Смута в культуре Средневековой Руси — страница 9 из 81

тель стремится изучить на материале источников Смуты «историю сокровенных движений души», видоизменения в веках «гармонического комплекса архетипов». Архетипическая теория Юнга дает основания для выявления инвариантов, присущих разным социумам, однако игнорирование оригинального смыслового пространства изучаемой культуры приводит к созданию ряда неверифицируемых утверждений. Так, наименование Лжедмитрия «праведным солнцем» означает, по мнению автора, что «царь предстает как воплощение старейшины-первопредка». Предложенная трактовка не учитывает смыслового наполнения понятия, актуального для создателей источников (об эпитетах самозванца см. гл. 2). (Гордеев Н.П. Реформаторство и самозванство в России ХVІІ-ХVIII веков как культурно-исторический феномен. М, 2003. С. 35, 49-52 и далее.)62 Шалак М.Е. Смута и общественная мысль XVII века: суждения, оценки, концепции: Автореф. дис.... канд. ист. наук. Ростов-н/Д., 2004.С. 8-9.63 Так, объяснения современников признаны Шалаком «фантастическими схемами», сквозь которые начинает прорываться «здравый смысл» (Там же. С. 19-20). Многие выводы диссертации повторяют известные идеи и оценки историков ХІХ-ХХ вв. Мысль о сочетании провиденциализма со свободной волей людей была раскрыта Я.Г. Солодкиным (Солодкин Я.Г. Философско-исторические взгляды Авраамия Палицына. С. 50-62). Идея о сложности и неоднозначности образов правителей, созданных публицистами Смуты, является общим местом историографии Смутного времени (см., например: Лихачев Д.С. Проблемы характера в исторических произведениях начала XVII века // ТОДРЛ. Т. 8. Л., 1951. С. 220-234; Он же. Человек в литературе Древней Руси. М., 2006. С 11-24; Елеонская А.С. Русская публицистика второй половины XVII века. М., 1978. С. 132; Buschkovitch Р. Religion and Society in Russia, the Sixteenth and Seventeenth Centuries. N. Y.; Oxford, 1992. P. 132; Пушкарев Л.Н. История в общественном сознании России XVII в. // Вопросы истории. М., 1997. № 9. С. 36-37; Черная Л.А. Русская культура переходного периода от Средневековья к Новому времени. М., 1999. С. 53-57; и др.).64 Утверждается, к примеру, что в отличие от избрания Годунова и Шуйского, избрание Романова «считалось таким же законным делом в сознании народа, как если бы это был истинный, наследственный царь» (Шалак М.Е. Смута и общественная мысль XVII века. С. 18). На чем основан вывод, остается не ясным: объяснения «избирательных» памятников Романова не проанализированы и не сопоставлены с объяснениями памятников 1598 и 1606 гг.; вместе с тем высказывания людей XVII в. о принципиальном отличии новой династии («мужичьих сынов») от прервавшегося рода прирожденных государей хорошо известны (см., например: Лукин П.В. Народные представления о государственной власти в России XVII века. М., 2000. С. 53-54). Характерны также утверждения М.Е. Шалака о «противоречиях» в оценках Бориса современниками (с. 16), свидетельствующие о непонимании логики изучаемых памятников (см. гл. 1).65 См., например: Шалак М.Е. Царствующие особы смутного времени в оценке русских современников // Рубикон: Сб. науч. работ молодых ученых. Вып. 20. Ростов-н/Д, 2002. С. 35-39. В статье утверждается, что у современников Смуты преобладает «положительная оценка на политику (sic. - Д. А.) Годунова» (с. 37), что богоизбранность царя «возможно... даже не так была уж важна» и т. п. Выводы мало соотносятся с источниковым материалом (см. также: Шалак М.Е. Смутное время в оценках русских современников и историческое сознание российского общества XVII века // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион: Общественные науки. Ростов-н/Д, 2004. № 1 . С. 36-40; Он же. Князь Хворостинин - создатель образа русской Смуты // Человек второго плана в истории. Вып. 2. Ростов-н/Д, 2005).66 См., например: Ульяновский В.