1 Ср. описание подобного поступка царя Конрадом Буссовым. Во время приема иностранцев, переходивших на службу московскому правителю, 13 декабря 1601 г. Борис, после принесения иноземцами присяги, ответил: «Любезные дети мои, молите Бога за нас и наше здравие. Пока мы живы, у вас нужды ни в чем не будет». После этого он «прикоснулся пальцами к своему жемчужному ожерелью и сказал: "Даже если придется поделиться с вами и этим"» (Конрад Буссов. Московская хроника. 1584-1613 // Хроники Смутного времени. М.,1998. С. 26).2 Подобных утверждений нет в источнике; более того, неясно, что именно вкладывают историки в понятие «демагогия», абсолютно чуждое книжнику, писавшему о благоустроениях Годунова. Необосновано контекстом и предположение А.Д. Балясного о том, что Палицын считает невозможным искоренение нищеты (см.: Державина О.А. «Сказание» Авраамия Палицына и его автор // «Сказание» Авраамия Палицына. С. 39; Черепнин Л.В. Общественно-политические взгляды Авраамия Палицына // Там же. С. 5; Солодкин Я.Г. О некоторых аспектах мировоззрения Авраамия Палицына (из истории русской общественной мысли начала XVII в.) // Философия и культура: Сб. науч. тр. Екатеринбург; Нижневартовск, 1996. С. 26).3 Солодкин Я.Г. Считали ли современники легитимным государем Бориса Годунова? С. 26-27.4 См., например: Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М.,2006. С. 24; Козляков В.Н. Смута в России: XVII в. С. 38. Для историков XIX в. характерно было повторять аргументацию авторов эпохи Смуты, трактуя благоустроения Годунова как неискренние проявления его «льстивого», «гордого» нрава и т. п. Сочинение Палицына могло пересказываться при этом целыми фрагментами, включая эпизод с клятвой (см., например: Соловьев С.М. Сочинения в восемнадцати книгах. Кн. 4: История России с древнейших времен. Т. 7-8. М., 1989. С. 346-347; Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 2004. С. 293.5 По словам исследователя, призывая Господа лишь «в свидетели», государь превысил свои полномочия, поскольку «милостивое презрение» дается Богом, который и дарует благоденствие стране (см.: Солодкин Я.Г. О некоторых аспектах мировоззрения Авраамия Палицына. С. 26-27).6 БЛДР. Т. 14. С. 524.7 См., например: Повесть о честном житии царя Федора Ивановича // РИБ. Т. 13. СПб., 1909. С. 16; Временник. С. 22.8 Rowland D.B. Did Muscovite Literary Ideology Place Limits on the Power of the Tsar (1540s-1660s)? // Russian Review. Vol. 49. № 2. 1990. P. 135.9 Ср.: Сочинения преподобного Максима Грека: В 3 ч. Ч. 2. Казань, 1896. С. 451.10 См., например: Каравашкин А.В. Харизма царя... С. 261, 272. Подробнее см. в гл. 5.11 Подробнее о средневековом феномене клятвы см. гл. 5.12 Понятия «гордость» и «гордыня» являются взаимозаменяемыми синонимами. В названиях глав древнерусских сборников они могли объединяться - «гордость, или гордыня» (см., например: Иоанн Златоуст. Беседы на 14 посланий. Киев, 1624. Л. 3157).
