— тоже темно? Ему нужно оглядеться вокруг и убедиться в этом, пусть даже есть риск быть в это время замеченным.
Он с усилием пополз вперед на животе и локтях, наткнувшись на основание деревянной лестницы. Он подтянулся вверх, а затем развернулся в неловкой позе, спиной к стене окопа. Над головой у него было небо свинцового цвета, значит, наступил день, а не кромешный мрак ночи. Значит, сейчас, должно быть, уже утро. Все кости и мышцы у него ныли, и он вдруг почувствовал холод, осознав, как сильно ему хотелось пить. Ему необходимо было найти фляжку с водой. Просто передохнуть пару минут.
Похоже, никто другой этой ночью уцелеть не сумел. Возможно, кто-то был взят в плен, но никто ни разу не пошевелился, даже теперь, когда он их потревожил. Он с прискорбием взглянул на труп своего дяди Ангело, который так мужественно сражался — не только в этом сражении, но уже долгие годы, в битвах с машинами и с первой волной боевиков.
Он обшарил тело Ангело и нашел у него металлическую фляжку. Он отвинтил крышку, осторожно и не спеша, и наполнил рот водой. Он немного выпил, не торопясь, дав воде возможность спокойно проникнуть ему в желудок, а затем стал пить еще, на этот раз жадно, но стараясь делать это как можно тише. Должно быть, траншеи не особо тщательно охранялись, иначе кто-нибудь уже наверняка услышал бы, как он двигается, и решил бы выяснить, в чем дело, но, конечно, все равно здесь будет что-нибудь вроде каких-нибудь патрулей; «Армия повстанцев» вряд ли будет чувствовать себя в полной безопасности. Ее лидеры уж точно показали себя вероломными, но вплоть до сих пор никаких ошибок в планировании своих операций у них не было. Совершенно ясно, что они не были непрофессионалами.
Когда он был готов действовать, он отыскал бинокль и автомат Калашникова. Он заполз в туннель, который вел назад, к каско, к окружавшим его зданиям и к внушительным бункерам эстансии. Туннель частично обрушился от обстрела, однако, похоже, по нему все же можно будет пролезть. Самое худшее, что может случиться, это если ему придется бежать обратно. Если он направится в эти засушливые полупустыни пылевых бурь, его, несомненно, быстро обнаружат… а кроме того, ему некуда было идти. Его единственная надежда — это добраться до того, что осталось от этих зданий, пусть даже он направлялся сейчас прямо в лапы врага. Он мог бы попытаться угнать отсюда на одном из своих автомобилей, или на одном из грузовиков или Хамви каско.
Кажется, особых шансов убежать, не будучи замеченным и услышанным, или же обогнать вертолеты «Восставшей Армии», если они погонятся за ним, не было, но он сможет найти способ как-нибудь обойти эту проблему. Если он сумеет устроить против них какую-нибудь диверсию…
Он пополз, протискиваясь, по тоннелю, стараясь не стонать и не пыхтеть. Несмотря на все свои боли, он начинал верить, что с ним в принципе все нормально. Возможно, он скоро и погибнет, однако не без причинения вреда противнику. По крайней мере, его тело было способно вынести определенные физические нагрузки. Как и все другие защитники, он выложился по полной за последние несколько дней и почти не спал. Неудивительно, что он проспал всю ночь.
Из другого конца туннеля показался какой-то свет, значит, он не был полностью перекрыт или завален. Он добрался до того места, где крыша полностью обвалилась, открыв на него вид сверху, однако он, не останавливаясь, быстро прополз там, перевернувшись на спину и переключив селектор огня на постоянную автоматическую стрельбу, приготовившись к перестрелке, если его заметят. Получилось. Он пролез там, а затем вновь оказался в укрытии. Еще пятьдесят ярдов. Он никоим образом не мог даже мысленно себе представить, как могли выглядеть каско и эстансия в целом теперь, либо с поверхности земли, либо с воздуха. Должно быть, они полностью изменились после этих бомбардировок. Он представил себе сцены наподобие воронок, развороченной земли и зданий, снесенных вдребезги, до щепок и щебня. Если повезет, что-нибудь, может, и останется, где он сможет как-то укрыться, может, у него появится шанс воплотить задуманное. У него имелось одно преимущество: он знал план поместья как свои пять пальцев. Это была его территория, известная ему с детства, каждый ее квадратный дюйм.
Туннель заканчивался выкопанным пространством рядом с бункерами. «Армия повстанцев», несомненно, силой их открыла, разграбила, забрав все, что было там полезного, а также обчистила их жилые помещения. Бесполезно было пытаться даже туда идти, но ведь были еще бунгало, гаражи и мастерские: зданий этих было гораздо больше, чем тех, коими могла воспользоваться атаковавшая их группировка, они предназначались для нужд рабочей силы, занятой в сельском хозяйстве. Ему лучше всего было бы найти какое-нибудь неиспользуемое здание, и попытаться укрыться в нем на ближайшие двенадцать или более часов, пока вновь не наступит мрачная ночь. Как только полный мрак скроет его передвижения, он сможет действовать решительнее. Даже если его и убьют, он сможет нанести противнику кое-какой серьезный вред.
