Редж улыбнулся. Он знал леди, о которой шла речь. Из её огромной сумки вечно торчал розовый носик.
— Готов поспорить, она американка.
— А то. Английская леди такого себе не позволила бы. За милю можно определить, откуда они, им даже рта раскрывать не надо.
— Точно. Можно понять по осанке: американцы сутулятся. А ещё они всё время говорят о себе и не слушают окружающих.
Джон согласно кивнул и добавил:
— Не могу видеть, как они едят, будто закидывают еду в себя. А посмотришь, как они ведут себя за столом, так вообще волосы дыбом встают — тянутся через весь стол, вместо того чтобы попросить передать, и неправильно используют приборы.
Лежавший на соседней койке официант по имени Билл вмешался в их разговор:
— Как-то один американец пожаловался мне, что не может разрезать стейк, а сам держал в руке нож для рыбы. Я, конечно, ничего не сказал. Просто пошёл и принёс ему нож для стейка. Он был счастлив.
— А у меня один странный тип притаскивает приборы с собой, потому что брезгует теми, которыми уже кто-то ел. И он не позволяет никому за столом пользоваться сахарницей, хочет, чтобы у него была персональная. Я всегда накрываю для него отдельно. А он ведь даже не миллионер. Он с палубы «Е». — Это рассказал официант по имени Гарри.
Похоже, у каждого была своя история про пассажиров, хотя некоторые считали, что англичане всё-таки хуже остальных: они такие педанты и снобы.
— Леди Дафф-Гордон отказывается от еды, если я с этого подноса уже кого-нибудь обслужил. Их там шестеро за столом, но себя она считает самой важной персоной.
— Ты ведь работаешь в «Гатти»? — уточнил Редж у последнего рассказчика, потому что тот говорил с итальянским акцентом. «Гатти» был рестораном а ля-карт, им управлял Луиджи Гатти, который также содержал ресторан в лондонском «Ритце». Пассажиры «Титаника» готовы были доплачивать, чтобы поужинать там.
Парень кивнул.
— А почему ты спрашиваешь?
— Хотел узнать, не заходит ли к вам одна барышня, такая стройная с волосами цвета меди? Она сногсшибательно красива, ей, наверное, лет двадцать с небольшим. Я видел её на палубе вчера вечером, она была в серебристо-белом платье с очень глубоким вырезом. — Редж показал руками. — Но в нашем ресторане она не появилась. Вот я и подумал, что она может столоваться у вас. — Редж и сам не знал, зачем спросил. Выглядит так, будто он запал на неё. Что они все подумают!
Официант из «Гатти» покачал головой:
— У нас в основном пожилые пары. Даже не представляю, о ком ты говоришь.
— Редж втюрился, — подначил Джон, и народ в ответ засвистел и заулюлюкал.
— Да нет же! — Редж пожалел, что завёл этот разговор. — Я видел-то её всего один раз. Я просто не понимаю, почему она не приходит в ресторан. Наверное, поэтому она такая тощая.
— Может, она ходит в «Парижское кафе» или на «Веранду», — предположил ещё один парень. — В «Парижском» полно молодёжи.
— Некоторые заказывают еду в каюту, если чувствуют себя неважно.
— Может, она не из первого класса? — рассуждал Билл. — На нижних палубах тоже есть красотки, Редж задумался, но сомнений у него не возникло:
— Она точно из первого класса. Ладно, если увидите её, скажите мне, хорошо?
— Тебе? Если я её первым увижу, ни за что не скажу тебе, — заявил Билл, и все его поддержали.
На самом деле никто из них не рискнул бы связаться с девушкой из высшего света. Это не положено. Ты принадлежишь к определённому социальному классу и там остаёшься. Роман между стюардом и пассажиркой из первого класса — то же самое, что связь осла и чистокровной лошади.
Редж сожалел, что Джон сказал про любовь. Всё было совсем не так. Та барышня вызвала у него интерес, но при этом он осуждал её. Кроме того, Редж всё ещё не решил, нужно ли ему как-нибудь защитить миссис Грейлинг, чтобы она не узнала про роман мужа. Он хотел было спросить совета у Джона, но, подумав, пришёл к выводу, что ответ будет однозначен: «Идиот ты бестолковый! Держись подальше от всего этого!»
Глава 9
В субботу к ужину Джульетта окончательно потеряла покой в своей озолочённой клетке. Несмотря на огромные размеры судна, избавиться от раздражающего присутствия матери не было никакой возможности, так же как и от бремени этикета, которое здесь, на борту, умножалось многократно. Тут был весь цвет американского высшего общества и некоторое количество британских аристократов. Все они общались друг с другом, зорко следя, не выйдет ли кто-нибудь за рамки высоких стандартов. Не вздумайте сквернословить, или рыгнуть, или положить ноги на стол, даже и не мечтайте явиться на завтрак без шляпки.
Выросшая вместе с братом, близким ей по возрасту, Джульетта предпочитала теннис, крикет и лазание по деревьям вышиванию и бриджу. Она любила мужские разговоры о политике, исследованиях и технологиях, но стоило ей попытаться завязать в гостиной обсуждение возможной судьбы капитана Роберта Скотта, как мать тут же попыталась сменить тему:
— В самом деле, Джульетта, я уверена, что дамам не хочется говорить об этом.
