ым аналогом. Он действительно являлся тем же самым, одним и тем же человеком, как и Сара являлась той же самой женщиной, которую они все знали и которая для них погибла в 2012 году.
В реальности Сары много говорили о клонировании человека, о создании генетических копий кого-нибудь из людей. В соответствии со схемами действия генов, клон станет младшей версией оригинала. Но отношение, которое имела к той погибшей женщине, героине Сопротивления, Сара, было гораздо большим. То же самое и в случае с Джоном и генералом Коннором. Лишь один Джон Коннор родился в феврале 1985 года. Их миры были едиными до мая 1994 года, а затем разошлись. До этой даты существовал только один человек, с одинаковым жизненным опытом и воспоминаниями. Когда же линии времени разделились, получилось так, словно сам Джон разделился надвое.
После минутного колебания Габриэла обняла Сару, которая замерла, словно застыла пораженной, при прикосновении эта странной старухи… являвшейся той же самой женщиной, которую она видела в последний раз еще в 1997 году, сразу же после того, как Судный день в ее мире так и не состоялся. Затем Сара словно растаяла, растеряв свою сдержанность, и крепко обняла ее ответ. И вновь, опять же, она понимала, что эта Габриэла являлась ее давней подругой, со все теми же воспоминаниями, вплоть до… вплоть до 1994 года. В последний раз она виделась с Габриэлой в 1997 году, однако реальность разделилась на две части еще до этого, в день налета на Кибердайн. Все, что с ними случилось за эти три года, с 1994 по 1997 год, должно несколько отличаться. И все же они действительно хорошо знали друг друга. У каждой из них остались воспоминания с тех давних пор пребывания Сары в Аргентине.
«Как хорошо, что мы встретились», сказала Сара, не стараясь особо захлебываться от восторга, а просто надеясь, что то, что она говорит, будет искренним. Ей придется принять этих людей такими, как есть. Поступать по-другому было бессмысленно. Ей уже со стольким пришлось смириться и приспособиться на своем веку, что, конечно же, она сможет справиться и с такой мелочью. Вообще-то по сути, это было самое легкое по сравнению со всем другим. Существовали и гораздо худшие вещи, с чем ей все еще придется смириться и к ним привыкнуть.
Антон и Джейд хотели вернуться в свой мир, в еще одну линию времени, чтобы продолжить свою войну со Скайнетом. Но Сара от всего этого уже устала. И вновь опять же все это походило на пещеру, с дверью позади, а за ней с другой дверью за дверью. А потом еще с одной дверью, вслед за предыдущей. Закончится ли это когда-нибудь? Чего они достигли, в этой битве, следовавшей за другой битвой, со Скайнетом, сражаясь с ним сквозь время, в этих разных вселенных, и сквозь измерения? Она спрашивала сама себя, чем все это может хоть когда-нибудь закончиться другим, кроме как победой в конечном счете этого смертоносного компьютера. Зачем нужно все это продолжать? В чем смысл? Она понимала, что не должна была так думать, что эти мысли предавали все, что она пыталась делать всю свою сознательную жизнь. Но эти мысли приводили ее в состояние, близкое к отчаянию.
«Рада, что мы наконец-то встретились», сказала Габриела. «Для меня это, конечно, странно, но я понимаю, что произошло. У нас же до сих пор так много совместных воспоминаний».
«Именно об этом и я тоже подумала», сказала Сара.
«Полагаю, это вполне естественно». Они оторвались друг от друга, обменявшись улыбками, которые были вполне искренними и, тем не менее, озадаченными и сдержанными. Габриэла посмотрела в сторону Хамви, на котором она приехала сюда вместе с Айзеком. «Пойдемте, нам нужно действовать побыстрее. Медлить нельзя».
«Да, я этого не знала».
«Вы должны встретиться еще с кое с кем».
«Где? Здесь, в Нью-Йорке?»
«Да, там, у нас на базе. Ладно, давайте туда уже отправляться. Джон» — она, очевидно, имела в виду Большого Джона, генерала Коннора, так как она бросила взгляд в его сторону — «ты поедешь со мной и Айзеком. Нам нужно поговорить. Ну, кто еще?»
Джон почти уже смирился с мыслью, что они с генералом являлись одним и тем же человеком, или, по крайней мере, они оба являлись преемниками одной и тоже личности, которая существовала до мая 1994 года. Возможно, этой личности уже больше не существовало — он не мог в этом до конца разобраться — но каждый из них мог являться претендентом на роль ее продолжения. Она выжила в них обоих. У обоих из них имелись именно ее прошлое, ее воспоминания.
Вообще-то, это было действительно жутковато. Если бы существовало нечто глубоко постыдное в памяти о его прошлом, до того, как он отделился от генерала Коннора в возрасте девяти лет — это могло ухудшить отношения между ним и генералом. Но вообще-то таковых фактов не было. Большинство его ранних воспоминаний касались их скитаний в горах Центральной Америки, или же лагеря Сальседы в пустынях Калифорнии, его изучения автомобильных двигателей, обучения вождения машин и вертолетов, тому, как взрывать бомбы — и множеству других практических навыков.
