Милица страдала по профессору, но сама понимала неуместность и конечность такого чувства. На Андрея она смотрела как на возможный вариант. Ученые подтвердили удачность выбора. Оставалось кое-что предпринять.
Клин клином вышибают. Те же ученые сообщили, что человек с большой вероятностью влюбится в другого, если познакомится в опасной ситуации. Порадовало уточнение, что особенно это касается женщин.
Да, очень жаль, что на продолжение эксперимента нет времени. В конце концов, его смысл не в соединении двух молодых людей, а в отслеженной реакции немешариков на новую пару. Фактически Андрея и Милицу кинули на растерзание. Никто не знал, к чему это приведет, и приходилось играть вслепую, и хуже всего, что главным действующим лицам нельзя рассказать об их роли. Даже пребывание в лабораторном корпусе пары Бориса и Эльвины Мартыновых скрывалось от Андрея и Милицы. Пришлось умолчать про Элю, которая однажды случайно мелькнула в окне, для этого даже ввели в заблуждение: показали старую запись вместо затребованной Андреем. Вину, за которую позже придется ответить, Гаврила Иванович брал на себя. Лишь бы остался шанс ответить, потому что иначе все теряло смысл.
Каждая секунда промедления грозила глобальной катастрофой. Человечество состоит из людей. Они делегировали ответственность принятия решений нескольким, кто доказал успешность и знания. Чрезвычайные действия оправдывались чрезвычайностью ситуации, и Гаврила Иванович поступал так, как подсказывали опыт и интуиция. Выстроенное «дерево решений» указывало на единственный вариант, остальные вели в тупик.
Если все закончится хорошо, Милица и Андрей могут не простить вмешательства в собственные судьбы.
Впрочем, если психологи правы, то могут и поблагодарить.
Теперь это неважно. Продолжать эксперимент опасно во избежание более масштабной трагедии. Гаврила Иванович посмотрел на часы, опустился в кресло и развернулся от рабочего стола к пустоте кабинета.
Совещание началось.
В комнате стояли четыре кресла, одно реальное и три го-гры. В них, лицом друг к другу, сидели четыре человека: три координатора и заместитель Зайцевой, исполняющий обязанности координатора. Еще недавно мужчины на таком собрании преобладали, теперь счет сравнялся: экономический и духовный блоки возглавляли женщины, чрезвычайный и научно-технический — мужчины.
— Сегодняшнее собрание называется совещанием, но совещаться нам не о чем, — сказал Гаврила Иванович. — Информация по расследованию у вас имеется в полном объеме, о версиях и возможных последствиях вы в курсе. С мнением, полагаю, каждый определился. Предлагаю не терять времени и перейти к голосованию по главному пункту: необходимо ли приступать к уничтожению наследия Центра Перспективных Разработок. Если большинство выскажется за уничтожение, перейдем к обсуждению сроков, способов и объектов — то есть, ограничиться живыми домами или сразу пустить под луч все глубоко модифицированные организмы.
Каждый блок имел один голос, и еще один добавлялся тому, в чьем ведении оказывалась тема совещания. При равном раскладе сил так определялось большинство. Сейчас дело касалось безопасности, и в этом случае, а так же в экстренных ситуациях, когда результат зависел от скорости решения, два голоса отдавалось чрезвычайщикам.
— Голосуем. Кто за уничтожение, прошу поднять руки.
Гаврила Иванович наблюдал за людьми, на чьих плечах лежало неподъемное бремя. Собственно, сейчас они не были людьми, каждый олицетворял свой блок и представлял интересы огромной части человечества. Каждый из них был инструментом в руках этого человечества. Организм человеческой цивилизации с их помощью решал проблему собственного существования.
Научно-технический блок. Координатор, высокий мужчина с острым взглядом, громко вздохнул, жилистая рука медленно поднялась.
«За».
Ученые и инженеры надеются, что через некоторое время придумают что-то не хуже. Оптимисты. Это хорошо. Возможно, действительно придумают. Хорошо бы, чтобы придумали. Без немешариков, а затем птериков и прочего мир станет серым, и это вгонит видевших яркие краски в долгую депрессию.
Экономический блок. Временно (или уже навсегда?) его опять возглавляла женщина, ее данные Гаврила Иванович уже просмотрел, с первым впечатлением совпало практически все. Это порадовало — интуиция не подвела.
Заместительница Зайцевой долго раздумывала. Но — немешарики виновны в смерти (если не в чем-то еще хуже) человека, чье место она заняла.
«За».
Это было предсказуемо.
Теперь духовный блок. Координатор — годившаяся Гавриле Ивановичу в бабушки блондинка в белом костюме, где черными, для соблюдения чиновнического дресс-кода, остались только обувь и аксессуары — шейный платок и пояс. Стильная женщина.
«Против».
Ну что же, эти всегда против насилия. Еще бы, по-другому поступить не дает ими же внедренный императив «к другим как к себе».
Все посмотрели на Гаврилу Ивановича. Вопрос казался решенным.
Он почесал нос.
Уничтожение. Страшное слово. Безвозвратное.
Взоры собравшихся потускнели, каждый осознавал тяжесть решения.
