибудь расположения со стороны и высшего света, и простонародья, против слов князя, главы древнего и уважаемого русского рода… Да тут пахнет бунтом! Благородные семейства с многовековой историей не потерпят унижения и попрания прав одного из их круга. А если он, вдобавок, успел или успеет поделиться с кем-то из них нашей совместной тайной? Долго ли я удержусь на троне? Стоит лишь поползти слухам. А потом одному из князей взять в жены одну из моих сестер… И вполне возможно, что вскоре состоится государственный переворот. И бог бы с ней, с этой властью, пока она мне не принесла ничего, кроме головной боли и проблем. Но вряд ли мне позволят с извинениями вернуть корону и удалиться в памятное южное поместье принимать морские ванны и читать в перерывах книги. А до тех пор, пока мой титул равноценен моей жизни, я буду цепляться за него зубами и когтями!