– Докладывайте, путешественники. – Из дверей вышел смеющийся Моряк.
– Немного попутешествовали на лодке, затем радист покатал на танкетке. А когда надоело, пересели на грузовик, – в тон ответил Олег.
– Как вам банька у партизан? – не скрывая зависти, спросил Лейтенант.
Радист в замешательстве прижал к груди радиостанцию и угрюмо посмотрел на командира. Тот все понял без слов и пояснил:
– Связь по-прежнему действует – и телефон, и телеграф.
У военных свои линии без промежуточных коммутационных станций. Из штаба дивизии прямая связь с командованием округа и московским начальством.
– Почему немцы не используют аэродром для своей авиации? – озадаченно спросил Олег.
– Потому что отсюда удобно наносить удар по Лондону и Парижу, а полет на Москву пройдет над нашими аэродромами.
– Расположение аэродромов, как и железнодорожных станций, случайным не бывает. То, что удобно для Красной Армии, для Вермахта может оказаться неприемлемым, – добавил Лейтенант.
Разговор прервали выбежавшие разведчики, начались объятия и расспросы о мытарствах по лесам и болотам. Впрочем, основной группе было еще тяжелее. Еще на окраине Ровно они захватили немецкую автоцистерну со спиртом. Первым делом слили содержимое и нанесли грозную надпись «Опасно – яд». Моряк с Лейтенантом ехали в кабине, остальные вместе с мешками прятались в цистерне.
– В первый день все нанюхались вусмерть, сутки не могли прийти в себя, – со смехом сказал Николай.
Дальше было еще хуже, дорога с запада на восток, а им надо на север. Пришлось съехать в лес и тащить грузовик на себе. Затем появились заставы с тотальным контролем проезжающего транспорта. Попытка проехать проселками завела в болото, и машина крепко засела. Двое суток вытаскивали вагами и подстилали под колеса гать. За это время немецкие посты исчезли, и отряд беспрепятственно добрался до места.
Разведчики ожидали самолет, а самолет ждал погоду. День начинался со связи по БОДО[42], Моряк передавал местные метеоусловия, в ответ приходило два слова: «Нелетная погода». От скуки и нетерпения Владимир с Костей привели в порядок аэродромный метеоцентр, а Осип выучил наизусть «Атлас облаков». Наконец пришел долгожданный ответ: «Расчетное время прилета в пять утра по Москве».
– Студент! – крикнул командир. – Подготовь машину. Чтоб работала как часы!
Олег добросовестно осмотрел двигатель и ходовую, сделал пробный круг и доложил о готовности. На летное поле вышли задолго до назначенного времени. Чудеса! Надоедливый моросящий дождь куда-то исчез, на небе узенький серпик луны в обрамлении ярких звезд. Заслышав гул моторов, Моряк с Лейтенантом пустили над полем ракеты, затем трижды выстрелили крест-накрест. Над головой мелькнули темные крылья, и разведчики подожгли костры.
Олег подогнал грузовик, после чего побежал за мотоциклом, где лежали все его вещи. Конец походу по немецким тылам, через несколько часов они сядут на свой аэродром. Из самолета вышли двое, причем один из них с радиостанцией за спиной. Почему? Под светом «жучка» Моряк вскрыл пакет, прочитал текст и передал бумагу Лейтенанту. Тот не сдержал удивленного возгласа, покачал головой и крикнул:
– Радист! В самолет!
Они остаются? Почему? Приказы не обсуждаются, а выполняются, такова аксиома военной жизни. Разведчики взялись за погрузку мешков, а экипаж самолета вышел размять ноги. Пилот заинтересованно осмотрел мотоцикл и неожиданно спросил:
– Продашь?
Вопрос поставил Олега в тупик. Как можно продать то, что тебе не принадлежит? Моряк взял пилота за локоток, отвел в сторонку, где началась настоящая базарная торговля. Летчик громко возражал, называл цену грабительской, но в конце концов сдался:
– Ладно, твоя взяла, беру как есть, с пулеметом!
Экипаж самолета отсоединил коляску и долго пыхтел, затаскивая мотоцикл. Затем наступила очередь коляски, которая напрочь отказывалась пролезать в дверь. Олег подошел к взмокшему бортмеханику и посоветовал:
– Колесо сними, иначе не пройдет.
Колесо сняли, не помогло, затем открутили кронштейн крепления пулемета. Коляска продолжала сопротивляться, и пилот собрался расширить проем топором. Бортмеханик слезно попросил ничего не крушить, и коляска непонятным боком пролезла вовнутрь. Борт-стрелок еще не убрал коротенькую лестницу, как взвыли моторы и самолет начал разбег прямо по догорающим кострам.
– Неужели летчики летают с такими большими деньгами в карманах? – глядя на тающий в темноте силуэт, поинтересовался Николай.
– Расплата по прилету с радистом, а тот передаст правильному человеку, – ответил Моряк.
Над летным полем пронесся ледяной ветер и следом посыпался колючий снег. Олег поежился и спросил:
– Едем или как?
– Отряд при вещах, так что вперед, на запад.
– А БОДО? Аппарат так и остался на столе, – напомнил Петр.
– Все аппараты одинаковы, а генераторы разные. – Моряк достал из кармана эбонитовый стержень и добавил: – Мы не случайно сюда пришли.
