Это наглядно показывают решения, принятые Верховным Советом РФ в мае – июле 1992 года, когда влияние Президента в Верховном Совете было скромным, а его право вето легко преодолевалось.
Кульминацией стало принятие 17 июля 1992 года бюджета на 1992 год, когда с голоса были приняты поправки, увеличивающие расходные обязательства государства более чем на 9 % ВВП289. Нужно учесть, что Верховный Совет в то время реально контролировал руководство Центрального банка России, которое вынуждено было проводить мягкую денежную политику. В таких условиях исполнительная власть была не в состоянии сохранить динамику снижения инфляции, её темпы во второй половине 1992 – начале 1993 года вновь стали расти.
При всей значимости проблемы инфляции на первый план вышло другое: как уйти от гражданской войны. Летом 1991 года Б.Н. Ельцин на президентских выборах получил 57,4 % голосов, при том что ему противостояли пропагандистский аппарат КПСС, официальные органы власти страны. Между маем 1992 и октябрем 1993 года, как уже отмечалось, в России сложилась ситуация двоевластия, похожая на ту, которая существовала между февралем и октябрем 1917 года. Было непонятно, кто принимает окончательные решения.
Ельцин стремился избежать развития событий по сценарию 1917 года. Ключевым вопросом для него было принятие новой Конституции. Уступками в кадровой, денежной и финансовой политике он был готов заплатить за согласие с большинством депутатского корпуса.
В декабре 1992 года казалось, что компромисс найден. Его формула была обозначена на переговорах, организованных в Кремле председателем Конституционного суда В. Зорькиным, с участием членов Конституционного суда, представителей органов исполнительной и законодательной власти. Суть компромисса в переводе с официального на простой язык: отставка главы Правительства в обмен на соглашение о том, что Президент и Верховный Совет согласуют проект новой Конституции, вынесут его на всенародный референдум. Если они не сумеют это сделать, на референдум будут вынесены два варианта Конституции.
Этот компромисс, который позволял избежать рисков, связанных с двоевластием, однако, не был реализован. Руководство Верховного Совета спустя несколько недель объявило, что решение было ошибочным, выполнять его не следует290.
В тексте, который Б.Н. Ельцин готов был вынести на референдум весной 1993 года, было более сбалансированное соотношение прав и полномочий исполнительной и законодательной власти, чем в Конституции, действующей сегодня. Но провести в тот момент референдум по Конституции из-за противодействия депутатского корпуса не удалось.
В ходе референдума, который состоялся в апреле 1993 года, граждане России высказали свое мнение по другим вопросам. Они подтвердили, что Президент Б.Н Ельцин пользуется поддержкой большинства российского населения291.
После референдума Ельцин считал вопрос о двоевластии решенным. В условиях демократии источник власти – воля народа.
Народ спросили. Он ответил. Можно обсуждать вопрос о том, как принимать новую Конституцию, когда депутаты прекратят свои полномочия, на какое число назначать новые выборы. Но, полагаясь на благородство своих оппонентов, президент ошибся.
Лидеры КПРФ и их союзники хорошо понимали, что в кризисных ситуациях, подобных той, которая сложилась в России в 1991–1993 годах, голосование мало что решает. Важно иное – соотношение сил в столицах, способность применять силу. Свое отношение к результатам референдума они продемонстрировали во время майских событий 1993 года в Москве. «Первомайский праздник вышел кровавым. Причем со стороны стражей порядка пострадавших оказалось больше. Всего в результате столкновений различные раны и травмы получили более 200 сотрудников милиции и около 70 демонстрантов. 27 милиционеров и 12 человек с противоположной стороны попали в больницу»292.
Для Б.Н. Ельцина – публичного политика, поставившего своей целью избежать гражданской войны, силовое решение вопроса о власти было неприемлемым. Отсюда отказ распустить Съезд народных депутатов и объявить выборы сразу после референдума, затянувшееся Конституционное совещание лета 1993 года.
И все это на фоне постсоциалистической рецессии, падения ВВП, доходов населения, высокой инфляции.
На это противостояние наложилась денежная реформа, проведенная летом 1993 года, которая ликвидировала единую рублевую зону. Реформу, несомненно, надо было проводить. Но выбранная форма оказалась неудачной. Руководство Минфина не было проинформировано о принятых решениях. Большинство граждан не было осведомлено о том, что Центральный банк, проводивший денежную реформу, подчинен не Президенту РФ, а Верховному Совету. Естественное недовольство тем, что летом во время отпусков у миллионов российских граждан не оказывается денег, неизбежно проявилось в снижении доверия к Президенту.
К этому времени вопрос о неизбежности силового противостояния между Правительством и Верховным Советом стал ясен всем, кто был близок к процессу принятия решений: итоги референдума Верховный Совет проигнорировал, компромисс маловероятен. Ядерная держава не могла жить в условиях безвластия, это опасно для мира. Ключевыми стали вопросы: как восстановить эффективную систему власти в России? Когда? Кто победит в противостоянии? Летом 1993 года ответов на них не было.
