Он спустился на палубу «В». В «Парижском кафе» отдыхало несколько молодых людей. Когда он проходил мимо, один из них крикнул:
— Любезный, ты не мог бы принести нам розового джина?
— Разумеется, сэр, — кивнул Редж и передал заказ одному из французских официантов, работавших тут.
Каждое помещение на «Титанике» было великолепной копией какого-нибудь известного места, в частности, это воспроизводило знаменитые уличные кафе Парижа, и обслуживающий персонал сюда набирали из французов (или, по крайней мере, из тех, кто мог говорить с псевдофранцузским акцентом). Он огляделся, предполагая, что девушка со шлюпочной палубы может проводить своё время Здесь, с молодёжью, но её не было и следа.
Он прошёл палубу «В» и, спускаясь всё ниже, оказался в самом сердце судна. Гостиная на палубе «D» пустовала, большая часть пассажиров первого класса поднялась наверх, остальные дремали после обеда у себя в каютах. Ещё ниже, на палубе «Е», он помог джентльмену, который в поисках парикмахерской забрёл в зону персонала, на Шотландскую дорогу.
— Боже правый! — воскликнул мужчина. — Как же это меня занесло в служебные помещения?!
— О, это происходит очень часто, сэр, — заверил его Редж.
На палубе «F» в нос ему ударил запах чеснока и дешёвого масла для волос, вокруг звучала незнакомая восточноевропейская речь. В прошлые средиземноморские рейсы он запомнил по нескольку слов на итальянском, французском и испанском, и хотя считал себя способным к языкам, не смог уловить ни одного знакомого корня, тут использовали много «шм» и «брр».
В самом хвосте третьего класса ехали ирландцы. Здесь царила атмосфера праздника: как будто вечеринка перемещалась из каюты в каюту, а весёлые компании собирались прямо в коридорах. Они были взбудоражены и поездкой в Америку, и тем, что оказались на судне. На пути Реджу попалась группа женщин, и он не мог не услышать их разговор.
— Эйлин, ты заметила того зубастого парня, который плясал вчера в гостиной? Он чуть из башмаков не вывалился, чтобы ты обратила на него внимание.
— Да ла-а-дно, — протянула в ответ Эйлин, — он просто был неуклюж. — Она отступила, чтобы пропустить Реджа.
Последовало молчание, а потом он услышал за спиной шёпот и понял, что они, подталкивая друг друга, показывают на него.
— Ну разве он не красавчик? — произнёс взрослый женский голос, и они все грохнули от смеха.
Редж залился краской, слава богу, они этого не увидели, и быстренько свернул в ближайшую дверь на лестницу. Он сошёл на палубу «G», туда, где рядом с кортом для сквоша находилась почта. Внезапно послышался шум. Дверь бойлерной раскрылась, и Редж увидел, как инженер выводит оттуда под руки двух худосочных ребятишек. Заприметив Реджа, инженер обратился к нему:
— Вы не могли бы выяснить, из какой они каюты? Я только что поймал их у двигателей, где они болтались сами по себе. — Инженер потряс мальчишек за руки, но те лишь захихикали, нисколько не испугавшись грозного дяди. — Ещё раз попадётесь, будете драить палубу, — пообещал он.
Но Редж смотрел не на мальчиков. За спиной у инженера он разглядел гигантскую машину, в которой с грохотом двигались поршни, цилиндры и стержни, сообщая судну силу движения. Она издавала внушительное шипение и лязгающие звуки, и Редж очень хорошо понимал, почему эти двое мальчишек прокрались сюда. Он и сам был не прочь сделать то же самое, но инженер захлопнул дверь у него перед носом, оставив его наедине с мальчишками.
— Вы из какого класса, ребята? — спросил Редж.
Они переглянулись.
— Из третьего, — ответил старший. — Мы едем с мамкой, малым и ещё сестрой. — Говорил он с ирландским акцентом.
— Как вас зовут?
— Я — Финбар, а он — Патрик.
— Где вы последний раз видели свою маму?
— Она была в каюте, возилась с малым.
— Бьюсь об заклад, вы не знаете номера каюты, подначил их Редж. — Мелюзга, вроде вас, никогда не помнит каюту.
— Да помним мы: Е-107. — За них обоих говорил старший, нескладный паренёк в коротких не по возрасту штанишках. Мать могла бы купить ему в путешествие длинные брюки, чтобы прикрыть торчащие коленки.
— Ну, тогда пошли. Она небось уже вас ищет.
По дороге он рассказывал им о том, что интересно каждому мальчишке. Например, о том, что на судне установлены два четырёхцилиндровых паровых двигателя тройного расширения, которые приводят в движение винты, а также турбина низкого давления, перерабатывающая пар от двигателей. Он сообщил им, что максимальная скорость «Титаника» составляет двадцать три узла, но в данный момент они идут на двадцати одном; рассказал, что здесь работают двадцать четыре двухсторонних паровых котла и шесть односторонних, что кочегары трудятся день и ночь, забрасывая уголь в сто пятьдесят девять печей. Он назвал длину, ширину и водоизмещение судна, и всё ещё продолжал просвещать их, когда они подошли к каюте номер 107 на палубе «Е».
Услышав голоса, Энни Макгьюэн открыла дверь. Она тут же обхватила сыновей и затащила их внутрь.