Блокада Ленинграда длилась девятьсот дней, и все это время кабель на Москву контролировался оккупантами. Немцы сидели на параллельной линии и девятьсот дней безуспешно пытались расшифровать сигнал. Подключали даже захваченные в обкомах аппараты, тщетно. Специалисты разведки были уверены, что имеют дело с телетайпом француза Бодо. Они так и не догадались, что связь осуществляется на ином принципе, когда синхронность вращения барабанов лишь вторична.
Основные дороги Белоруссии направлены с запада на восток. Так сложилось еще в доисторические времена, когда столицей Великого княжества Литовского был Могилев. Отряду необходимо срочно выйти к расположенному южнее Минска аэродрому. Задача не из простых, прямой дороги с юга на север нет, а колесить через все крупные города слишком опасно. Немцы не в состоянии контролировать оккупированную территорию и создали сеть опорных пунктов. Не раз битые партизанами солдаты с перепуга стреляют без предупреждения во все, что покажется им подозрительным.
Сильный холодный ветер насквозь продувает кабину, снежная крупа пробивается сквозь щели и оседает на сапогах. Вспомнился упорный торг с пилотом, и Олег поинтересовался у Лейтенанта:
– Деньги передали летунам под честное слово?
– Не шути, в самолете трое инкассаторов из финотдела Генштаба. Проверили каждую пломбу и мешки осмотрели на предмет дырок или швов.
Олега начало тянуть в сон, и он продолжил разговор:
– Кто теперь у нас радистом?
– Арсен из Осетии. Хороший парень, перед началом войны работал с ним в Румынии.
Раньше Олег никогда не задумывался над темой разведки и самих разведчиках. А сейчас рядом с ним сидит профессионал, немец-антифашист и защитник Советского Союза. Человек необычайной силы духа, воли, характера и стальных нервов. Вспомнился переход через линию фронта, когда Лейтенант с Моряком вывели за собой толпу трясущихся от страха желторотиков. Одного этого поступка достаточно для присвоения звания Героя.
– Эй, не спи! – Болезненный толчок по ребрам вернул Олега в реальность. – Навстречу колонна.
– Вдруг остановят?
– Покажешь документ полицейского, – последовал спокойный ответ.
– Он выдан в Ровно, а здесь Белоруссия.
– Не смеши, для них все названия одинаково нечитаемы и незапоминаемы.
Три бронемашины с торчащими из люков головами медленно ковыляли по раздолбанной дороге. Патруль. Колючий снег заставил немцев обмотать лица полотенцами и прикрывать глаза руками. Одинокая автоцистерна их не интересовала. Во второй половине дня пересекли трассу Брест – Калуга – Москва и укрылись за деревьями. Остановка посреди дороги привлечет внимание с предложением ненужной помощи.
Разведчики развели костер, сварили из концентратов гороховый суп и немного поспали. После отдыха Олег выбрал подходящий момент и нахально влез в середину колонны порожних грузовиков. Через полтора часа пересекли железнодорожный переезд, свернули на лесной проселок и уперлись в шлагбаум. Из караулки вышел солдат и что-то залопотал. Олег выпрыгнул из кабины, протянул немцу противогаз и выкрикнул:
– Фосген! Фосген![43]
Часового словно ветром сдуло, в окошке появились встревоженные лица и жестами показали открыть шлагбаум. Для полноты картины Олег натянул противогаз на себя, постучал костяшками пальцев по цистерне и только после этого поехал дальше. Лейтенант покатывался от хохота:
– Ну ты даешь, Студент… Цирк потерял великого клоуна… фосген… надо же додуматься… а солдат штаны намочил!
Сейчас еще пройдут подобные фокусы, в сорок третьем ситуация резко изменится. Белоруссию рассечет фронт с двухмиллионной армией Вермахта, и солдаты столкнутся с двухсоттысячным войском партизан. Сформированные из полевых частей карательные отряды понесут колоссальные потери и начнут вымещать злобу на мирных жителях. Лейтенант постучал по рулю и предупредил:
– Не гони, мы не знаем причин заставы на въезде в лес.
– Будь здесь партизаны или воинская часть, нас бы не пропустили, – резонно заметил Олег.
Белоруссия – это песок и сосновые леса, небольшие клочки полей удобрены навозом с торфом и обильно политы потом. До назначенного места осталось чуть более полутора сотен километров, а там возвращение с долгожданным отдыхом.
Проселок вынырнул из леса и прямой линией уперся в деревню. Олег давил на газ да крутил руль, успевая объезжать особо большие колдобины или глубокие ямы.
– Ну-ка, притормози, – попросил Лейтенант. – Не пойму, они уезжают или собираются на базар?
– Какой может быть базар при полном отсутствии снабжения? Горожане сами ходят по деревням, выменивая одежду на картошку, – ответил Олег и резко сбросил скорость.
– Полицаи! – пряча бинокль в рюкзак, тревожно воскликнул Лейтенант. – Разворачивайся!
– Как? Здесь картофельное поле, сразу сядем по самые ступицы!
Олег начал сигналить, требуя освободить дорогу. Проезд освободили, но один из полицаев встал поперек и насмешливо крикнул: