в силах даже себя защитить. Ни с чем не сравнимый страх появился в глазах солдат, их руки дрожали – каждый из защитников ждал, что следующим схватят за горло именно его. Маги и лучники не могли прицельно бить по темным колдунам, скрытым во мгле. Но зато это умели делать непревзойденные стрелки Поющей Стали.
Над когортой мертвых воинов расправлял крылья огромный демон. Исполинские черные тучи, ставшие крыльями чудовища, закрывали звезды над головами людей. Хитар Ливень отреагировал мгновенно. Когда демон уже почти долетел до Элагона, с одной из городских башен к нему устремилось облако колючей водяной пыли. Мельчайшие частицы воды с хрустальным звоном собирались в струи, струи извивающимися щупальцами мчались к черному облаку, в котором рождалось чудовище. И вот уже сотни водяных бичей рвут в клочья плотный черный дым, пытаясь добраться до сердца заклинания. Закручиваясь в кольца и спирали, водяные струи душили порождение тьмы, вызванное из небытия злобной волей некромантов. Вода рушила заклятие стоящего под прикрытием легионеров Кольца Смерти, как порыв ветра – карточный домик. Демон метался в путах капель, но сделать ничего не мог: появиться в небе над городом ему не позволили…
На башне врат пожилой водный маг опустился на колено. Старик устал – еще бы: в одиночку противостоять пятерым некромантам! Вряд ли кто-то из его собратьев по ремеслу, кроме, конечно, Тиана, смог бы подобным похвастаться. Та тонкая составляющая, та незримая нить, позволявшая ему управлять стихией, ныла, как перетруженная жила. Сил оставалось совсем ничего, а сделать надо было еще очень многое. Хитар с трудом встал на ноги и посмотрел вниз, где перед городскими стенами кипело и клокотало мертвое море. Чего же боятся восставшие из топей? Что он может противопоставить умершим воинам, выдернутым из объятий вечного покоя злой людской волей? Секущие струи ливня? Вязкий туман? На что же израсходовать последние крохи силы?
Раздумья оборвал звук рассекающих воздух крыльев. Старик вздрогнул и быстро обернулся: он не был готов встретить непонятно откуда появившегося противника.
Над ажурным парапетом башни, быстро махая крыльями, повис грифон. Белоснежный зверь опустился на плиты и гордо вскинул голову; со спины крылатого чудовища соскочил наездник.
– Хитар? – Черноволосый воин склонил голову в поклоне. – На южной заклинательной башне не справляются.
– Ясно.
Забравшись на грифона (сил не оставалось даже на то, чтобы перенестись), они быстро добрались до места. Воин помог Хитару слезть со спины своего зверя, и маг остолбенел: Кольцо было разорвано, в дальнем углу молодой травник колдовал над обмякшим телом в синей хламиде. Его ученик выбыл из игры…
Бормоча под нос все известные ему проклятия, старик вышел в центр. Тут же соратники взяли его руки в свои, и мир поплыл перед глазами. Кольцо Власти замкнулось…
Скелеты все так же безуспешно продолжали лезть на стены. Любые заклятия некромантов тут же развеивались. Казалось, что Прόклятым ни за что не взять город.
– Что, мертвяки, сломали зубы о наши стены? – радостно кричали воины.
А в это время из северных ворот Элагона, что глядели на Гортенский тракт, выезжали рыцари, овеваемые рвущимися на ветру знаменами и флажками. Два больших конных отряда представляли величественное зрелище: могучие скакуны, облаченные в рельефные стальные латы, с плюмажами на налобниках и лентами, вплетенными в гриву и хвост, гордо несли седоков с высоко поднятыми головами, будто красуясь своей мощью и статью. Первый отряд составляли полностью закованные в позолоченные доспехи благородные сэры-братья – паладины ордена Златоокого Льва. На длинных копьях реяли флажки: алое поле, и на нем – золотой лев с синими глазами-звездами. Четыре десятка орденских паладинов под командованием Великого магистра сэра Эвианна Миттернейла готовились принять бой и отомстить нежити за прошлую, неудачную атаку. Великий магистр Льва вознамерился всем показать, что ратная слава и доблесть его древнего рода не иссякла. Что он, во славу Хранна, готов ринуться в самую пучину схватки, готов каждого из этих мертвых ублюдков отправить восвояси, то есть обратно на тот свет.
Во второй отряд входило тридцать закованных в дорогие таласские латы воинов. Однощитные рыцари – вассалы барона Хилдфоста, верные своему слову, прибыли по зову сюзерена. На флажках их было изображено множество различных гербов самых почетных фамилий южного Ронстрада. Чуть ранее, готовясь к скорому сражению, рыцари отдавали последние приказы оруженосцам и пажам, которых брали с собой на вылазку. Было видно, что прислужники и оруженосцы боятся – еще бы, ведь за городом каждого из них ожидала смерть – легионы смерти. В их глазах был страх, некоторые даже не пытались его скрыть, другие просто молились, чтобы рыцари повернули обратно, возвратились под надежные стены. Но безжалостным господам было плевать на чаяния своих подчиненных.
