— Думаю, да, — кивнул Улибе. — Там найдутся лодки и гребцы?
— Как, по-вашему, зачем мы столько тащили с собой этого олуха Нарсиса?
— Он хорош?
— Лучше не сыскать. И, пожалуй, ему пора натянуть свой лук. Да и Габриэлю, хотя он ему уступает.
— Там за холмом есть деревня, — со странной печалью в голосе сказал сержант. Он ехал в хвосте процессии с Нарсисом, державшим лук наготове и внимательно оглядывавшим окрестности. — В той деревне, не будь мы так тяжело нагружены, нам бы всегда предложили кружку вина и кусок доброго сыра перед ночлегом. Место, что я имею в виду, не так уж далеко впереди отсюда.
— Что это за деревня?
— Если бы у нее было хотя бы название, — усмехнулся сержант. — Я не помню. В этой деревне есть что-то вроде таверны и ночлежки, неподалеку от которой расположилась пара древних статуй. Они стоят на этом месте бессчетное количество лет во славу Господа нашего. Но в этом заведении поддерживают зимой хороший огонь, а летом вы можете сидеть снаружи под густой кроной и наслаждаться прохладным ветерком с моря. Там есть одна очень красивая девушка, что живет в одной из хибар рядом со статуями. Насколько я помню, она только добавляет им привлекательности.
Несмотря на описываемые ими загадочные красоты, Нарсис громко зевнул и потерял интерес.
Улибе, возглавлявший маленькую группу, перевалил через вершину небольшого холма и быстро проверил свою лошадь. Большое животное покачало головой, позвякивая уздечкой. Мулы тоже замедлили свою рысцу.
— Господи! — воскликнул Улибе, — вы только посмотрите! В тот же миг Нарсис вставил стрелу в лук, а сержант выхватил меч. Но Улибе вместо того, чтобы выстроить вокруг мулов оборонительный полукруг, продолжал двигаться во главе всей процессии.
— Всем быть наготове! — приказал сержант и подъехал к Улибе. — Что происходит? Господи… я уже подумал, что на нас вот-вот собираются напасть, — сказал он, оглядывая то, что осталось от крошечной деревушки.
— Работорговцы, — сказал Улибе. — Рейдеры. — Мужчины посмотрели на обгоревшие остатки ракушек на статуях и бедный, но веселый домик, столь любимый сержантом. — Этим летом они особенно активны. Такое маленькое место, как это, не имело никакой защиты от них.
— Работорговцы, — повторил сержант, вспоминая о красивой девушке.
— Они самые, — кивнул Улибе. — Но золота здесь нет. Только люди. Да и то — были!
— Нам придется тащить наш груз всю ночь, — мрачно заметил сержант. — А уже начинает темнеть.
Пока луна давала достаточно тусклых лучей, освещавших окружающую местность, сержант объявил привал.
— Если ехать по этой тропинке, то там найдется чистый ручей и более-менее сносное убежище, — сказал он. — А не будет хижины, то поблизости найдется хотя бы стог сена. Это надежнее, чем дом, а до наступления ночи лучшего места нам не сыскать.
Взбираясь по пологой тропинке вверх по холму, они наконец наткнулись на грубо сколоченное строение, состоявшее из трех стен и решетчатой крыши, застланной толстым слоем сена.
— Я бы не отказался иметь рядом на сворке парочку упитанных мастифов, — фыркнул сержант.
— Волнуетесь?
— Да, — честно признался тот. — Буду рад смыться отсюда в тот же миг, едва увижу нормальную дорогу.
— Сержант, — позвал командира Мигель, — взгляните.
Далеко на горизонте, полускрытая слабеющими лучами угасающего света, чернела огромная масса облаков, довольно быстро двигавшаяся в их сторону. Сержант принюхался.
— К дождю, — досадливо проворчал он. — Будь проклята вся эта поездка!
— Но если пойдет дождь, станет прохладнее, — попытался порадовать коллегу Нарсис.
Сержант безнадежно вздохнул.
— Придержал бы ты свой язык без костей да начал потихоньку перетаскивать поклажу в дальний угол комнаты, — заметил он. — Согласно приказу мы должны сесть на корабль до конца следующей недели. Как только поужинаем, захватим животных сюда с собой.
— Как, разве мы не оставим их пастись снаружи? — удивился Мигель.
— Видишь вот эти штуки, парень? Как, по-твоему, они называется?
— Сено, сержант, — смущенно отозвался Мигель.
— Именно. Для наших мулов. И пока мы будем спать, я хочу, чтобы животные находились рядом с нами. Если появится кто-то чужой, мулы сразу поднимут страшный шум. Не говоря уж о том, что мы проведем ночь в сухости. Надвигается дождь.
И, словно ему в ответ, на горизонте полыхнула молния.
В заднем углу над стогом сена, примерно на высоте головы Улибе, кто-то догадался возвести грубый треугольный дощатый насест. Опершись на доски, дабы проверить их прочность, Улибе, довольно кивнув, бросил на насест несколько охапок сена. Вечерняя трапеза — хлеб, сыр, вино и вяленая ветчина — быстро разошлись по кругу, и в сарай запустили животных. От мелких, как булавочные головки капелек дождя, в сарае было сыро и душно; где-то снаружи время от времени вдали грохотал гром, разражаясь вспышками молний. Улибе поднял фонарь с одной свечой и осмотрелся по сторонам. Все были внутри, расположившись кто как сумел… кроме мальчишки. Он огляделся в поисках маленького узелка Жиля. Конечно, сбежал!
