— Я не притворяюсь, — хрипло ответил тот, послушно глотая отвар. — Я не знаю, как рассказать, чтоб было понятно, и чтоб ты мне поверила.
— Говори уже как есть, я ничему не удивлюсь, — устало вздохнув, сказала Мира. — После вчерашнего разучилась удивляться.
Найденыш тоже вздохнул и нерешительно посмотрел на девушку.
— Я не Тось, — с нажимом произнес он. — Я, если можно так выразиться, его второе «я».
Рука Миры, подносящая очередную ложку ему ко рту, остановилась.
— То есть?
— Я же говорю, это трудно объяснить!
— А ты постарайся!
— Ну, понимаешь, я… — парень сморщился, будто съел что-то кислое, — я типа… ну…. его совесть.
— Что??? — Мира в сердцах швырнула ложку на стол. — Ты ври, да не завирайся! Какая совесть? Разве совесть может гулять отдельно от хозяина, да еще в своем собственном теле? Или — Мира от осенившей ее догадки, испуганно закрыла рот ладонью, — или Тось уже?… Но тогда я все равно не понимаю….
— Да живехонек он, — поморщился парень. — Чего ему сделается?
— Тогда ты кто???
— Я же сказал!
Мира вскочила со стула. Она никогда не была настолько зла, как в эту минуту. И ее совершенно не волновала сейчас ни Милосердная Ани, ни принципы ее дочерей, ни возможная утрата дара.
— Слушай, ты!!! — закричала она на испуганно вжавшегося в перину парня. — Или ты мне сейчас все рассказываешь, или!….
Что «или» она не знала, но видно парню представилось что-то жуткое, потому что тут же пошел на попятный.
— Ладно, Мир, не сердись, не надо, — виновато пробормотал он. — Я расскажу! Расскажу, как сам понимаю!
Мира снова опустилась на стул и велела:
— Рассказывай! Все!
— Хорошо, — согласился тот со вздохом. — Только длинный рассказ получится.
— Ничего, у нас много времени, — сказала она, снова беря в руки стакан с отваром. — Тебе еще лечиться и лечиться.
— Ну тогда слушай, — начал найденыш, выпив очередную порцию отвара из поднесенной Мирой ложки. — Все началось еще тогда, в ту первую зиму, когда Тось остался один. Он тогда заболел так сильно, что чуть не умер. Ты знаешь, что его чуть волки не съели, когда он поехал за дровами?
— Так это правда? — ложка опять замерла в Мириной руке. — То, что было написано в книге?
— Да, почти все, — кивнул парень. — Конечно, правда с его точки зрения, но все равно. Когда он заболел, у него такой жар поднялся, что…. В общем, у нас с ним немного крыша поехала. Тогда еще общая.
— Так, постой! — мотнула головой Мира. — Еще раз, и подробнее!
— Понимаешь, Тось и до этого обозленный был. Из-за всего. Из-за родителей, из-за старосты, из-за деревни…. И из-за тебя переживал сильно. У него после того случая, когда он твою маму, ну поднял, сильно голова болеть начала. Прямо до одури. А тут еще болезнь, жар…. И он все время болтал со своим отражением в зеркале. Страшно ему было, понимаешь? Очень страшно. И одиноко.
— Бедный Тось, — Мира сглотнула подступивший к горлу ком. — Ну и?….
— Понимаешь, ему важно было держаться. Не сломаться, не пойти к людям. Он боялся, что если пойдет, то не сдержится и все им про себя выложит. А мне так хотелось, чтобы пошел!.. Понимаешь, если б он тогда пошел, они бы его приняли. Какое сердце надо иметь, чтоб выгнать больного ребенка? А этот дурень все: боюсь да боюсь, убьют да убьют…. Нет, его можно понять, отец тогда его здорово напугал, но надо же и голову на плечах иметь! В общем, так получилось, что мы сильно хотели, я пойти, он — остаться. Конфликт, понимаешь? Вроде бы мы одно, а вроде бы уже два, понимаешь? Ну и….
— Ну и?… — повторила заинтригованная Мира.
— Он, как всегда выиграл, он же…. Как бы тебе это объяснить? Был более целым, более…. Нет, не знаю, как сказать. Он боялся и ненавидел людей и, в общем-то, правильно делал, он от них ничего хорошего не видел. А я их любил, понимаешь? Да сволочи, да глупые, но ведь не все же? Были и те, кто к нему хорошо относился, надо было только дать им шанс. Я и этот мир любил и люблю, и жизнь тоже. А как можно быть с такими чувствами некромантом? А помнишь, Мира?… — парень вдруг закрыл глаза и вздохнул: — Помнишь, как мы маленькими играли у озера? Там лучи в полдень так смешно падали через деревья. Как струны, помнишь? А как лягушки квакали?
— Помню, — улыбнулась Мира. — Мне иногда кажется, что это самые прекрасные звуки, которые я слышала. Лучше любого концерта, честное слово! Даже лучше лютни господина Амати!
— Верю! — засмеялся найденыш. — Мне и самому так кажется.
— А Тось это помнит? — спросила Мира.
— Помнит, — нехотя признал парень. — Только не так, как мы. Просто помнит, что ему было хорошо. Правда, связывает это с тобой.
— Я тоже связываю это с ним, — медленно произнесла Мира. — Мои самые счастливые воспоминания все оттуда, из детства. Потом так уже не получалось. То есть, я правильно понимаю? В результате болезни, которая сопровождалась сильным жаром, сознание Тося разделилось, и получилось как бы два человека.