Понятия гордости и смирения в средневековой Руси
Словарь русского языка ХІ-ХМІІ вв. выделяет множество слов, образованных от корня горд-. Значение большинства лексем идентичны современным: 1 - гордость, высокомерие, надменность; 2 - дерзость, спесь; 3 - грозный, страшный, жестокий1. Те же значения приводятся в словаре И.И. Срезневского (дополнительно определяются значения высокий, важный, дивный)2.В словаре русского языка XVIII в. количество лексем существенно сужается, при этом пропадают значения дерзости, жестокости, грозности, но появляются новые, для которых характерна не негативная, а положительная коннотация: самоуважение, чувство собственного достоинства3.В.И. Даль описывает все производные от корня горд- в одной словарной статье (значения - надменность, высокомерие, кичливость)4. В словаре С.И. Ожегова гордость объясняется как: 1 - чувство собственного достоинства, самоуважения, 2 - чувство удовлетворения от чего-нибудь и 3 - высокомерие, чрезмерно высокое мнение о себе5. Те же значения в аналогичной последовательности приведены в словарях современного русского языка6. Положительные коннотации, впервые зафиксированные в словаре XVIII в., выдвигаются на первый план.Словарная эволюция лексем от корня горд- весьма интересна, однако концептуальное поле древнерусского понятия «гордыня» осталось здесь не раскрытым. Актуальные для средневековых памятников представления восходят к Священному Писанию иосновываются на ключевых для христианской мысли идеях о грехе гордости. Обратимся к первоисточнику.«Бог гордым противится, смиренным же дает благодать» (Иак. 4: 6; ср. Притч. 3:34) - одна из наиболее цитируемых в древнерусской литературе библейских фраз (по замечанию О.В. Рябова, идея рефреном проходит в русских средневековых сочинениях7). Священное Писание не раз описывает важнейший грех:«Се аз на тя горде, глаголет Господь Бог вседръжитель, яко прииде день твои час посещениа твоего. И падет гордый и раздрушится, и не будет воставляяи его» (Иер. 50: 31-32. Л. 117).«Очи бо Господни высоци, а человек смирен. И обнизеет высота человеча, и вознесется Господь един во день он. День бо Господа Саваофа на всякого досадителя и гордиваго, и на всякаго высокаго, и на высоце глядающего, и смирятся» (Ис. 2: 11-12. Л. 71об.).«Возненавидена пред Богом и человекы гордыни, и от обоих преступит неправедне... Начаток гордыни человеку отступающу от Господа, и от сотворшаго и отступи сердце его, яко начаток гордыни грех, и держаи его одръжит скверну» (Сир. 10: 7, 14-16. Л. 56об. Ср.: 2 Пар. 26: 16; 32: 25-26; и др.). Грех гордыни понимается в библейских книгах прежде всего как отступление от Бога: пораженный им сознательно отдаляется от Всевышнего, за что его постигнет неизбежная кара, если он не смирится и не обратится к Создателю. Гордое карается, уничтожается и унижается Богом, в то время как смиренное превозносится.Представления о гордыне развиты в распространенной на Руси патристике. Ряд принципиальных мыслей, инвариантом проходящих в самых разных описаниях важнейшего греха, был обобщен в догматическом сочинении начала XVII в., принадлежащем Петру Могиле: «Гордыня есть безчинное пожелание своея славы без правды, да преимуществует кто иныя подобныя себе, праведно или неправедно. Сицевый грех бе первее иже родися во светоносце (дьяволе, изначально - ангеле Деннице8. - Д. А.), от него же вся иная, яко убо от источника отравнаго воскипешя. О том глаголет мудрость. Страх Господень ненавидит неправду, досаду же и гордыню, и пути лукавых. И инде Писание: ненавистна пред Господем и человеки гордыня. Сему греху есть противна добродетель смирение»9. Отметим, что описание не включает распространенную в творениях Отцов Церкви идею о главенствующей роли гордыни среди иных грехов. Гордость является ключевым понятием в источниках, описывающих самые разные явления. Характерная картина представлена в «Слове об Исакии Печерском», основанном на рассказе из «Лавсаика»10 и вошедшем в Киево-Печерский патерик и «Повесть временных лет». Постриженный св. Антонием, Исакий семь лет жил затворником в слезах и молитвах до тех пор, пока бесы не явились ему в виде ангелов и не призвали поклониться «Христу» - нечистому духу в облике Спасителя. Поклонившись, монах оказался во власти сатаны, после чего много лет тяжело мучился. Грех, на котором бесы уловили Исакия, - гордыня: затворник допустил, что его подвиг вознагражден уже в земной жизни, не усомнился, не посчитал себя недостойным лицезреть самого Господа; забыв о возможности искушения, не осенил себя крестным знамением11. Подобная история повторяется в Патерике с иноком Никитой, который не слушал игумена, предпочитая пойти на подвиг затворничества вместо смиренного служения братии. Бес искусил его хитрее, чем Исакия: уверовав в истинность видения из-за благоухания и молитвы, произносимой духами, Никита обратился с молитвой к Самому Христу: «Господи яви ми ся разумно, да вижу тя» и в результате (в тщеславии попросив о немыслимой награде) попал под власть дьявола12.