Несмотря на серьёзные предубеждения, Энни верила, что приходской священник — следующий после Бога на земле. О чём бы он ни попросил, повиноваться следует беспрекословно, потому что ему виднее. Вот о чём она думала, когда ответила отцу Келли:
— Хорошо, святой отец. Когда она хочет со мной встретиться?
— Можно сегодня часа в три дня, в моём доме.
По крайней мере, у неё не будет времени переживать. Утром она немного повышивает, а после обеда отправит детей к соседке. Придётся лишний раз спуститься и подняться по ступеням. Она старалась не делать этого чаще чем один раз в день, потому что начали болеть колени особенно правое, но выбора не было.
Энни пришла в дом священника пораньше и посидела в одиночестве за столом, стараясь настроиться на сеанс. Она попыталась представить себе, что это такое — потерять двухлетнюю дочурку: совсем ещё малышку, беспомощную, не способную и дня выжить без помощи взрослых. Но как Энни сможет передать слова малютки, если та ещё не умела говорить? Она решила положиться на свои инстинкты скорбящей матери.
Мать девочки вся тряслась от волнения, и душа Энни наполнилась сочувствием и жалостью к ней.
— Садитесь, пожалуйста. Возьмите мою руку. — Энни тепло улыбнулась, показывая, что бояться нечего. В журналах писали, что некоторые медиумы говорят утробными голосами и у них изо рта сочится белая пена, которая называется эктоплазма, но Энни так себя вести не собиралась.
Отец Келли присел рядом, и все трое взялись за руки. Энни сжала пальцы женщины, пытаясь её успокоить, потом опустила голову, закрыла глаза и сконцентрировалась, как это делала Пепита. И тут же в её голове прозвучало: «Мама», с ударением на второй слог. Она это повторила.
Женщина ахнула:
— Так она меня звала! Именно так.
Энни сосредоточилась изо всех сил.
— Я вижу рядом с маленькой девочкой пожилую женщину, возможно, её бабушку. Девочка сидит у бабушки на коленях.
— Должно быть, она с моей матерью! — воскликнула женщина.
В голове у Энни прозвучали слова, которые она повторила:
— Ваша мама говорит, что Дороти милая малышка. Они каждый день играют вместе. Она говорит, что Дороти приходит к вам, когда вы остаётесь дома одна. Она обнимает вас, но она не уверена, что вы это чувствуете.
— Я это чувствую. Мне много раз казалось, что я ощущаю её, но я не смела надеяться. — Энни услышала, как женщина плачет, и решила, что пора заканчивать сеанс.
— Ваша мама хочет, чтобы вы продолжали жить. Она говорит, что вы не виноваты в том, что произошло. Вы никак не могли спасти Дороти. Ваше горе останется с вами навсегда, но будут и счастливые моменты, если вы позволите им случиться. Они с Дороти будут с вами всегда: и в этом мире, и в следующем.
Энни открыла глаза и выпустила руку женщины, протянув ей носовой платок, которым запаслась загодя. Они ещё некоторое время поговорили, а когда Энни встала, чтобы попрощаться, женщина бросилась к ней с объятиями.
— Вы святая! Именно что святая. Вы даже не представляете, что вы сделали для меня!
— Надеюсь, вам это поможет, — сказала Энни. Муки горя искажали лицо бедной страдалицы. — Берегите себя.
Оглядываясь назад, Энни решила, что всё сделала правильно. Отец Келли был в этом просто уверен.
— Ты наполнена добротой и сочувствием, — сказал он. — Увидев, как ты вела себя с ней, я без сомнения мог бы рекомендовать тебя другим людям.
— Но, пожалуйста, святой отец, не всем, а только тем, кто больше всех страдает. Мне это очень тяжело даётся.
Ставить себя на место скорбящей женщины было для Энни тягостно и пробуждало её собственные горестные воспоминания. Она-то знала, как отчаянно хочется в последний раз обнять своею ребёнка и как мучительно ежедневно терзаться чувством вины за то, что не смогла выполнить материнский долг и не защитила его.
Энни вернулась домой опустошённая. С полчаса она просидела, уставившись в окно, ничего не видя, не в силах ни сконцентрироваться на вышивке, ни перемолвиться с Финбаром, ни подумать о чём-нибудь конкретном, пока наконец Патрик не пришёл из школы и не заявил, что хочет есть.
* * *
После первого сеанса просьбы от скорбящих посыпались одна за другой. Та женщина, должно быть, поделилась со своими приятельницами, и теперь, похоже, каждый прихожанин хотел связаться с кем-нибудь на Небесах. Даже при том что отец Келли сдерживал желающих, её завалили призывами о помощи.
— Я буду проводить один сеанс в неделю, — твёрдо заявила Энни отцу Келли. — И они все будут очень короткими. Вы можете сами отбирать наиболее страждущих.
Большинство просителей были женщины, потерявшие мужей или детей, но иногда приходили и мужчины. Сосредоточившись и внимательно прислушавшись, Энни почти всегда представляла в уме картинку, иногда она слышала слова и передавала их. Она поняла, просители с такой страстью верили её словам, что никогда не подвергали сомнению её способности, все они неизменно были благодарны за полученное утешение.