— Да, он победил, — с грустью произнес парень. — Он — получил тело и возможность управлять даром, а я остался всего лишь отражением.
— Тогда как получилось так, что сейчас у тебя есть тело?
— А вот этого я сам толком не понимаю. Только кажется мне, что это из-за ритуала.
— Какого ритуала?
— Да там…. В общем, когда он сбежал из Тирту от инквизиторов…. Его там так приголубили, что он чуть не умер. Еле живого в деревню привезли. За ним зомби ухаживали, те, которые его убить хотели, и которых он поднял. Они ему даже дочек Ани пытались привести, но те отказались.
— Отказались? Как это? — не поняла Мира. — Они не могли отказаться!
— Так его же обвиняли в том, что он пытался тебя… ну…. Вот к нему и не пошел никто. А ему действительно нужна была помощь, он умирал. Я даже обрадовался, грешным делом. Думал, ну все, еще чуть-чуть, и свобода.
— О боги, как же он выжил? — во взгляде девушки отразилось потрясение.
— Он провел ритуал поднятия самого себя.
— Что??! — почти закричала Мира.
— Он был в бреду, почти на грани. По-моему, он вообще не соображал, что делает.
— И…. Как же он после этого?….
— Выжил, как видишь. На следующее утро ему стало лучше, только….
— Что, только?
— Только чувствовать почти перестал. Так, не чувства, а отголоски. Я сначала подумал, что мне так будет легче, знаешь, какие у него до этого чувства были? Злость, ярость, ненависть, обида, боль…. Все накалено до предела, кажется, ткни пальцем, и он взорвется. Он даже тебя ненавидел. Я задыхался, как в дыму. А после ритуала мне вроде стало полегче, но только на время. А потом я начал себя чувствовать так, как будто на меня каменную плиту положили. А этот придурок еще начал свою некромантию изучать. Эксперименты бесчеловечные ставил, людей убивал чуть ли не каждую неделю и боялся, боялся, все время, не переставая. И я почувствовал, как… ну отделяюсь от него, что ли. Я ему раньше только в зеркале являлся, а теперь начал везде, даже в луже с водой. Лишь бы намек на отражение. Все пытался объяснить, сказать, что не надо так, но он не слушал…. — парень умолк и отвернулся с выражением муки на лице.
— Теперь понятно, почему на заседании Совета Тось был таким странным, — медленно произнесла Мира. — Я не видела его после того, как он… В общем, после того случая, когда его арестовали. Я сразу подумала, что он какой-то не такой. То ли пьяный, то ли успокоительного принял, чтобы не волноваться. Странно, что никто не заметил.
— Просто никто в зале не знал его так, как ты. Остальные либо изредка с ним встречались, либо вообще видели в первый раз.
— Как же произошло, что вы… расстались? Кстати, когда это произошло? Ведь вчера на заседании вы были еще вместе?
— Это произошло сегодня ночью, — глухо проговорил найденыш. — После того, как он Улу…. Ты помнишь девушку, которая давала против него показания на совете?
— Та, которая говорила, что он превратил ее в оборотня и отправил шпионить за членами Совета?
— Да. Она прилетела к нему этой ночью, как он и велел. Я так понял, что она была в закрытом помещении и под охраной, но ее не смогли удержать. Этого следовало ожидать. Когда он отдает приказ своим… подчиненным, это…. Это страшно, Мира. Понимаешь, они делают все, что он говорит, вплоть до…. Он скажет «прыгни в огонь», и они прыгнут.
— А если он скажет умереть?
— Умрут. Это не самое страшное, большинство из них и так уже мертвые.
— Так что произошло с этой девушкой?
— Он пытал ее. Бил. Мучил. Ломал крылья. Долго. Косточку за косточкой. Обвинял в том, что она ему жизнь испортила, и одновременно рвал перепонки. Она так кричала, Мира! Я чуть с ума не сошел от ее криков. А потом, когда она стала похожа на кусок мяса, он засунул ее в мешок и потащил к реке. Луна была полная, светила ярко, и я смог показаться. Я умолял его пожалеть девушку, но он…. — парень тяжело сглотнул. — Лучше бы я не вмешивался. Он назло мне столкнул ее в воду.
— Нет, я не верю, он не мог, — прошептала потрясенная Мира.
— Еще как мог, — найденыш скривил губы в болезненной усмешке. — А я будто умер, когда он столкнул мешок в воду. Все мог ему простить, но это….
— Ты решил уйти? — глухо спросила девушка.
— Можно сказать и так.
— А можно и по-другому? — Мира подняла голову и внимательно посмотрела на сидевшего перед ней найденыша.
— Можно и по-другому, — тот спокойно выдержал ее взгляд. — Я хотел умереть. Утонуть, если угодно. Чтобы больше не видеть, не слышать, не чувствовать всего этого. Я ясно выразился, или надо еще точнее? Я вовсе не хотел очнуться от того, что какая-то девица вытаскивает меня из реки.
Мира еще секунду смотрела на него, а потом отвела глаза.
— Нет, не нужно точнее, я поняла, — она немного помолчала. — Так как мне тебя называть, если от имени Тось ты отказываешься? Есть у тебя имя, которым ты сам себя называешь?
— Есть, — недовольно поморщился тот. — Только это не я себя так называю, а он меня так назвал. Еще с первой зимы, когда чуть не умер.