— Она молодая, сэр. Для неё в этом доме было слишком тихо.
— Полагаю, в глубине души я знал, что из этого ничего не выйдет. Нью-йоркское общество насмехалось бы над нами, и Венеция с этим никогда бы не смирилась. Меня бы подняли на смех, а её окрестили охотницей за деньгами. — «Коей она, разумеется, и является», — с горечью подумал он. Он ещё отпил из бокала и дал себе слово никогда не подсчитывать, сколько ему пришлось потратить на неё за те три года, пока длился их роман.
— Она ещё может вернуться, сэр. Когда до неё наконец дойдёт, что лучше не всегда там, где нас нет. — Мистер Фрэнк невозмутимо потягивал коньяк.
— О, не сомневаюсь, что, как только у неё закончатся деньги, я получу от неё телеграмму. Так оно всегда и было.
— Я так понял, сэр, вы познакомились с ней задолго до плавания на «Титанике».
— Я знаю, что ты осуждаешь меня, Фрэнк, но ты должен понять: мы с Маргарет никогда не пылали страстью друг к другу. Я женился на ней не по любви, а ради денег. Вот такая ирония, учитывая, что, когда я увлёкся Венецией, она встречалась со мной тоже только из-за моих денег. — Мистер Грейлинг выдавил из себя смешок, больше похожий на кашель. — Как говорят, что подходит одному, должно подходить и другому. — Он осознал, что алкоголь развязывает ему язык, и подумал: «Зачем я откровенничаю с ним? А с кем мне ещё поговорить? К тому же Фрэнк всегда был лоялен ко всему происходящему».
— Вы собирались развестись с миссис Грейлинг?
— Она не хотела со мной разводиться. Бог свидетель, я просил её об этом… — Грейлинг потянулся к графину и налил себе щедрую добавку. — Редж считает, что это я убил её. Ты можешь в это поверить? Я — убийца?
— Я слышал подобные разговоры в доме и пресекал их. — Мистер Фрэнк смотрел в одну точку.
— Он сообщил об этом полиции! — воскликнул мистер Грейлинг, повышая голос. — Меня из-за этого вызывали сегодня в участок. Ты можешь себе такое представить?
— Это невероятно. Полиция поэтому и отпустила вас так скоро. Они ведь не арестовали юного Реджа? Надеюсь, что нет, он столько всего пережил.
— У него всё в порядке. Он возвращается в Англию. Я предложил купить ему билет. Но я не могу смириться с мыслью, что он мог подумать, что я убил жену, чтобы избежать скандала с разводом. По его мнению, я на такое способен… — Грейлинг покачал головой, невнятно бормоча. — И тем не менее, как оказалось, этим всё и кончилось. Я всё равно что убил её.
Дворецкий нахмурился:
— Вы устали, сэр. Может быть, вам лучше прилечь?
— Нет! Я должен поговорить с кем-то, а ты меня знаешь, Фрэнк. Ты ведь знаешь, что я неплохой человек. Ну да, я солгал, но не в том, в чём меня обвиняет Редж. Я никогда не смог бы хладнокровно убить её. Ты веришь мне?
— Конечно, сэр.
— Ей нездоровилось в последний день плавания. Господи, её рвало, и меня просто выворачивало от этих звуков, тем не менее я заглядывал к ней каждые несколько часов, чтобы убедиться, не надо ли ей чего. Ты понимаешь? В некотором смысле, я был хорошим мужем. Когда я проведывал её после ужина, она крепко спала, рядом с ней стоял флакон с каплями, и я решил, что она приняла их, чтобы заснуть. Только после этого я отправился к Венеции.
Закрыв глаза, Грейлинг представил себя в обществе ослепительной любовницы. Они пили шампанское, болтали и смеялись. Однако она не подпускала его к себе. Хотя, когда они оставались наедине, она могла бы и позволить ему пару вольностей, но нет. Венеция приказала ему сидеть в кресле, а сама оставалась в другом, в паре метров от него.
— За кого ты меня принимаешь? — игриво спросила она. — Пока у меня на пальце не будет кольца, ты от меня ничего не получить. Я и так тебе много чего позволила.
Грейлинг был просто счастлив находиться в её обществе, любоваться её совершенными чертами. А эти кошачьи глаза! Личико в форме сердца! Блестящие волосы цвета меди! А её бледная кожа, нежная, как персик. Он обожал её смех. Пока они были вместе, она казалась ему такой остроумной, однако, расставшись с ней, он не мог припомнить ни одного её удачного изречения. Она возбуждала его, и он не мог без неё. Когда они были не вместе, он считал минуты до следующей встречи. Мистер Фрэнк прочистил горло, прервав поток воспоминаний хозяина.
— Вы хотите сказать, что, когда судно натолкнулось на айсберг, вы находились с мисс Гамильтон, а не с женой?
— Это был всего лишь несильный толчок. Венеция встревожилась, но я заверил её, что ничего страшного не произошло. Потом в дверь постучал стюард и велел нам надеть спасательные жилеты и подниматься на верхнюю палубу. На всякий случай, как заверил он.
Это был стюард, который приносил Венеции еду в каюту. Он, должно быть, догадался о незаконной природе их отношений, но ничем себя не выдал. Стюард показал им, как завязывать жилеты, и проводил по Большой лестнице на шлюпочную палубу. Венеция шла позади Грейлинга, пригнув голову, её лицо загораживали поля шляпки. Она опасалась, что кто-нибудь из английских аристократов, находившихся на борту, узнает её. Могла бы не беспокоиться, все были слишком заняты собственным спасением.