И. Духовник Самозванца архимандрит Исайя: миссия молчания // Мир православия: Сб. науч. ст. Вып. 3. Волгоград, 2000. С. 87-100; Он же. «Сакральный мир» Лжедмитрия I в контексте русской, украинской и польской систем религиозности // Украіна та Росія: проблеми політичних і соціокультурних відносик. Киів, 2003. С. 370-410; Он же. Царское венчание Лжедмитрия I: между Западом и Востоком? // Россия Х?-Х?ІІІ столетий. Волгоград; СПб., 2001. С. 75-90.67 См.: Ульяновский В.И. Духовник Самозванца... С. 87. В.И. Ульяновский усматривает драматизм ситуации современной историографии в попытках выдать «фасадные» исторические реконструкции за «реальное», «точное» и даже «правдивое» отображение «всей полноты жизни прошлого». С кем ведется подобный спор, не совсем ясно, однако полноту картины автор стремится восстановить вполне традиционными методами, безусловно господствовавшими в исторической науке последних веков и в свою очередь создавшими здесь «перекос» благодаря частому пренебрежению «фасадом» источниковых смыслов. Выдвижение новых объяснительных построений не приводит к качественному изменению ситуации: «синусоидная интерпретация» индивидуальной религиозности Лжедмитрия, предположения о внутренних побуждениях самозванца при выборе духовника (Исайи Лукошко), который в будущем, по мнению историка, «молчал, но и не раскаивался в своей прошлой миссии» (Он же. Духовник Самозванца... С. 95-96.) и т. д., по словам самого автора, представляются гипотетическим знанием (Он же. «Сакральный мир» Лжедмитрия I... С. 371). Подобная стратегия, в свою очередь, очевидно не может претендовать на реконструкцию «всей полноты» (?) прошлого.68 Ульяновский В.И. Смутное время. С. 9.69 Ср. обоснование подобной стратегии у Д. Роуленд: «In addition, rather than tracing a few themes in many sources, I have traced a larger number of themes in a few sources. This method makes it easier to keep in mind the context of each individual source and to avoid some of the distortions which result when the historian's spotlight is focused too narrowly on just a few passages of a given text» (Rowland D.B. The Problem of Advice... P. 263-264).70 «Временник» традиционно называют «самым любопытным публицистическим произведением Смуты» (см., например: Солодкин Я.Г. Летописная традиция во Временнике Ивана Тимофеева // Тюменский исторический сборник. Вып. 8. Тюмень, 2005. С. 115).71 См.: Попов А.Н. Обзор хронографов русской редакции. Вып. 2. М., 1866. С. 147-148, 207-214; см. также: Черепнин Л.В. «Смута» и историография XVII в. (из истории древнерусского летописания) // Исторические записки. М., 1945. № 14. С. 97-103.72 Добровольным ли было пострижение Палицына, неизвестно. С.И. Кедров считал, что постриг не являлся частью опалы, И.О. Тюменцев предполагал связь опалы и пострига с заговором против Шуйских, Я.Г. Солодкин указывал на то, что маленький чин Палицына вряд ли делал его фигурой, причастной опале знатных бояр (см.: Кедров С.И. Указ. соч. С. 12; Державина O.A. «Сказание» Авраамия Палицына и его автор // «Сказание» Авраамия Палицына. М.; Л., 1955. С. 22-23; Тюменцев И.О. Авраамий Палицын - портрет писателя и церковного деятеля Смутного времени / / Мир православия. Вып. 3. Волгоград,2000. С. 87-88).73 СККДР. Вып. 3, ч. 1. СПб., 1992. С. 36-37.74 Я.Г. Солодкин, основываясь на тексте «Истории», предполагает, что Палицын изменил отношение к Шуйскому в связи с конфискацией казны монастыря и, возможно, приложил руку к сведению Шуйского с престола. И.О. Тюменцев не соглашается с подобной версией, как происходящей из поздних источников (Тюменцев И.О. Авраамий Палицын... С. 111-113). Отметим, что сам Палицын, несмотря на порицание Шуйского в «Истории», ярко осуждал людей за низложение царя.75 См., например, Державина O.A. «Сказание» Авраамия Палицына и его автор. С. 25; Кедров С.И. Указ. соч. С. 59.76 Тюменцев И.О. Авраамий Палицын... С. 119.77 В этом вопросе мнения историков также разделяются: некоторые считают это ссылкой, осуществленной по воле Филарета, не простившего Палицыну отъезд из лагеря Сигизмунда, другие (С.И. Кедров, Я.Г. Солодкин) предполагают, что Авраамий уехал по собственному желанию (см.: Кедров С.И. Указ. соч. С. 188-190; Тюменцев И.