Проигнорировав её слова, Джульетта продолжила:
— Мистер Амундсен вернулся с триумфом. И мы теперь знаем, что это, по крайней мере, возможно. Однако в газетах писали, что экспедиции Скотта не хватило бы припасов на столько времени. А я надеюсь, что они живы.
Американка средних лет миссис Грейлинг, с которой они познакомились накануне вечером, улыбнулась ей:
— Меня занимают истории обоих мужчин. Они кажутся невероятно находчивыми людьми. У меня предчувствие, что с капитаном Скоттом всё будет в порядке. Может быть даже, пока мы плаваем, он уже вернулся.
Её муж возразил:
— В таком случае нам бы сообщили. Обязательно телеграфировали на судно, и капитан непременно объявил. Помнишь, как мы узнали про возвращение Амундсена, когда были на пути в Европу.
— Совершенно верно, дорогой, — сказала Миссис Грейлинг, улыбаясь в сторону мужа. — В любом случае я желаю удачи мистеру Скотту и его команде.
Последовало обсуждение того, кто за каким столом сидит, и было решено попросить старшего официанта пересадить их так, чтобы они могли ужинать вместе. Джульетта была довольна, что за её столом не оказалось Потенциальных ухажёров, которых мать могла бы натравить на неё, но тут же испытала приступ унижения, когда за ужином мать, судя по всему, принялась выспрашивать у миссис Грейлинг про подходящих кандидатов. Они сблизили головы и говорили на пониженных тонах, почти что шёпотом, но Джульетта видела, как время от времени они поглядывали в её сторону. Несложно было догадаться, что она была предметом их беседы. Это было оскорбительно. Ей исполнилось двадцать, и она вполне была в состоянии самостоятельно найти себе мужа, как только разрешится её теперешняя неловкая ситуация. И всё-таки мать считала, что должна сыграть в этом деле решающую роль.
Джульетта сидела между мистером Грейлингом, который не был расположен к беседе, и супружеской четой Хоусонов из Канады. Она разговорилась с мистером Хоусоном, он был родом из Калгари и оказался весьма приятным собеседником. Они обсудили слухи о том, что король Эдвард VII женился на королеве Марии вторым браком. Это произошло после тайной женитьбы на Мальте, когда он проходил службу на флоте. Это означало, что Георг V не сможет стать законным правителем Англии, правда, никто из них в это не верил. Джульетта расспрашивала его о Калгари — на этой территории ковбоев можно было заработать целые состояния на спекуляциях. Как только она заговорила о движении суфражисток, оказалось, что мистер Хоусон далёк от сочувствия к их идеям.
— Мужчины разбираются в финансах и в бизнесе. Как женщина может голосовать, если она не разбирается в фискальной политике? Они проголосуют за красавчиков или за харизматичных кандидатов и даже не попытаются проанализировать их программу.
— Не будь таким идиотом, Берт, — резко бросила его молодая супруга. — Женщины привнесут в политику эмоциональность, которая благотворно повлияет на неё. У нас более глубокий взгляд на человеческое поведение, и нам небезразличны окружающие.
Муж повернулся к ней, скривив губы:
— Вам только и есть дело до моды: у кого самое красивое платье да чьи бриллианты крупнее.
Джульетта поспешила повернуться к мистеру Грейлингу, чтобы не быть втянутой в семейную разборку.
— Вы довольны путешествием? — спросила она. — «Титаник» отвечает вашим ожиданиям?
— У меня нет претензий, ответил он. — Если не считать, что суп вечно недостаточно горячий, а мясо частенько жестковато.
В этот момент официант начал убирать тарелки, и мистер Грейлинг намеренно повысил голос, чтобы его услышали. Джульетте стало жаль бедного парня, который никак не мог нести ответственность за работу кухни. Когда он поднял её тарелку, она посмотрела на него и произнесла:
— Рыба была хороша. Пожалуйста, передайте мои комплименты шефу.
Официант слегка улыбнулся и кивнул:
— Благодарю вас, мисс.
Джульетта вновь попыталась заговорить с мистером Грейлингом, но он, похоже, не разделял царившего вокруг воодушевления. Может, он слишком скромен? Или не мастер вести светскую беседу? На другом конце стола речь шла о скорости судна, и Джульетта прислушалась.
— Я полагаю, они идут на рекорд, — заметил один из джентльменов. — Говорят, вчера мы прошли пятьсот девятнадцать миль, больше чем сутки назад.
— Значит ли это, что мы придём в Нью-Йорк раньше времени? — спросила его жена.
— Теоретически, да. Это может быть вечер вторника, а не утро среды.
— Какое неудобство, если наш шофёр не появится в порту до утра.
— Пошлите ему маркониграмму[6], посоветовала миссис Хоусон. — Вы ещё не посылали? О, это так здорово! Я послала вчера сестре, просто написала: «Ты ни за что не догадаешься, где я сейчас нахожусь». Она-то думала, что мы возвращаемся на «Лузитании», так что для неё это будет шоком, когда узнает.
Миссис Грейлинг заинтересовалась тем, как маркониграммы достигали своих адресатов, и один их мужчин принялся объяснять про радиоволны и как их пересылали с судна на судно и потом на наземные базы.