Наконец 2 декабря 1606 года развернулось решительное сражение. Сошлись войска у Даниловского монастыря, у села Заборье. К этому времени к царю Василию Шуйскому подошла помощь – ратники из Смоленска, Вязьмы, Твери, Ярославля.
Целый день продолжалась битва. И второй день продолжалась битва. Наступил решающий, третий день.
В восстании Болотникова принимали участие отряды казаков. Они сражались у села Заборье. Туда-то и был направлен один из главных ударов царских воевод. Попали казаки в окружение. Они еле держались.
Распорядился Болотников направить на помощь казакам одного из ближайших своих сподвижников – Истому Пашкова.
Двинулся Пашков со своими людьми к Заборью.
Торжествуют казаки. Вот она рядом – помощь!
Идут ратники Пашкова. Идут. Минута – и примут с врагами бой.
И вдруг… Что такое?!
Не сразу все поняли, что измена.
Не вступил Истома Пашков в бой с царскими войсками, не освободил из окружения казаков. Развернул своих ратников и перешёл на сторону воевод.
Разгромив казаков, царские войска обрушились на главные силы Болотникова.
Не устояли восставшие. Дрогнули. Побежали.
Победно царские воеводы вошли в Коломенское.
Ишута
После поражения Болотникова под Москвой воеводам достались пленные. В числе тех, кто был схвачен, оказался и Ишута Рябой.
Начались боярские расправы над непокорными.
Согнали пленных в тюрьмы. Сидит Ишута. Ждёт своей участи.
Обратился к соседу:
– Может, отпустят?
– Жди! – рассмеялся сосед.
– Может, всыпят розог и этим всё кончится?
– Как бы не так! – рассмеялся сосед.
– Повесят? – с испугом спросил Ишута.
– Может, и повесят, – сказал сосед.
Поёжился Ишута. Представил виселицу. Себя на виселице. Висит. Болтается.
Лезет опять к соседу:
– А может – на плаху?
– Может, и на плаху, – сказал сосед.
Поёжился Ишута. Представил себя на плахе. Подошёл палач. Топор в руке. Взлетел топор над Ишутой. Покатилась Ишутина голова.
Несколько дней сидели в темнице узники. Ожидали, что будет.
И вот вывели их на улицу. Ночь. Мороз. Звёзды с неба на землю смотрят.
Снова Ишута гадает: «Может, отпустят, может, розог всыпят и этим всё кончится?..»
Река Яуза рядом. Лёд. Во льду прорубь. Привели пленных к реке. В ряд построили.
Появился огромный нечёсаный мужик. В руках дубина.
Подошёл к первому. Хвать дубиной по голове – ив прорубь.
Подошёл ко второму. Хвать – ив прорубь.
Поравнялся нечёсаный мужик с Ишутой.
Понял Ишута: всё!
Схватили Ишуту за руки, за ноги, потащили к реке, оглушили дубиной по голове. Опустили под лёд в Яузу.
Кончил свой век Ишута.
Всё просто. Всё ясно. Э-эх, жизнь человеческая! Ни верёвок, ни пуль, ни топора не надо.
Смутное время. Страшное время. Лютость по Русской земле ходила. Сила ломила силу.
Крест поцеловал
Разбитые под Москвой отряды Ивана Болотникова отошли к Калуге. Началась осада Калуги царскими войсками. Продолжалась она пять месяцев. Не взяли город царские воеводы. Отступили. Но и Болотников решил Калугу больше не удерживать. Ушёл со своими отрядами в Тулу. В Туле посад больше. Здесь крепостные валы выше. Здесь кремль надёжнее.
Пришли войска Болотникова в Тулу, а тут неожиданность. Оказалось, в Туле находятся отряды терских, волжских и донских казаков. Привёл их сюда самозванец из Мурома, Илейка Коровин, – «царевич Пётр».
Шепчут люди Болотникову:
– Царевич он, царевич!
– Он сын царя Фёдора Ивановича и царицы Ирины Годуновой.
– Внук царя Ивана Грозного.
Усмехнулся Болотников. Однако не поссорились они с Илейкой Коровиным. Не повздорили. Наоборот, объединились «царевич Пётр» и Болотников. Вместе стали готовиться к новым боям с царскими воеводами.
Войска Шуйского не оставили повстанцев в покое. Был отдан приказ осадить Тулу.
Под Тулу прибыл сам царь Василий Шуйский. Прибыла артиллерия, осадные пушки.
Всем хороша для обороны Тула. Неудобство одно: город лежит в низине. По низине петляет река Упа. Бежит она и под стенами Тулы.
Четыре месяца штурмовали царские войска Тулу. Взять не смогли. Тогда воеводы решили перегородить Упу большой плотиной и затопить город.
Согнали под Тулу людей. Начались строительные работы.
Растёт, растёт плотина.
Довольны воеводы. Доволен Шуйский.
Готова плотина. Перегородила она Упу. Поднимается вода в Упе. Заливает луга и пашни, подбирается к улицам города.
Довольны воеводы. Доволен Шуйский.
Разливается, разливается вода всё шире. Хлынула в город.
Довольны воеводы. Доволен Шуйский.
Страшным бедствием явилась вода для Тулы. Затопила она всё кругом: дома, склады, амбары, конюшни, сараи. Погибли продовольственные припасы, промокла мука, отсырела, растворилась в воде соль.
Пришлось Болотникову и «царевичу Петру» пойти на переговоры с Шуйским.