Обратные примеры не менее распространены в источниках: смиренный монах не допускает мысли о том, что перед ним может предстать Господь, он закрывает глаза, восклицает: «Аз Христа не хощу зде видети», вспоминает евангельские слова об искусителях последних дней и т. п. (подобный пример встречается уже в «Житии преп. Антония Великого», созданного в IV в. Афанасием Александрийским). В Прологе конца XV в. такой рассказ (вошедший в Волоколамский патерик13) завершается важной мыслью: «Начало бо льсти (дьявольскому обману, прельщению. - Д. А.) тщеславие»14. Аналогичные рассуждения существуют в святоотеческих памятниках15.Более сложным испытанием смирения может стать жизнь праведника среди людей. Когда Кирилла Белозерского начали восхвалять в монастыре, где он подвизался, «не яко человека, но яко аггела Божиа посреди себе имеяху», Кирилл понял, что смирение, видимое людям, оборачивается против него и ведет к прославлению. Праведник избрал единственно возможный здесь путь - юродство: «Он же, утаити хотя зрящим добродетель, юже имеаше, урод мняшеся быти притворениемъ, яко не познан будет подвигом делатель. Темже начат некая подобна глумлениа и смеху творити». Юродство - высшая степень смирения и действительное спасение от гордыни, образец которых был дан в византийской агиографии: «Якоже горделивый славам и честем радуется, тако смиренномудрый о своем бесчестии и уничижению радуется»16.Понятия смирения (смиренномудрия) и гордыни неотделимы друг от друга. Стремление к возвеличиванию в этом мире - первый признак гордости, овладевшей человеком. Описывая Бориса, Палицын постоянно указывает на стремление царя к утверждению собственной славы («промышляше от прочих соседствующих ему страшну и славну быти»): Годунов принимал от иностранных государей немыслимые дары, которых не удостаивались прежние московские цари и т. и. Все подобные действия гордынны, так как Борис творил их, «славя же ся в мире сем» (Сказание, 109). Упрек избранного царя в гордости характерен для книжности Смуты; он часто встречается в памятниках, авторы которых восхищаются умом Бориса и его заботой о нуждающихся.Именно гордыня, превратившая некогда ангела Денницу в нечистого духа, становится главным оружием бесов в борьбе за души: дьявол сам одержим гордостью и вводит в нее людей, отвращая их от Бога. При этом сутью гордыни оказывается безумное ослепление, скрывающее от взгляда и искажающее истинное положение вещей. Как сатана верит в свою власть и силу, не имея ее на самом деле, так и объятый гордостью превозносится, не понимая того, что в реальности он пал, утеряв смирение и удалившись от Бога. В «Лествице» Иоанна Лествичника гордый человек сравнивается с яблоком, гнилым внутри, но блестящим снаружи17.Смирение - единственное спасение от гордыни. Сила этой добродетели бесконечно велика: именно в стремлении к полноте смирения заключается подвиг юродства, достигнув ее, юродивый может бороться с полнотой гордыни - дьяволом. Мысль о том, что смирение - оружие, «сим бо наипаче побеждается диавол», относится к общехристианским идеям, утверждавшимся как в переводной патристике, так и в оригинальной древнерусской книжности. Если гордость превратила некоторых ангелов в бесов, то смирение может и из бесов сделать ангелов, писал Иоанн Лествичник18. Речь в данном случае идет о силе добродетели: в соответствии с каноническими представлениями, утвердившимися в Церкви с VI в., сатана не может воспользоваться единственным для него путем спасения; обладая абсолютной гордыней, он не способен на покаяние и смирение. Человек в отличие от падшего духа способен к этому всегда.И гордыня, и смиренномудрие приходят не сразу: путь, ведущий к важнейшей добродетели и ко греху, по-разному описывался в памятниках (гордости предшествует тщеславие - «конь», н