О. Авраамий Палицын... С. 121; СККДР. Вып. 3, ч. 1. С. 37).78 Помимо «Истории» и Троицких посланий Палицыну принадлежит «утешительное послание» Дионисию; с меньшей степенью убедительности келарю приписывали ряд других текстов (см. подробнее: СККДР. Вып. 3, ч. 1. С. 37-38; см. также: Солодкин Я.Г. О дате смерти Авраамия Палицына // Отечественные архивы. М., 2001. № 2. С.63-64.79 См.: Солодкин Я.Г. Об авторстве и источниках Соловецкой редакции «Истории» Авраамия Палицына // Источниковедческая компаративистика и историческое построение. Москва, 30 янв.- 1 февр. 2003 г.: Тез. докл. и сообщ. XV науч. конф. М., 2003. С. 318-321.80 РГБ. Собр. бывш. Моск. духовн. акад. № 175 (30-е гг. XVII в.); ГИМ. Собр. Забелина. № 446 / 641 (20-30-е гг.); РГБ. Собр. Румянцева. № 229 (30-е гг.); ГИМ Собр. Забелина. № 176 (30-е гг.); РГБ. Собр. Егорова. № 292 (40-е гг.); БАИ. Архангельское собр. № 143 (40-е гг.); РНБ. Собр. Соловецкого монастыря, рукопись бывш. Казанск. духовн. акад. № 609 / 628 (середина века); РГАДА. Собр. Оболенского. № 160 / 35 (30-е гг.). Списки № 1 и № 2 содержат лишь первую редакцию первой части памятника, «Историю, киих ради грех» (гл. 1-6), рукопись Соловецкого монастыря лишена этой части (см:. Державина O.A. Археографический обзор // «Сказание» Авраамия Палицына. С. 64).81 См. подробнее: СККДР. Вып. 3, ч. 1. С. 38-39. О разночтениях между так называемыми Изначальной и Окончательной редакциями источника см.: Васенко П.Г. Две редакции первых шести глав Сказания Авраамия Палицына. Пг., 1923.82 См.: Солодкин Я.Г. Редакции «Истории» Авраамия Палицына // Источниковедение древнерусской литературы. Л., 1980. С. 227-236; СККДР. Вып. 3, ч. 1. С. 38-39; Солодкин Я.Г. Об авторстве и источниках... С. 318-321; Он же. Авраамий Палицын в Соловецком монастыре / / Малоизученные и дискуссионные проблемы отечественной истории: Сб. науч. тр. Нижневартовск, 2005. С. 44-56. Л.Е. Морозова и И.О. Тюменцев полагали, что Соловецкая редакция не является авторской (см.: Морозова Л.E. Смута начала XVII века... С. 235-236; Тюменцев И.О. Авраамий Палицын... С. 121-122).83 Варианты названий в сохранившихся списках см., например, в публикации О.А. Державиной «Сказание» Авраамия Палицына (с. 95, 250).84 Пытаясь датировать Изначальную редакцию, исследователи, прежде всего, обращали внимание на то, что в Окончательной Палицын убрал эпизод с «греховным» изнесением иконы Владимирской Божией Матери на умоление Бориса. Так как в 1613 г. сам Палицын принял участие в подобном шествии, уже для умоления Романовых, делался вывод о том, что Изначальная редакция создана до 1613 г., а исправления при создании Окончательной внесены соответственно после (А.В. Горский и др.). Я.Г. Солодкин возражал против такого предположения: в шествии 1613 г. несли не подлинник, а копию святой иконы (отметим, что это не упомянуто Палицыным), и изменения могут быть не привязаны к этой дате. Более информативным оказывается упоминание в источнике того, что запасов, скрываемых людьми в голодные годы, хватило на 14 лет от начала Смуты. Проблема датировки упиралась в вопрос о том, что явилось началом Смуты в представлении Палицына. С.Ф. Платонов связывал его с голодом, случившимся при Борисе, а написание первых глав Палицыным датировал соответственно 1615-1617 гг. (1601-1603 + 14). Эта точка зрения была поддержана рядом исследователей. П.И. Полевой возражал Платонову, указывая, что Палицын имел в виду не пшеницу, которой хватило на 14 лет, а хлеб 14-летней давности. В отличие от Платонова В.О. Ключевский датировал Смуту 1598-1613 гг., полагая, что именно с воцарения Бориса Палицын отсчитывал 14 лет в «эпохе смятения». К аналогичному выводу пришел впоследствии П.Г. Любомиров, относивший создание первых глав к 1611-1612 гг. (1598 + 14). П.Г. Васенко также связывал начало Смутного времени с воцарением Годунова, указывая на эпизод клятвы во время венчания: то, что общество «не возбранило» Борису, но осталось в «безумном молчании» (Изн. ред.), представляется началом «смущения». Причина Смуты, по мнению историка, в изгнании Борисом Романовых - дальнейшие благ