Великий же государь Михайло Федорович, слышев сия ото вселенскаго собора благое увещание, «ото очию реки слез пролияше», и в слезном течении не могий что проглаголата, отойде на место к матери своей, великой государыне старице иноко Марфе Ивановне. Архиепискуп же Феодорит со всем освященным собором, и бояре Федор Иванович Шереметев с товарищи, и весь царский синклит, и гости, и христолюбивое воинство, и все православные хрестьяне, и всенародное множество всего Росийскаго царствия, стояху в соборной церкве и по всему монастырю, а елицы не вмещахуся в монастыре, и те все вне монастыря стояще, вси купно падша, главы своя повергше на землю, с великим плачем и рыданием мнозем велегласно вопияху на мног час: «О великая государыня, старица иноко Марфа Ивановна! Умилися над остатком роду хрестьянского, милосердуй о нас, пощеди. Благослови, даждь Богом избраннаго царя на царство, всем нам благонадежноого государя, всему Росийскому государству самодержца, сына своего единороднаго, благороднаго корени благорасленную ветвь, Михаила Федоровича». Такоже и сыну ее, великому государю нашему, Михайлу Федоровичю, били челом и молили со многим слезным рыданием и воплем многим прилежно, чтоб он, государь, пожаловал своих богомолцов, и бояр, и христолюбивое воинство и все православное крестьянство, скифетроцарствия царским венцом венчан был; царствующему ж граду Москве и всему Росийскому государству самодержец, а нам государь благонадежный. И великая государыня старица иноко Марфа Ивановна и сын ее, государь наш, Михайло Федорович к молению нашему никако же быша преклонны и не восхотеша нас пожаловата.
Архиепискуп же со всем вселенским собором, и боляре Федор Иванович Шереметев с товарищи, и весь синклит царский, били челом великой государыне, старице иноко Марфе Ивановне, и сыну ее, государю нашему, Михаилу Федоровичю со слезами на мног час, падше пред ногами ее; а всенародное бесчисленное множество, все православные хрестьяне, в церкве и в монастыре и вне монастыря, с великим плачем и воплем ото всея душа единогласно глаголюще: «Милосердая и христолюбивая, великая государыня, старица иноко Марфа Ивановна! Не презри пришедших в честную сию обитель пречистые Богородицы чюдотворнаго Ея образа, и угодников Ея, великих чюдотворцов Петра, и Олексея и Ионы, и всех святых благоугодивших; положите на милость, не оставте нас сирых и безгосударных». Великая же старица иноко Марфа Ивановна, слышав сия таковая прошения и моления, на мног час в недоумении быв, и умилися душею, слез многих исполнися, глагола: «О преосвященный Феодорит архиепискуп, и честных великих монастырей архимариты, и игумены и весь вселенский собор, и бояре! Прошение ваше выше нашие меры; на такову высоту царствия, и на престол такова великого преславнаго государства просите у меня сына моего единородиаго, света очию моею, Михаила Федоровича, и у меня на то мысли никак нету, а у сына моего Михаила по томуж никак мысли и хотения на то нету же; свидетель и сердца наша зрит Бог. И будет на то святая Его воля будет, якоже годе Господеви, тако и буди; воли бо Его никтоже может противитися; а без вышнего и всемогущего Господа Бога промысла и святой Его воли, вместо скорби и сетования, утешение ко исполнению вашего прошения и моления совершити не возможно».
Архиепискуп же и с ним весь вселенский собор, и бояре и всякие люди, которые в церкве многое моление и челобитье с неутешным плачем к великому государю Михаилу Федоровичю, простраху, а окрест церкви по всему монастырю и за монастырь все православное крестьянство всея Руския земли, з женами и з детми, великий плач и рыдателный глас и вопль мног испущаху, и от горести сердца и ото многово сетования, жены с сущих своих младенец на землю с слезным рыданием пометаху, вси единогласно, яко едиными усты, вопияху, у великого государя у Михаила Федоровича милости просяще, чтоб великий государь Михайло Федорович положил на милость, не оставил их сирых, для пришествия честных и животворящих крестов, и святых и чюдотворных икон, был на великих государствах Росийского царствия государем царем и великим князем, всеа Русии самодержцем. Великий же государь Михайло Федорович архиепискупу и всему освященному собору, и бояром отрицашеся, глагола: «престаните от таковаго начинания; возлагаете на меня такое великое бремя, царский превысочайший престол, выше моея меры; имите ми веры, видев толикий ваш многотрудный подвиг, скорблю душею и болезную сердцем, а прошение ваше совершится не может. Как мне на великий престол царствия государя моего, света праведнаго и милостиваго и пресветлаго царя и великого князя Федора Ивановича всеа Русии, в таких младых летех сести? А со всех сторон недруга Полской и Литовской и Неметцкои короли, и иные пограничные государи; а Московское государство в конечном оскудении, и царские сокровища без остатку в расточении; а служилые и всякие люди в бедности, а дат им будет нечего: и то всем ставит от нас не в милость?» — И о государстве многим слезным рыданием отказал.