Он догадывался, что был хулиганистым паршивцем в те последние месяцы, проведенные им в Калифорнии, когда мать его сидела в психушке Пескадеро, и глубинная подоплека происходящего как бы выпала из его поля зрения, но он прощал себя за это. А что ему оставалось делать? Он рос, веря в Сару и в то, что она рассказывала. Вся его жизнь крутилась вокруг этого, все, что он видел, где побывал и что сделал. Но затем мир взрослых стал растолковывать ему, что все это враки, или же заблуждения, что его мама — чокнутая или сумасшедшая, что она больная. Он имел полное право быть сбитым этим с толку. Никто из тех, кому была известна вся эта история целиком, не смог бы осудить его за это. Он сам себя в этом не винил. Нет, не было ничего такого, за что он не мог бы себя простить, и за что ему было бы стыдно, если бы это было известно Большому Джону.
Генерал с Сарой забрались на задние сиденья Хамви, на котором сюда прибыли Габриэла и Айзек. Джон подумал было тоже пропихнуться туда же, назад, не желая пропустить какой-нибудь важный разговор, который мог у них состояться по пути на базу, но потом передумал. Джейд и Антон обменялись безмолвными взглядами. К настоящему времени Джон всегда мог заметить, когда они безмолвно переговаривались друг с другом с помощью своих горловых микрофонов. «Мы поедем вместе с ящиком», сказал Антон. Специалисты закинули за спину свои лазерные винтовки, а затем легкими, плавными движениями запрыгнули на платформу грузовика. Движения Джейд были настолько изящны, что казалось совершенно закономерным и логичным ее умение внезапно исчезать, словно смываясь в тумане, когда она бросалась бежать или прыгала, причем быстрее, чем был способен засечь это человеческий глаз. Когда же это делал Антон, то это выглядело по-своему еще более впечатляюще — не потому, что он был таким же быстрым, как Джейд. Нет, он чуть отставал от нее. А потому, что такая скорость, тщательность и точность казались неестественными для такого большого, громадного мужчины.
Джон последовал за Антоном и Джейд, которые помогли ему взобраться без особых усилий, каждый протянув ему руку. Все трое уселись в передней части платформы, прислонившись спинами к кабине водителя и вытянув ноги, с оружием наготове. Хамви с генералом Коннором и другими завелся. Оставив позади себя все другие машины и бойцов сторожить Геркулес и «Блэк Хоук», Хамви выехал с полосы, сопровождаемый грузовиком с Джоном и Специалистами сзади, а затем и вторым грузовиком с платформой — на нее забралась часть испанцев и канадцев. А затем и еще один Хамви. И эти четыре машины двинулись колонной по пыльным, ухабистым и заваленным кучей препятствий дорогам.
Джейд сидела в середине, Джон старался не прижиматься слишком близко к ней, он был доволен тем, что едет рядом с ней, но все же чувствовал себя в связи с этим неловко. «Так…», сказал он. «И что будем делать теперь?»
«Не думаю, что у генерала Коннора есть из чего выбирать», сказала Джейд. «Может быть, это очень неприятно, но ему придется применить оставшихся Терминаторов». Она имела в виду тех, которых они захватили в Колорадо, тех Т-799 и Т-800, которые еще не «родились» и не вылупились из своих капсул.
«Я тоже так думаю».
«У него почти не осталось бойцов-людей. Ему придется положиться на машины».
«Некоторым это не понравится».
«Знаю, Джон. Я понимаю, что они чувствуют. О, как я это понимаю».
«Тогда, в 1994 году», сказал Джон, «мы уничтожили Терминатора, которого отправил к нам генерал. Мы хотели совсем избавиться от любых технологий, которые могут быть использованы для разработки Скайнета. Микросхема в его голове могла быть использована для чего-нибудь подобного. Мне этого очень не хотелось, но это было правильное решение. Чип мог попасть не в те руки. Но я знаю, что Розанна Монк все равно изобрела Скайнет — в вашем мире…»
«Но ты ведь должен же был попытаться предотвратить это?»
«Нам пришлось. Мама была права насчет этого. И это почти получилось. Даже в вашем мире потребовались долгие годы, прежде чем Розанна заново изобрела Скайнет. То же самое и теперь. Нам придется избавиться от Терминаторов. Они слишком опасны. Не в том отношении, что они могут сделать… а в том, что кто-нибудь может сделать с их технологией. Я доверяю Большому Джону, конечно».
«Полагаю, ты должен ему доверять. Он же ты, в конечном итоге».
«Он — я, но после столь многого пережитого. Я и другим тоже доверяю, например Габриэле. Но что произойдет после них, когда их не станет? Кто-нибудь сможет воспользоваться ею не так, как должно. Думаю, никогда нельзя быть уверенным в том, что они так не поступят, но мы должны будем как можно сильнее затруднить это сделать».
«Ты хочешь уничтожить Терминаторов прямо сейчас?», спросил Антон, вступив в разговор без предупреждения.
«Не знаю. Я этого не говорил». Он попытался сосредоточиться. «Но если мы продолжим использовать машины Скайнета, где же будет конец этому? Вполне возможно, что когда-нибудь в будущем кто-нибудь сможет снова построить Скайнет».