Они соглашались сдать город, но ставили условие, чтобы всем осаждённым в Туле была сохранена жизнь.
Василий Шуйский согласился. Он старался побыстрее взять Тулу, так как к осаждённым спешили новые отряды восставших.
Поклялся Шуйский выполнить условия Болотникова и «царевича Петра» – всем восставшим сохранить жизнь. Даже крест поцеловал.
– Крест поцеловал! Крест поцеловал! – разнеслось по Туле.
Открыли восставшие царским войскам ворота.
Вода кругами
Не сдержал клятву Василий Шуйский, хоть и распустил он по домам многих из тех, кто оборонялся в Туле. Однако и Иван Болотников, и «царевич Пётр», и другие предводители восстания были взяты под стражу.
Но царь Шуйский не стал с ними расправляться сразу. Не торопился. Не хотел вызывать волну нового возмущения.
Четыре месяца после сдачи Тулы прожил «царевич Пётр». Ждал своей участи. И вот приговор:
– Повесить!
Повесили «царевича Петра» – самозванца из Мурома Илейку Коровина.
Болотников же был отправлен далеко от Тулы, далеко от Москвы.
Дорога его шла на север. Болотникова везли через Ярославль, через Вологду. Потом на Белое озеро, мимо Кирилло-Белозерского монастыря. Дальше места и вовсе пошли глухие. Озеро Вбже. Озеро Лача. Река Онега.
Привезли Болотникова в город Каргополь. Топи кругом бездонные. Леса – дремучие, непроходимые.
Ехал Болотников, о прошлом думал. Поносила его судьба по свету. Был он в Турции. Был он в Венгрии. Был в Польше. В Италии. Последний приют – в Каргополе.
Бился с боярами он, с воеводами. Чуть-чуть – и Москву бы взял. А нынче закончит свой век на холодном Севере.
Недолго здесь прожил Иван Болотников.
– Ослепили! Ослепили! – вскоре прошёл по городу слух.
Действительно, Болотникову выкололи глаза. А затем и вовсе
страшная новость:
– Ивашка посажен в воду!
По приказу царя Василия Шуйского Болотникова утопили.
Сошлась вода кругами над местом казни. Жил человек – и нет.
Не кончалось жестокое время. Сила ломила силу. Лютость по Русской земле ходила.
Глава четвёртаяЛжедмитрий II
Растёт в России число самозванцев. Сбились уже люди с толку, сколько этих царевичей. Но не гаснет народная вера в доброго, чудом спасаемого Дмитрия. И вот он появился!
Обещает новый самозванец награды и милости своим соратникам. Примкнули многие к войскам Лжедмитрия II, снова в сторону Москвы двинулись. Но не удалось им с ходу взять столицу, стали лагерем у села Тушина. Затянулось тушинское стояние под Москвой. Второй год друг против друга стоят войска Лжедмитрия II и Василия Шуйского. Бежал из-под Москвы самозванец. Но не стало лучше положение законного царя. Отрёкся от престола Василий Шуйский.
О том, как закончилось царствование Василия Шуйского, и о походах на Москву Лжедмитрия II написаны рассказы четвёртой главы.
В глазах рябит
Не убывает в России число самозванцев. Наоборот – растёт.
Не успели казнить «царевича Петра», как тут же появился новый царевич Пётр. Мол, жив-здоров, а казнён вовсе не он. Не его повесили.
Потом в далёкой Астрахани возник вдруг «царевич Август», потом «царевич Лаврентий», затем «царевич Фёдор». И пошло, и пошло, и поехало…
Хромоногая Соломанида, старуха всезнайка, ходила по сёлам, клюкой стучала. Новых царевичей называла.
– Объявился царевич Клементий, – сообщала старуха Соломанида и добавляла: – Настоящий!
Через какое-то время:
– Объявился царевич Савелий, – и добавляла: – Настоящий.
Ещё через какое-то время:
– Объявился царевич Семён, – несла Соломанида новое имя. И опять прибавляла: – Настоящий!
Потом пошли:
«царевич Василий»,
«царевич Ерошка»,
«царевич Гаврилка»,
«царевич Мартынка»…
И все настоящие, – о каждом твердила хромоногая Соломанида.
Сбились люди с толку. Сколько же их, царевичей, – прямо в глазах рябит!
Все самозванцы называли себя детьми или внуками царя Ивана Васильевича Грозного.
У каждого из них находились свои сторонники. Возникли при каждом вооружённые отряды.
Хотя и было много разных иных «царевичей», однако оставалось по-прежнему притягательным для всех имя царевича Дмитрия.
Лжедмитрий – московский дворянин Михаил Молчанов, который после убийства Григория Отрепьева оказался в Самборе, – вскоре отошёл от борьбы за московский трон. Однако все ждали нового Дмитрия.
Ждали.
Ждали.
И он появился.
– Царевич Дмитрий, царь Дмитрий объявился! – торопилась с новой вестью хромоногая Соломанида. Ходила по сёлам, клюкой стучала: – Воистину он настоящий!
Дождались!
Город Пропойск. Белая Русь. Появился однажды в Пропойске странный человек.
Решили стражники, что это какой-то лазутчик. Схватили его, посадили в тюрьму.
В тюрьме человек заявил, что он – Андрей Нагой, родственник убитого в Москве царя Дмитрия. Человек стал требовать, чтобы его отправили в город Стародуб. Решили в Пропойске с ним не связываться. Отправили в Стародуб.