21 сентября президент принял решение приостановить работу Верховного Совета, объявить новые выборы и провести референдум по Конституции. После того как Верховный Совет проигнорировал ясно выраженную апрельским референдумом волю народа к продолжению реформ и отверг, одну за другой, все попытки найти разумный компромисс, подобное решение не было неожиданным. И все-таки одно дело продумывать варианты и альтернативы и другое – видеть, как раскручивается маховик силового конфликта с непредсказуемыми последствиями.
Большинство в Верховном Совете подчинялось людям, которые не признают никаких этических рамок и демократических норм. Иначе говоря, демократически избранный парламент сам становился максимальной угрозой для демократии. Такое в истории уже случалось.
Планировавшийся президентом выход из конституционного тупика не предполагал отмену демократии. Его ключевая идея, главная цель – новые свободные выборы, незамедлительное проведение которых более чем логично, коль скоро политическая линия парламента разошлась с выраженной на референдуме волей народа.
Вступив на путь прямой, открытой конфронтации, надо быть готовым применить силу. Поведение силовых структур предсказать тогда было невозможно. Верховный Совет отказывается разойтись, Конституционный суд объявляет указ президента незаконным. Картина развития ситуации в первые дни достаточно благоприятна. Указы приведенного Съездом народных депутатов к присяге «президента» Руцкого производят комичное впечатление. После дня колебаний подавляющее большинство местных администраций демонстрирует лояльность правительству. Общество в целом воспринимает происходящее без энтузиазма, с определенной тревогой, но и с пониманием. К сожалению, спустя несколько дней становится ясно: ощущение относительного спокойствия – всего лишь кажущееся. Белый дом остается мощным центром оппозиции, которая начинает осуществлять свой сценарий развития событий, пытается дестабилизировать обстановку, ведет дело к крови. В Белом доме – большое количество оружия. Его раздают щедро, кому попало, но прежде всего стягивающимся с разных концов страны боевикам. Правительство принимает контрмеры, усиливает оцепление вокруг Белого дома, подтягивает дополнительные силы ОМОНа и милиции. Но вынужденная днем и ночью мокнуть под дождем в оцеплении милиция – прекрасный объект для работы агитаторов оппозиции, провокаций. Теперь правительство – в положении обороняющейся стороны, ему приходится менять войска, обеспечивать порядок. Оппозиция организует митинги, демонстрации, участники которых очень агрессивны.
Серьезной поддержки в регионах, на которую могла бы опереться парламентская оппозиция, нет. Вопреки повторяющемуся почти во всех комментариях утверждению о том, что исход противостояния решится в регионах, ясно: в России судьба выборов и войн действительно решается в регионах, но судьба революций и переворотов – в столице. 2 октября в Москве ситуация продолжает обостряться. Соглашение о подключении Белому дому воды, электроэнергии и связи в обмен на сдачу находящегося там оружия парламентом сорвано. Но, как не раз бывало, факт достижения такого соглашения воодушевил оппозицию. Заполненное вооруженными боевиками здание Верховного Совета похоже на заложенную в центре страны гигантскую мину, способную разрушить государство. Из отрывочных сведений складывается картина, что теперь именно боевики, а не официальные парламентские руководители – ключевая сила в Белом доме.
В воскресенье, 3 октября, примерно в 16 часов стало известно о крупных беспорядках в Москве, о прорыве оцепления, о разоружении части милиции, о начале штурма мэрии.
Случилось то, чего опасались. Оппозиции удалось перевести ситуацию противостояния в открытую борьбу, в силовое русло. Сполохи новой гражданской войны, казалось, уже лизали небо над столицей России. Усилия министра внутренних дел, явно пытающегося сделать все возможное, не дают ощутимых результатов.
Мэрия сдана, ОМОН деморализован, милиции в городе не видно. Боевики оппозиции действуют нахраписто и решительно, все увереннее овладевая ситуацией. В сложившихся условиях задействовать армию трудно. На протяжении последних лет мы много раз повторяли, что армия вне политики, её нельзя привлекать для решения внутриполитических конфликтов. Это стало символом веры, убедительно подтвержденным в августе 1991 года. Однако развитие событий 3 октября показало, что деморализованная милиция и внутренние войска не способны отстоять порядок в Москве, а вооруженные отряды, выставленные оппозицией, вот-вот проложат дорогу к власти в России безответственным и опасным экстремистам. Необходимость срочно поднять армейские части стала очевидной. Но будут ли приказы выполнены, не получится ли, как в августе 1991 года, что армейская машина просто откажется сдвинуться с места, будут лишь рапорты и показная активность? Уверенно ответить на такой вопрос не мог тогда никто, думаю, включая министра обороны и президента.