Несмотря на то, что сержант предсказывал, что тот сбежит при первой же представившейся ему возможности, встревоженный Улибе ощутил себя последним дураком. В том, что мальчик сбежал в панике, не было ничего страшного. Может быть, это вообще было задумано заранее. Дождавшись еще одной трапезы, он вышел наружу, чтобы вновь загнать животных в сарай, а возможно… встретить кого-нибудь из своих товарищей. Но, вообще-то, это означало, что нынешнюю ночь им лучше провести начеку. Приняв такое решение, он протолкался сквозь животных к выходу, где пара веревок и поленницы запасных дров образовывали нечто вроде грубых ворот.
Тут молния ударила вновь, и в ослепительной вспышке света, осветившей окрестности, он увидел промокшего насквозь Жиля, который, сжимая под мышкой свой узелок, что было сил мчался к укрытию. Едва мальчишка подбежал к двери, Улибе грубо схватил его за руку.
— Где тебя носило? — тихо, чтобы не разбудить остальных, прорычал бейлиф.
— Я бегал к ручью. Мне хотелось помыться, — прошептал Жиль.
— Ты никого больше там не видел? — поинтересовался Улибе, смущенный своими сомнениями, но в то же время не утративший обычной подозрительности.
— Нет, господин. Я нарочно старался, чтобы меня не заметили. Мне показалось, что по дороге едут какие-то люди.
— Знаешь, — усмехнулся Улибе, — мне только сейчас пришло в голову, что ты — единственный из нас, кто не вооружен. А сегодня ночью у нас могут быть неприятности. Вот я и подумал соорудить тебе более безопасное место для ночлега.
— Неприятности? — дрожащим голосом переспросил Жиль. Улибе промолчал. — И где же мне тогда спать? Надеюсь, не снаружи?
— В такой ливень? Не говори глупостей. Нет, в сарае. И постарайся ни на кого не наступить. Там полно народу. — Он коварно улыбнулся. Вон там, наверху, — тихо пробормотал он, ведя Жиля в дальний угол.
— Ляжешь на сено. Думаю, ты у нас достаточно небольшого размера, чтобы эти доски выдержали твой вес. Единственный, кто сумел там уместиться помимо тебя, это — Юсуф, но он уже спит в заднем углу.
— Как же я туда заберусь? — удивился Жиль.
— Стало быть, ты не из тех, кто умеет карабкаться по деревьям? — Улибе шагнул к нему, протягивая вытянутые руки с растопыренными пальцами. — Иди сюда, я тебя посажу.
Мальчик с легкостью взобрался на полку и некоторое время возился, утраиваясь поудобнее со своим узелком. А потом, перегнувшись через край настила, прошептал:
— Спасибо, сеньор. Спокойной ночи. А где же будете спать вы?
— Прямо здесь, под тобой.
— Это для того, чтобы защитить меня или помешать моему бегству?
Не зная, что и ответить, Улибе лишь тихо рассмеялся и грубовато буркнул:
— А это уж тебе решать!
Тем не менее он выбрал позицию очень тщательно. Удрать Жиль не сможет, однако никто не сумеет подобраться к нему так, чтобы не наступить на его невольного защитника.
Гроза разразилась громко и внезапно, наподобие всесокрушающего конца света в виде непроницаемой стены дождя и оглушительных раскатов грома. Лошади и мулы сбились в кучу, окружая вымотанных до предела хозяев, которым в такую пору было, увы, не до сна. Сержант, взявший на себя первое дежурство, стоял у входа и мрачно вглядывался в темноту. Его не переставали одолевать сомнения. Внутри, спрятанное там, где ему и надлежало быть, находилось королевское золото. Только он да Улибе Климен, знали, что они везут в Барселону, ибо обоим отнюдь не улыбалось привлекать к себе всех жадных до золота стервятников от Жироны до Барселоны — в конце концов, тем и так их постоянное занятие позволяло вести вполне безбедное существование Тем не менее этот мальчишка беспокоил его чертовски. Сбежавшие из дома, брошенные родными, безродные воришки давным-давно были для него столь же привычным отребьем, как церковные крысы, но Доминго прекрасно отдавал себе отчет в том, что количество сирот, выживших после Черной смерти, будет только возрастать. Кое-кто из них — если удастся вовремя приспособиться к делу — возможно, даже сумеет научиться воровскому ремеслу и приносить пользу. Остальные же обречены на короткую голодную жизнь и жестокую насильственную смерть. Улибе полюбил Жиля, как дикого котенка, и сержант чувствовал, что он с ним куда более откровенен, чем с ним самим. Большинство таких мальчишек и впрямь напоминали диких котов, шастающих по самым вонючим трущобам городского дна. Относительно таких «котят» у сержанта не было ни малейших иллюзий.
Однако этот мальчишка был каким-то совсем особым и не походил ни на одного мелкого бродяжку из тех, что ему доводилось встречать, а он не верил таким, чьи мотивы и поведение казались ему странными. Его беспокоило, что Улибе — казалось бы, трезвый и здравомыслящий человек — взял его с собой. Однако сегодня от него вряд ли чего-либо дождешься — иначе ему придется перелезть через спящего на полке Улибе Климана и разбудить его.