— Я специально расспросил его, понимаешь. — Мистер Грейлинг тяжело поставил бокал на отполированный до зеркального блеска стол, расплескав коньяк. — Я спрашивал, всех ли пассажиров приведут стюарды, и меня заверили, что всех. Мне обещали. Я сказал, что у меня друг спит в каюте на палубе «В», и он ответил, что беспокоиться не надо, с моим другом всё будет в порядке. После этого мне и в голову не пришло волноваться за Маргарет.
— Значит, вы за ней не вернулись… — Тон у мистера Фрэнка был стальным. Он скорее утверждал, чем спрашивал.
— Боже мой! Всё произошло так стремительно. Ты не понимаешь. Они стали настаивать, чтобы Венеция села в шлюпку. Она умоляла меня сесть с ней. Она была напугана. Сказали, что сначала посадят всех женщин и детей, но, когда шлюпку начали спускать, в ней оставалось так много свободных мест, что я просто прыгнул в неё. — Грейлинг жадно отпил из бокала. — Ты должен верить мне, Фрэнк. Я бы не поступил так, если бы стюард не заверил меня, что Маргарет поплывёт на другой шлюпке. Это он виноват. Кроме того, никто не говорил, что судно тонет. Мы думали, что это мера предосторожности. И только когда мы отплыли на приличное расстояние, я увидел, что лайнер оседает в воду и накреняется… — Грейлинг вытянул вперёд руку, демонстрируя крен судна. — Вот тогда я и понял, что всё очень серьёзно. И даже когда оно ушло под воду, я всё ещё считал, что Маргарет спаслась, потому что мы всё-таки плыли первым классом. Ради всего святого! Я думал, что все эти люди, которые оказались в воде, были пассажирами третьего класса, что они замешкались и не успели вовремя подняться на шлюпочную палубу. Первый класс ожидаемо обслуживается лучше. — Он взглянул на дворецкого, надеясь на понимание.
Лицо мистера Фрэнка было непроницаемо, он не шевельнулся.
— Полагаю, вы поняли, что миссис Грейлинг не спаслась, только когда высадились на «Карпатию».
— Нет, гораздо позже! Во-первых, я должен был подкупить персонал, чтобы добыть каюту для Венеции, и успокоить её — она была очень расстроена. — Грейлинг громко икнул. — Потом я пошёл искать Маргарет. Я обошёл всё судно, но её нигде не было. Я подумал, может, она нашла себе каюту, и расспросил стюардов, но её никто не видел. Это было ужасно, Фрэнк. Ты не представляешь, что я пережил. Потом я наткнулся на Реджа, и он сказал мне, что пытался попасть в нашу каюту на «Титанике», но дверь оказалась запертой. — Из горла Грейлинга вырвался всхлип. — И тут до меня дошло страшное: это я запер дверь, когда выходил из каюты. — Мистер Грейлинг швырнул ключ на стол. — Я сделал это, чтобы её никто не побеспокоил. — И он начал рыдать в голос, прикрыв лицо руками; плечи его сотрясались.
Мистер Фрэнк взял в руки ключ и посмотрел на него. Он испытывал ужасное отвращение к человеку, сидевшему напротив. Каким же надо быть ничтожеством, чтобы бросить жену на тонущем судне?
— А другой ключ был? — медленно спросил он. — Если бы она проснулась, она смогла бы открыть дверь изнутри?
Мистер Грейлинг зарыдал ещё громче и покачал головой:
— Господи, я надеюсь, она не проснулась. Я молюсь, что она так и проспала до самого конца. Я любил её, Фрэнк. Да, любил. — Его обвислые щёки и воспалённые красные глаза представляли жалкое зрелище, Грейлинг выдохнул, и у него в ноздре лопнул пузырь соплей.
Мистер Фрэнк не произнёс ни слова, он даже не изменился в лице.
— Прошу тебя, не осуждай меня, — молил его мистер Грейлинг. — Я думал, ты меня поймёшь.
— Я вас понимаю, сэр. Будет лучше всего, если я помогу вам лечь в рстель. Вам, наверное, не стоит больше пить. — Он поднялся.
Мистер Грейлинг одним залпом осушил бокал. Дворецкий взял его под руку и помог подняться.
— Ты хороший человек, Фрэнк, — бормотал хозяин, не в состоянии устоять на ногах без помощи дворецкого. — Мне повезло, что у меня есть ты, и ты меня понимаешь.
— Благодарю вас, сэр. — Мистер Фрэнк тащил его по коридору к спальне.
Глава 77
Как они и договорились, Роберт подъехал к отелю в шесть часов и проводил Джульетту до автомобиля.
— Я не больна, — сказала она, стараясь говорить непринуждённо, не показывая вида, насколько она страшится надвигающегося вечера.
— В твоём положении надо быть осторожной, — ответил Роберт. Голос у него при этом был мягким, но лишённым страсти.
Всю дорогу Джульетте хотелось прикоснуться к нему, положить свою руку на его, но она не посмела. Вкус его поцелуев всё ещё оставался у неё на губах, но между ними всё уже было по-другому. Она чувствовала дамоклов меч лжи, нависший над ней. Как только они зайдут в дом, она объяснит, что беременна шесть месяцев, а не два, и предложит быстрый развод. Для неё это был единственный более-менее достойный выход из положения.
Дворецкий сопроводил их прямиком в столовую, где был накрыт к ужину стол. Слуга справился у Роберта, какое подавать вино, и как только он удалился, служанка принесла на закуску лёгкое сырное суфле.