Новость о её даре разлетелась за пределы прихода. Камилла Озани, владелица ателье, для которой Энни делала свои вышивки, рассказала про неё некоторым своим клиенткам из высшего общества, и тут же от них через отца Келли последовала целая лавина просьб. Он отверг большинство из них, особенно если просящий не был католиком, но одну он не смог отклонить: от миссис Марианы Шелдон, богатой дамы с Парк-авеню. С тех пор как её муж погиб на «Титанике», она не выходила из дома. Горе настолько сломило её, что она почти не вставала с постели, и даже врачи не могли ей ничем помочь. Миссис Шелдон готова была отдать всё, лишь бы Энни согласилась провести сеанс у неё дома. Отец Келли страстно призвал Энни согласиться.
— Её муж не смог доплыть до шлюпки, и она опасается, что он выжил, но потерял память. Последний раз его видели в компании с двумя друзьями, их тела были найдены, а его — нет. Она надеется, что ты окончательно скажешь ей, жив он или погиб. Ну конечно, он умер…
— Я не могу ей этого сказать.
— Можешь, Энни. Ты ведь не нашла тело Финбара, но знаешь, что его нет на земле. Тебе нужно только убедить в том же миссис Шелдон.
Он так настаивал, что Энни заподозрила, не было ли за это обещано некое значительное пожертвование церкви. Но при сложившихся обстоятельствах Энни ничего не оставалось, кроме как согласиться. Миссис Шелдон пообещала, что туда и обратно Энни отвезут на автомобиле, так что хоть об этом ей не надо было беспокоиться.
Для поездки на Манхэттен Энни надела своё лучшее платье. Ей было не по себе, когда она садилась в сверкающее авто, которое поджидало её у подножия ступенчатой улицы. Она лишь однажды ездила в автомобиле — когда они прибыли в Нью-Йорк — и находила, что это намного удобней, чем в трамвае, и намного быстрей, чем в повозке. Финбар был бы в восторге. Автомобили его всегда привлекали.
Они подъехали к огромному дому с глухими ставнями. Внутри царил дух скорби, в проникавших сквозь ставни лучах света плясали пылинки, тишину прерывал лишь бой часов каждые четверть часа. Ковры были мягкими и роскошными, такими же как в ресторане первого класса на «Титанике», только никаких цветов в вазах и сверяющих люстр. Всё было мрачным.
Дворецкий проводил Энни наверх в жилую комнату. За столом, на котором горела свеча, сидела женщина. Поначалу, увидев сгорбленную фигуру и плечи, покрытые шалью, Энни подумала, что перед ней старушка, но, приблизившись, она разглядела лицо без морщин. Миссис Шелдон не было и тридцати.
Энни села и поздоровалась с женщиной, перед тем как взять её руки в свои. Она не стала вести беседы, а сразу же, опустив голову, постаралась сконцентрироваться. Энни думала о последних минутах жизни на палубах «Титаника». Она столько раз представляла себе, каково там было, что ей не составило труда это увидеть. Потом Энни мысленно представила себе хорошо одетого молодого человека лет двадцати-тридцати, и сразу же увидела его.
— На нём смокинг. У него на поясе в кармане часы.
Миссис Шелдон вскрикнула:
— Это он!
— Он помогает женщинам садиться в шлюпки, предлагает свою руку, чтобы перевести их через накренившуюся палубу. — Картинка поменялась. — А теперь он стоит с двумя друзьями. Они держатся за перила. Ему не страшно. Они обмениваются шутками. — Внезапно Энни услышала слова и повторила их точь-в-точь: — Чертовски странная штука, Мариан. Нахлынула волна, но я даже не почувствовал, какая она холодная. Я мгновенно оказался в другом мире, там было светло и красиво, и я понял, что умер, но это было легко. Это было совсем не страшно.
На другом конце стола послышались звуки сдерживаемых рыданий.
Энни произносила слова, которые возникали у неё в голове:
— Моя дорогая, ты должна подняться и вновь предстать перед миром. Ты губишь своё здоровье. Ты молода и красива, и я хочу, чтобы ты опять вышла замуж, как только будешь к этому готова. Выбери хорошего человека, родите с ним детей; первого сына назови моим именем, если хочешь. Я буду приглядывать за тобой и твоей семьёй, пока мы не встретимся вновь.
Женщина тяжело дышала, и Энни решила, что с неё достаточно.
— Он ушёл, — сказала она, отпуская руки миссис Шелдон. — Надеюсь, что вы услышали то, что хотели узнать.
— Это было невероятно! — Женщина была потрясена. — Вы не только говорили его словами, но даже ваш голос стал похож на его. Вы не представляете, какое это облегчение наконец узнать правду. Благодарю вас от всего сердца!
Слуга принёс поднос с лимонадом, миссис Шелдон расспросила Энни про её семью, про Финбара и про их жизнь в Кингсбридже. Она предложила Энни денег, но та отказалась.
— Мы с мужем это обсуждали и решили, что мы не будем наживаться на сеансах, — объяснила Энни. — Это будет неправильно.
— Вы на самом деле хорошая женщина. Я постараюсь начать жить заново, как этого хочет мой муж. И я всегда буду благодарна вам за то, что вы пришли ко мне.
На следующее утро, когда Энни работала над вышивкой раздался стук в дверь. На пороге стояли водитель и слуга миссис Шелдон. Они принесли три огромные коробки. Они запыхались и раскраснелись оттого, что им пришлось тащить эту тяжесть вверх по лестницам.