Делить флот на две части он не стал, в приказе не сказано, как именно это нужно сделать. Поэтому посчитал, что пушечным фрегатам триста первой серии в атакующей эскадре делать нечего. Но Лукашевич оставил триста первые не потому, что это логично, а потому, что интуиция просто вопила — эта вылазка, затеянная командованием, закончится плохо, и он каким-то шестым чувством ощущал, что триста первые пригодятся здесь на орбите. Эскадра, которая должна сымитировать атаку, состояла только из торпедных платформ и торпедных фрегатов. Еще около тридцати ударных кораблей находились в гипере, рядом со станцией. На каких-то из них проводилась ротация экипажа или ремонт, а также загрузка боекомплекта. В общем, в данный момент не боеспособны, но это около десяти процентов флота, так что Лукашевич учитывал их у себя в голове — на всякий случай. Еще в гипере уже как две недели ждет десантный флот, но данные силы готовят для высадки на планету. Да и как их применять в скоротечных космических боях, Лукашевич представлял смутно.
— Пожалуй, начнем, — пробормотал Лукашевич себе под нос и громче добавил: — Ударной эскадре, начать переход на исходную позицию!
Флот вероятного противника вот уже месяц продолжал висеть на орбите звезды, в двух миллионах километрах от планеты. На попытки связаться незваные гости не отвечали, да и сами не пытались выйти на связь. В общем, все говорило о том, что они чего-то ждут.
По спицам гиперпространственных ворот пробежали огоньки, и между ними развернулась воронка большого размера, способная принять до десяти фрегатов одновременно. Космос озарился множеством факелов плазменных двигателей, и более сотни кораблей начали сближение с воротами. Когда в гипер практически одновременно уходит столько кораблей, это то еще зрелище, и Лукашевич, наблюдая за этим на обзорных экранах, наслаждался. Но он был такой не один — все, кто мог видеть сейчас этот процесс, также затаили дыхание.
Вот вытянувшийся строй кораблей подошел к границе воронки, и первые резко рванулись вперед, при этом как бы уменьшаясь в размерах, чтобы потом вспыхнуть маленькой искоркой и исчезнуть в гипере. Казалось, что корабли подходят к границе воронки группами одновременно, но в космосе пара десятков метров не расстояние, что влияет на момент входа. Поэтому и прыжок в гипер получался не одновременно, а с небольшой разницей, что создавало эффект проливающегося дождя в огромную огненную чашу.
Когда воронка схлопнулась, в тот же момент рядом с воротами появилась еще одна, но меньшего размера. Спицы ворот выбросили в пространство облачка газа и начали сближение друг с другом, как бы смыкаясь к центру. Когда произошла сцепка, ворота уже представляли собой одну цельную конструкцию, которая также нырнула в гипер. Лукашевич оторвался от экранов и направился в капсулу. Через пять минут он стоял в виртуальном пространстве, где его ждало высшее командование экспедиционного корпуса. Пожав руки каждому из старших офицеров, он остановился возле генерала Уолтерса.
— Господин генерал, флот готов. Разрешите начать, — приставив руку к виску, произнес Лукашевич.
— Начинайте, — кивнул Уолтерс.
Конечно, генерал никак не был связан с флотом, но сейчас именно он командующий всеми силами в системе Хадар, поэтому требовалась подобная формальность. Лукашевич отошел немного, свел вытянутые руки пред собой, а затем резко развел их в стороны. Вдалеке появился крошечный огонек, который очень быстро понесся Лукашевичу навстречу. Перед контр-адмиралом огонек резко увеличился и превратился в центр планирования операций — Лукашевич как бы влетел в него и мгновенно остановился. Сразу же послышалось множество голосов дежурных офицеров, находящихся у своих постов, а перед контр-адмиралом развернулась объемная тактическая схема.
— Статус, — не став раскачиваться, произнес Лукашевич.
— Эскадра готова к выходу. Ждут только вашего приказа, господин контр-адмирал, — донеслось с поста связи.
— Начать выход на исходную позицию.
На схеме появились новые отметки, выноски, данные о расстоянии, относительных скоростях и прочей полезной для стратегического планирования информации. На той же орбите, но на расстоянии триста тысяч километров, из гипера выходила эскадра людей, чтобы начать разгон в сторону цели. На схеме появилась отметка, что все корабли вышли из гипера, а далее на маркере эскадры начала вытягиваться стрелка, указывающая на вектор разгона. И тут же траектория круговой орбиты тоже принялась вытягиваться и приближаться до пересечения с вероятным противником. Лукашевич посмотрел туда, где находился пост объективного контроля. И дежурный офицер, словно почувствовав это, произнес:
— Никаких изменений. Флот противника по-прежнему дрейфует.
Конечно, дрейфовать в космосе — это понятие относительное, и в данный момент этот термин означал, что цель находится на орбите с выключенными двигателями и движется со скоростью, присущей данной орбитальной высоте.