Над степью поднялся сильный ветер, он развевал плащи и перья на шлемах, кони в ожидании перебирали копытами и подчас призывно ржали. Двое предводителей вылазки сидели в седлах бок о бок в первом ряду. Высокий, широкоплечий барон на черном жеребце в покрытом золотой инкрустацией дорогом вороненом доспехе протянул руку сэру Эвианну:
– До встречи в бою, ваша светлость!
Магистр в ответ пожал руку:
– До встречи в бою, брат! Береги тебя Хранн!
Барон и Первый Рыцарь Льва со стуком опустили забрала. Седрик Хилдфост первым поскакал на восток, вдоль стены, за ним, подбадривая себя грозными кличами и призывами, устремились его вассалы.
Сэр Миттернейл взглянул им вслед и, потрепав верного Бельтезра по гриве, повернул коня на запад. Рыцари-братья грозного ордена последовали за ним. Не было слышно ни одного клича, боевые рога висели на ремнях, никто не проронил ни слова, даже кони перестали ржать. Паладины знали, что никто из них не вернется назад, но все равно безжалостно шпорили скакунов, готовясь умереть во славу Льва и Хранна, готовясь пасть за своего Великого магистра. Ворота закрылись. В прощальном жесте вскинули руки стражники.
А закованные в тяжелые латы кони тем временем неспешной рысью скакали в тени городских стен с востока и запада.
Бастионы Элагона содрогнулись – Прόклятые возобновили обстрел. Осадные машины были споро перенаведены и повернуты фронтом к одной-единственной общей цели. Со зловещим свистом разрывая воздух, ядра каменным градом устремились в гигантские врата города.
От первого залпа ворота заскрежетали и зашлись дрожью – восемь снарядов оставили в них несколько вмятин, крепкое дерево пошло ветвистыми трещинами, но створки устояли. Защитники ужаснулись: все-таки их город не был неприступен, в цепи каменных бастионов оказалось одно слабое место – ворота. И повелители армии Прόклятых не замедлили воспользоваться этим обстоятельством.
Множества залпов ворота не выдержат, люди это понимали. На оборону стен шли немыслимые усилия. Кипящая смола лилась на головы мертвых, и они больше не поднимались. В осаждавших летели поленья, камни, обломки мебели, городских скамеек, которые были благоразумно припасены на дозорных путях между зубцами.
Одна неудачная атака мертвых сменялась другой. Некроманты пока не могли захватить город, но маги и военачальники Элагона боялись даже думать о том, что произойдет, когда дубовые створки падут.
На небе окончательно рассвело. Пришедший на помощь защитникам день отобрал у ночи свои права. Весеннее солнце поднялось из-за далеких восточных холмов, разгоняя тоску и печаль. Хмурые утренние тучи разошлись, солнечные лучи осветили усеянное трупами поле и покрытые копотью стены города.
Одновременно с востока и запада раздались протяжные звуки рогов…
Колдовская тьма над армадой рассеялась – даже у Черного Лорда силы были не беспредельны, чтобы столько времени держать заклятие. Защитники укреплений смотрели, как на равнину выезжают рыцари. Прямые ряды бронированных всадников стальными клещами обхватывали мертвое войско. Вновь заиграли боевые рога, и рыцари, пришпорив коней, устремились друг другу навстречу, с обеих сторон приближаясь к огромной армии. Кони скакали все быстрее, и вскоре линии орденской кавалерии начали переходить в клин – «кабанью голову». Рыцари барона Седрика наступали обычным строем. Мертвая армада была вынуждена развернуть фланги лицом к врагу, пока оставив город без внимания.
Разноцветные плюмажи трепетали на ветру, за спинами паладинов вились гербовые плащи. Всего полсотни ярдов им оставалось до когорт нежити… двадцать ярдов… Рыцари Златоокого Льва слитным движением склонили длинные копья, баронские вассалы повторили то же самое, но до идеальной выправки орденского отряда им было далеко. С диким грохотом тяжелая кавалерия ворвалась в ряды Прόклятых. Копья проходили насквозь, грудные латы коней, подобно таранам, били мертвых легионеров, множество скелетов полегло под копытами. Клинья прошли сквозь первые когорты, как острый кинжал проходит сквозь лист пергамента, но стоявшие дальше ряды ауксиларов приготовились встретить неистовую атаку кавалерии своими копьями – кони стали шарахаться в стороны от нацеленных им в головы острых наконечников, «кабанья голова» медленно начала застревать в глубоких рядах нежити. Рыцари уже отбросили бесполезные обломанные древки и рубились длинными кавалерийскими мечами. Чудовищные удары, направленные вправо и влево, сносили черепа, разбивали ребра, пробивали ржавое облачение.
Барон Хилдфост ожесточенно рубился с мертвыми, рядом дрался его старший сын. Одинокие рыцари лорда пытались вырваться из рядов Прόклятых. Седрик понимал, что до ворот им не дадут дойти, поэтому скомандовал прорыв – это был единственный способ спастись, ведь за спиной врагов намного больше, нежели впереди тех, что остались после атаки Миттернейла.
– Хейя! Хейя! – закричали рыцари.
Всадники, дерущиеся в полном окружении, щедро раздавая налево и направо удары, медленно продвигались к «просекам», оставленным их собратьями с другого края.