Добравшись до выхода из тоннеля, он напряг слух, чтобы расслышать какие-нибудь голоса или иные звуки. Мимо прошли двое солдат «Восставшей Армии», тихо говорившие между собой по-испански, но потом они исчезли из виду. Где-то справа от него завелся двигатель машины; он узнал в нем дизельный двигатель одного из Хамви эстансии. Никаких вертолетов слышно не было, так что от воздушного наблюдения он был избавлен. Слева от него кто-то громко заговорил, ему кто-то ответил более тихим голосом. Затем первый сказал что-то пренебрежительное, языком, похожим на смесь испанского с английским. Эти голоса слышались со стороны каско. Похоже, что два солдата — один был старше другого — осматривали развалины. Если повезет, они не станут смотреть в его сторону. А даже если и посмотрят, у него были все шансы увидеть их первыми, так как он все еще находился во впадине и мог осторожно выглядывать из этого углубления.
Он медленно пополз к выходу из тоннеля, постаравшись как можно больше свернуться, чтобы быть как можно менее заметным, теперь, когда он снова оказался на открытом пространстве. Как он и думал, никаких наблюдательных пунктов, с которых его могли бы сверху заметить, не оказалось. С некоторых сторожевых вышек эстансии эта его впадина могла быть видна, однако они не уцелели за долгие годы этих войн. Местность здесь была слишком плоской и равнинной, и на ней не было естественных точек, пригодных для наблюдения. Он осторожно высунул голову из-за насыпи слева от него, осмотрев каско в бинокль. Не два, а три солдата «Армии повстанцев» ходили у его развалин, и говорил и указывал на что-то главным образом один из них. Кертис скользнул вниз, сделал еще один глоток воды, а затем стал смотреть, что происходит с другой стороны.
Там ситуация была более сложной. Там рядом стояло несколько автомобилей: пятитонных армейских грузовиков; переделанных гражданских автомобилей; и несколько джипов Хамви. Возле них находилось человек десять солдат, некоторые из них караулили на посту, с автоматами наперевес. Трое возились с каким-то Хамви, один сидел внутри него, заводя двигатель, а второй в это же время пытался заглянуть под машину. Третий стоял у двери водителя, тихо о чем-то разговаривая с человеком, сидевшим внутри, и глядел почти в сторону Кертиса. Танк Абрамс и два десантных вертолета стояли в ста ярдах дальше, рядом с ним стоял еще один солдат, в то время как другой что-то делал, находясь на башне танка. Вместе с теми двумя, которые прошли мимо него, направляясь к траншеям, все они в общем и целом составляли большую часть его врагов. Другие могли находиться в бункерах или заниматься зачисткой территории.
Ни одно здание не осталось неповрежденным. Никакой надежды укрыться в каком-нибудь из них не было. Это значительное ухудшало его положение. Ему, во всяком случае, хотелось поверить в то, что ему удастся скрыться, он утешал себя такой возможностью. Но кажется, его единственным последним шансом было сдаться и понадеяться на то, что их местный командир проявит к нему милосердие, или же погибнуть в бою — причинив как можно больший ущерб.
Несомненно, «Восставшая Армия» не уничтожила буквально всех, кто защищал эстансию. Хотя его окружали одни только трупы, когда он очнулся в траншее, должны были остаться те, кто уцелел и был взят в плен. Логично было бы держать их где-то под землей, в одном из бункеров, сбежать откуда было невозможно. Если он сможет найти способ проникнуть внутрь, это может повлечь за собой серьезные последствия и даже стать решающим фактором. Следует ли ему попытаться их освободить, или сосредоточиться на нанесении врагу максимальных потерь, без посторонней помощи?
Наступало время принимать решение. Побег оказался невозможным; сдаваться в плен неприемлемо. Он решил умереть, но еще не совсем. Он сможет обойтись без пищи, и у него имелось много воды и одежды. При необходимости он сможет снять одежду с погибших и защититься новыми ее слоями от холода. Рано или поздно его обнаружат, когда кто-то снова станет проверять окопы и найдет след, оставленный им в земле, но этого ведь может и не случиться в ближайшие несколько часов. Возможно, у «Армии повстанцев» сегодня имелись и другие приоритетные задачи, на следующий день после их победы. Между тем, казалось ему, он смог бы действовать здесь, в туннелях, не будучи замеченным. Ему лишь нужно было найти более мощное оружие и — если повезет и дальше, и дольше — укрытие под покровом темноты. Рискованно, конечно, ползти по этому туннелю, но он сможет сделать несколько ходок по нему, собрав то, что ему нужно.
Имея несколько РПГ и ручных гранат, он сможет застать «Армию повстанцев» врасплох. Теперь он знал, где стоят ее вертолеты и танк. Он сможет разработать план, как поразить и ряд других военных объектов и солдат здесь. Было бы хорошо, если бы удалось спасти кого-нибудь из пленных, но похоже, эта задача была ему не по силам. Он сделает все, что сможет, действуя в одиночку.