— Голосую «против», — вопреки тому, что собирался сказать, объявил Гаврила Иванович.
На лицах возникло краткое недоверие, оно быстро сменилось счастливым оживлением.
— Хваленая интуиция? — спросила исполняющая обязанности координатора экономистов.
— Возможно. — Гаврила Иванович подкрутил усы. — Подождем еще. Под мою ответственность.
Одна за другой го-гры гасли, но выражения лиц радовали: у людей вновь появилась надежда.
Вспыхнул сигнал вызова, перед глазами возник дежурный оператор:
— Только что сообщили с подводной станции. Успешное просвечивание!
— Как?! — выдохнул Гаврила Иванович.
В груди взбурлило.
«Хваленая интуиция». Теперь прозвище «Колдун» получит еще одно подкрепление, скажут, что в последний момент переменил мнение, потому что учуял. А на самом деле? Разве это чутье? Скорее, боязнь принять трудное решение. Готовиться надо к худшему, а надеяться на лучшее. Он надеялся, потому и отсрочил неизбежное. Да, еще минуту назад казалось, что неизбежное.
— К закрывшимся немешарикам подогнали ГУИЗН, — продолжил оператор. — «Око» не подкачало!
Гаврила Иванович слышал про ГУИЗН — глубоководную установку по исследованию земных недр. Последнее достижение науки и техники. Установка работала на новых принципах, и на первых испытаниях ее прозвали «Всевидящее око». «Око» научили видеть сквозь земную толщу дальше и четче. Испытания не закончены, в массовую распечатку установка еще не допущена, но ввиду чрезвычайной ситуации научно-технический блок согласился опробовать открывшиеся возможности там, где обычные средства просвечивания результатов не дали. Опытный образец доставили в Баренцево море, и он справился.
— На подводной станции все исчезнувшие люди находятся внутри немешариков, они погружены внутрь кроватей и как бы замурованы в них, а вокруг тел образовалось нечто вроде коконов.
Дежурный отвлекся на что-то, взгляд убежал влево, и еще одна новость одновременно высветилась и перед Гаврилой Ивановичем:
«В лабораторном корпусе ЦПР найдено рукописное послание Вадима Чайкина, оно оставлено так, чтобы Юлия Потанина, которой адресовано письмо, нашла его, когда приступила утром к новому эксперименту. Послание обнаружила Эльвина Мартынова, разбираясь, чем именно занимался каждый из сотрудников и на чем работы остановились».
Дальше отдельным файлом прилагался текст. Гаврила Иванович вывел его перед глазами белым шрифтом в черной окантовке, чтобы не терять из виду происходящее на заднем плане, но постепенно все остальное перестало существовать.
Стало понятно, что произошло и что следует сделать.
Нет, рано обрадовался. В письме не указано, каким образом вскрыть немешарик, чтобы не повредить людям. Силовое вторжение может привести к уничтожению живого дома вместе с теми, кто находится внутри.
В любом случае, настала пора вылетать на место. Интуиция колет в бок. Настало время действий.
Глава 17ВадикПятое агрегатное состояние, смыжи
— Посмотри, — промыслила, то есть «сказала» Яна.
Сферическое «зрение» Вадика увидело-осознало-ощутило присутствие посторонних. Много новых сущностей, разделенных на льнущие друг к другу пары.
— Это профессор с женой, это Юля с инженером, это все остальные, — объяснила Яна. — Они счастливы.
— Почему они здесь?
— Даже я услышала твой приказ: «Влюбленные должны быть вместе». Немешарики выполнили его в полном объеме. Все влюбленные, кто был в немешариках, где бы ни находились — на земле, под водой или на другой планете, одновременно обрели счастье.
— Я давал приказ только по отношению к себе…
— Ты имел в виду себя, но высказался обо всех. Другие пары тоже хотели быть вместе. Общее желание исполнилось.
— Погоди. Как ты услышала слова, которых я не произносил вслух? Это была просто мысль — важная, подытожившая прежнюю жизнь, но всего лишь мысль!
— Глупый. Здесь не имеет значения — мысль, чувство или слова…
Время шло рваными скачками. Вместо ровной линии — некая синусоида. Неравномерная. С зависаниями и ускорениями. С вознесениями и провалами. С режимами работы и покоя. Время то прыгало резиновым мячиком, то замирало, как техника, ожидающая, когда же человек ткнет в следующую кнопку.
— Сколько сейчас времени?
— Здесь оно течет по-другому. При желании его можно растягивать и сжимать. Теперь мы хозяева своего времени. Ты пока не понимаешь, но привыкнешь, научишься и вскоре не сможешь представить, как можно жить иначе.
— Недавно ты сказала, что мой мысленный приказ о воссоединении влюбленных…
— Подкрепленный их собственным желанием, — дополнила Яна, — иначе ничего не получилось бы.
— …сработал одновременно на земле, под водой или на Марсе. Это невозможно!
— Внутренний мир немешариков — мир вне обычных времени и пространства. Ты это знаешь, потому что исследовал любовь, ты понял про нее почти все, но не сделал последнего шага. Остановился перед дверью, за которой находится разгадка, думая, что прошел путь до конца.