— Чем они занимались? Надеюсь, не вляпались в какую-нибудь неприятность?
— Отнюдь, — ответил Редж, — мы просто болтали про то, как всё устроено на судне. — Он видел, как удивились ребята, сообразив, что он не собирается докладывать матери про их проникновение в машинное отделение. — Ваши сыновья смышлёные парни, продолжал Редж. — Готов поклясться, они хорошо учатся в школе.
— Я вам так благодарна, мистер…
— Партон. Редж Партон.
— Я — Энни Макгьюэн. Может быть, вы подскажете, могу ли я где-нибудь погреть молочко для малыша? За завтраком я наполнила бутылочку из кувшина, чтобы покормить его позже, но ему холодное не нравится. Я тут других младенцев не видела и не хотела причинять беспокойства.
— Вам это сейчас нужно? — уточнил Редж. — Я могу заглянуть в нашу столовую и прислать кого-нибудь к вам на помощь. А вообще вы можете обратиться к любому официанту в обеденном салоне.
— Если так, то нет проблем.
— Вот что, — предложил Редж, — почему бы вашим старшим не пойти сейчас со мной?
Все с готовностью согласились с его предложением, и Редж отвёл ребят через крутящиеся воротца на Шотландскую дорогу. Он показал, где располагаются спальни экипажа, кладовки и столовая, познакомил их с мистером Джофином, который подогрел бутылочку и дал каждому по кексу. Мальчишки всё время переглядывались, полные восторга. Наконец Редж сопроводил их обратно, к воротам третьего класса, и показал, в какой стороне находится их каюта.
— Мы ещё встретимся? — с надеждой спросил Финбар.
— Почему бы и нет? — улыбнулся Редж. — Я буду за вами приглядывать.
— Ура! — выдохнул Финбар.
И Редж с удовольствием отметил про себя, что ребята им восхищаются. Похоже, на всём судне только они одни.
Как только мальчики ушли, Редж побрёл в спальню, чтобы немного полежать. У него с собой была книжка про Шерлока Холмса, но сейчас читать не хотелось. В вещах Джона он приметил старую газету и стащил её. Газета была от восьмого апреля, за сутки до начала их рейса. Редж забрался на свою койку и развернул её.
Заголовки были посвящены столкновению на Ниле двух судов. По оценкам, погибло около двухсот человек. Редж содрогнулся. Он надеялся, что жертвы утонули, а не были съедены нильскими крокодилами. Моряки не любят читать про смерть на воде, и он быстренько перевернул страницу. Член парламента мистер Асквит собирался представить свой третий билль о самоуправлении Ирландии. Удачи ему, подумал Редж. Что бы он ни предлагал, добиться всеобщего согласия ему никак не удавалось. Какие-то суфражистки опять приковали себя цепями к зданию Парламента. Тут он дошёл до светской хроники и углубился в текст.
На фотографии дамы и господа при полном параде позировали под тентом около «Савоя». В статье их восхваляли за то, что они не побоялись прибыть на приём, несмотря на прескверную погоду и риск намочить и испортить свои дорогостоящие платья и смокинги. Снимок был зернистым, но всё равно было видно, как они сногсшибательно выглядят и нисколько не намокли. Ха, снимок же не мог запечатлеть, как за минуту до этого слуги, идущие по бокам, несли над ними зонты. Вот слуги-то, скорее всего, вымокли до нитки, но какая газета захочет публиковать их фотографии? Только не в светской хронике.
Он прочитал имена участников: их всех звали типа Чарльз, Эдвин, Герберт или что-то в этом роде. Никаких вам Реджей или Джонов. У дам тоже были вычурные имена: Вайолет, Шарлотта, Венеция.
В каюте появился Джон.
— Вот ты где! — воскликнул он. — Я-то думал, ты спрыгнул за борт после своего маленького инцидента во время обеда.
Редж вздохнул:
— Готов поспорить, эта глупая эмансипе не потеряет из-за меня сон. Скажи, Джон, ты когда-нибудь хотел, чтобы мать назвала тебя Гербертом? Думаешь, это изменило бы твою судьбу?
— У меня была бы другая судьба, если бы у меня была другая мать. А имя ничего не меняет.
— А что не так с твоей матерью?
— Да не знаю. Я её практически никогда не вижу, да и дома бываю редко. У нас не такая дружная семья, как у вас.
Джон родился в Ньюкасле, он утверждал, что времени между рейсами не хватало, чтобы съездить повидаться с родными. Редж подозревал, что Джон не очень-то и стремился к этому.
— Общее между нашими семьями то, что мы все живём на головах друг у друга. Хотел бы я, как и ты, иметь свою берлогу.
— Как только вы с Флоренс сойдётесь, у вас сразу появится жильё. — Джон засунул палец за щёку и хлопнул.
Редж швырнул в него подушку со словами:
— И ты туда же! Мне и так все об этом твердят. Мир такой огромный, нам ещё столько надо увидеть, не стоит торопиться в конец коридора.
— Разве не за этим мы выходим в море? Чтобы увидеть мир, посмотреть, как живут богачи и… прибрать за ними. Я говорил тебе, что вчера в обеденном салоне мне пришлось подтирать лужу за одной шавкой? Её хозяйка знает, что собак приносить нельзя, но всё равно прячет её под шалью. Пёс сидит у неё на коленях, и та подкармливает его объедками.