Преосвященный же архиепискуп Феодорит и весь вселенский собор великую старицу иноко Марфу Ивановну молили со многими слезами; а бояре Федор Иванович Шереметев с товарищи, и весь царский синклит, били челом с неутешным плачем, а все православное крестьянство всее Руские земли с великим воплем, и с слезным рыданием и со многим стенанием, з женами и з детми и с сущими младенцы, милости просили, чтоб великая государыня старица иноко Марфа положила на милость, нас бедных пожаловала и не оставила сирых, дала бы сына своего, государя нашего, Михаила Федоровича на Росийское государство безо всякого размышления; услыша его, великого государя нашего, на Московском государстве, все его государевы недруги и изменники от его царского имени страшны будут. И вси, яко едиными усты, вопияху; «сия ли угодно вам, тебе, великой государыне, старице иноко Марфе Ивановне, и сыну твоему, государю нашему, Михаилу Федоровичю), что нас бедных не пощадит и сирых оставит? И услышав о том окрестные государи, и недруги ваши Полской и Неметцкой короли, и изменники ваши государевы порадуютца, что мы сиры и безгосударны. И святая наша непорочная крестьянская вера в попранье и в разоренье от них злодеев будет; а мы все православные хрестьяне в расхнщеньи и в пленении будем. И что нашей православной крестьянской вере от иноверцов какое разоренье учинитца, и святым Божиим церквам осквернение, а многочеловечный Богом собранный народ всенароднаго множества, з женами и з детми и ссущими младенцы, в безгосударное время небрегоми погинути, и межъусобная брань паки воздвигнетца, и неповинные хрестьянские крови от того прольютца, и того всего взыщет Бог в день страшнаго и праведнаго суда на вас, на тебе, великой старице иноке Марфе Ивановне, и на сыне твоем, на тебе, великом государе нашем Михаиле Федоровиче. А у нас о том у всех всего великого Росийскаго царствия всех городов, от мала и до велика, крепкой единомышленной совет положен и крестным целованьем утвержен: что мимо сына твоего государя нашего Михаила Федоровича на Московское государство государем иного государя никого не хотети, и не мыслити о том». И толик плач и вопль и рыдание испущаху, яко и воздуху наполнится вопля и рыдания от неутешнаго плача и от стенания.
Великая же государыня, старица иноко Марфа Ивановна, видящи архиепискупа и всего вселенского собора неотложное моление, и боярское челобитье, и всенародново множества всего православнаго крестьянства многово плача и вопля, и рыдания и стенания, царское свое сердце на милость преложи, слезныя источники со многим духовным умилением испущая, глаголаше: «Велий еси Ты, Господи, и чюдно дело Твое! Кто бо разуме разум Твой, Владыко, или кто когда советник Тебе бысть? Но якоже хощеши, тако и твориши, и воли бо Твоей никтоже может противится; твориши бо, елико хощеши». И глагола преосвященному архиепискупу Феодориту, и всему вселенскому собору и боляром: «для ради всемилостиваго, в Троице славимаго Бога нашего, и пречистая пренепорочныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Мария, крепкие крестьянские надежи и заступницы, и великих чюдотворцов Петра, и Олексея и Ионы Московских и всеа Русии и для чюдотворных образов воздвигнутая, и вас богомолцов наших, митрополитов, и архиепискупов, и епискупов и всего освященнаго вселенскаго собора толикого подвига, и бояр наших и дворян и всея земля всего православнаго крестьянства, и их жон и детей и с сущих младенец, и их многово вопля и рыдателного гласа и неутешнаго стенания Богу Вседержителю, и пречистой Ево Матери, и великим чюдотворцом Петру, и Олексею и Ионе, и всем святым, просиявшим в Руси, и вам богомолцом нашим, и бояром, и всему христолюбивому воинству и всему православному хрестъянству, даю вам своего возлюбленнаго единороднаго сына света очию моею, единородна мн суща Михаила Федоровича: "да будет вам государем царем и великим князем, всеа Русии самодержцем, в содержание скифетра царствующего града Москвы и всех великих государств великого Росийскаго царствия". А вы б, богомолцы наши, митрополиты, и архиепискупы, и епискупы и весь освященный вселенский собор молили всемилостиваго, в Троице славимаго Бога нашего, и пречистую Его Богоматерь и великих Московских чюдотворцов, о его государском здравии, и о вселенском устроении, и о благостоянии святых Божиих церквей и о утвержении святые православные нашие хрестьянские веры; и отовратил бы Господь Бог от нас ото всех православных хрестьян меч ярости Своея, и государство бы устроил мирно и немятежно и ото враг непоколебимо на веки, и покорил бы под нозе наша вся враги востающая на ны; а святая б наша и непорочная истинная хрестьянская вера сияла на вселенней, якоже под небесем пресветлое солнце, а крестьянство б было в тишине и в покое. А вы б, бояре, и околничие, и чашники, и столники, и дворяне, и приказные люди, и дворяне ж и дети боярские, и головы стрелетцкие, и атаманы, и казаки, и стрелцы и все христолюбивое воинство, и гости и торговые люди, и все православные крестьяне всего великого Росийскаго царствия, по своему общему совету, единородному сыну нашему, а своему Богом избранному государю, Михайлу Федоровичю, служили и прямили во всем безо всякого позыбанья; и к вором ни х каким не приставали, и воровства никакого не заводили, и из ыных государств на Московское государство иных государей, и Маринки с сыном, не обирали, и им ни в чем не доброхотали, и с ними ни о чем не ссылалися, по своему водному крестному целованью, чтоб и достал наша истинная православная крестьянская вера от иноверцов в попрании, а Московское государство в конечном разорении не было».