Получасовое ожидание также не принесло каких-либо изменений, и именно это вызывало у Лукашевича чувство неправильности ситуации. Эскадра должна была разгоняться на максимальном ускорении в течение получаса, а после совершить сброс торпед. После чего начать маневр расхождения с целью и торможения. А торпеды продолжат полет по инерции с относительной скоростью сближения пятьдесят четыре километра в секунду. И только при достижении ими расстояния сто пятьдесят тысяч километров до цели должны запуститься двигатели. Но вот когда до рубежа, где фрегаты начали бы вываливать в пространство торпеды, одну за другой, оставалось тридцать секунд, чуйка Лукашевича просто взвыла.
— Отмена сброса! — в спешке начал распоряжаться он. — Выполнить частичный сброс в количестве десяти процентов от боекомплекта. И немедленно начать маневр торможения для ухода в гипер.
Офицер связи повернулся к Лукашевичу с удивленным лицом.
— Выполнять! — гаркнул Лукашевич.
И в этот момент поступил доклад с поста объективного контроля:
— Противник открывает гипрепереходы.
Лукашевич приблизил участок пространства, где сейчас находился вражеский флот, и увидел, как корабли, одни за другими, начали уходить в гиперпространство. К Лукашевичу подошел генерал Уолтерс и спросил:
— Контр-адмирал, что происходит?
Но Лукашевич и не думал отвечать, сейчас он лихорадочно пытался понять, что может предпринять противник. Из множества мыслей он неожиданно вычленил одну, несколькими жестами вывел перед собой планету Оршу с ее окрестностями и заскрежетал зубами.
— Вот же идиот, — процедил он.
На орбите плотной кучей висел оставшийся флот, и эта куча была на столько плотной, что у Лукашевича дыхание перехватило от осознания своей ошибки, и он попытался ее исправить, хотя уже понимал — не успеет.
— Кораблям на орбите планеты, немедленно рассредоточиться!
Не успел он договорить, как услышал крик офицера с поста контроля:
— Множественное открытие гиперпереходов на низкой орбите планеты!
И в то же мгновение его выкинуло из виртуального пространства.
Сознание включилось, словно кто-то нажал выключатель. Иван дернулся и попытался открыть глаза, но сразу же их зажмурил, так как понял, что находится в какой-то жидкости. Сердцебиение резко участилось, и он чуть было не начал паниковать; сделав несколько больших вдохов, успокоился. Как ни странно, дышать получалось, хотя он чувствовал в легких жидкость. И наконец, к нему пришло понимание, где он находится. «Реанимационная капсула вытащит любого с того света, если успеть поместить человека не позже десяти минут после смерти», — всплыли у него в голове слова инструктора по медицинскому курсу. И сразу же вспомнил, что жидкость, в которой он сейчас находился, безвредна. Поэтому он снова, но на этот раз медленно открыл глаза.
Жидкость оказалась слегка зеленоватой, и еще все очертания расплывались, поэтому Иван не смог понять, что происходит снаружи. Он прислушался, но услышал лишь мерный гул каких-то устройств и больше ничего. Поразмыслив немного, Иван решил, что самому выбираться не стоит, а медицинский персонал наверняка уже знает, что он очнулся, и скоро кто-нибудь придет. Он не ошибся и через пять минут увидел расплывчатый силуэт, подходящий к его капсуле. Чье-то лицо нависло прямо над ним, и он услышал приглушенный голос:
— Вы меня слышите? Если слышите, кивните.
Иван выполнил требуемое, после чего медик продолжил:
— Не волнуйтесь, вы в безопасности. Сейчас я открою крышку, вытащу вас, но вы должны глубоко вздохнуть и задержать дыхание, а также закрыть плотно рот, не выпуская жидкость, и дальше слушать мои указания. Вам все понятно?
Иван снова кивнул.
— Тогда начинаем.
Крышка пошла вверх, но Иван продолжал лежать, не двигаясь и втянув в свои легкие побольше жидкости. Рука медика опустилась ему под голову и легонько потянула вверх. Повинуясь, Иван сел и тут же услышал:
— Молодец, продолжаем удерживать дыхание и аккуратно становимся на четвереньки.
Иван не без помощи медика принял позу и стал ждать дальнейших указаний.
— Отлично, теперь медленно выдыхайте до конца, чтобы как можно больше жидкости вышло наружу.
Иван начал выдавливать эту безвкусную субстанцию, медик еще и придавил на живот. Когда процесс выдыхания дошел до предела возможностей его тела, он попытался снова вдохнуть и тут же зашелся диким кашлем. Медик похлопывал по спине, при этом приговаривая:
— Все в порядке, сейчас все пройдет.
И действительно спустя минуту остатки жидкости вышли наружу, и Иван смог нормально дышать.
— Как мои люди? — Первое, что он спросил после пары нормальных вдохов.
И только сейчас он рассмотрел, что медик — молодая девушка лет двадцати пяти и довольно симпатичная. Только сейчас он сообразил, что полностью голый и еще стоит в неприглядной позе. Но медик никак не отреагировала на его смущение и помогла выбраться из капсулы.
— Не знаю, как ваши люди, — произнесла девушка, подавая полотенце Ивану, — но вот ваш Дровосек все время, пока вы были в капсуле, простоял у двери в медицинский блок, и никто не смог с ним ничего сделать. Уже хотели его деактивировать, но сам командующий базы вмешался и разрешил ему дежурить.