– Конкретно про этого ничего. Значит, четвертая танковая так и идет отдельно от шестой?
– Ага, сейчас в сорока километрах от Котельникова.
– Ну, они вроде оттуда и заходили, может, повторятся?
– Серег, ну ты не считай генштаб дураками-то. Думаешь, они сидят и ждут предсказанного тобой развития?
– Даже не думал так, это было бы глупостью.
– Вот именно. Ставка делает упор на оборону Сталинграда, это верно. Силы стягивают огромные, но не в ущерб другим фронтам. Как ты сказал, было бы глупостью просто поснимать войска с других участков. Ты ведь тоже не знаешь всего, что и как было, я прав?
– Конечно, правы, я даже расклада по силам противников не знаю. Просто вспомнил некоторые цифры, что мелькали иногда. Помню, привели подсчет убитых, что-то около миллиона человек, за все время сталинградской битвы. А в начале, то есть в августе, у немцев было превосходство и в технике и в людях. Это я и докладывал, – все это я рассказал Петровичу накануне. Не то, чтобы я раньше этого не излагал, а просто вчера мы с ним немного подискутировали.
Прибыв в штаб, доложился дежурному офицеру. Минут через пятнадцать меня принял командующий фронтом генерал армии Еременко. Был он несколько взволнован, но в целом мне понравился этот человек. При взгляде на него проскакивало сходство с Жуковым, но только в плане решительности. Вызвал он меня к себе для постановки задачи, я уже хотел было заикнуться о том, что командиры у меня другие, но он меня опередил.
– Товарищ лейтенант, я знаю ваше положение, знаю, что половина вашей группы сейчас в госпитале. Дело, которое я хочу вам поручить, вовсе не означает то, что вас сейчас отправят за линию фронта. Совсем наоборот. Вы, товарищ лейтенант, должны помочь нам в сложившейся ситуации. Я хотел бы, чтобы вы занялись организацией устранения этих долбаных снайперов, что мешают нам в городе. Сегодня вечером состоится совещание комсостава двух фронтов. Мы не хотим, чтобы еще кто-нибудь пострадал, времени совсем мало, немец уже близко. Менять и перестраивать все планы некогда. Вот прочитайте, это приказ из Москвы, адресованный лично вам. Вообще-то его должен был передать старший майор Истомин, но как вы знаете, он пока отсутствует. Александр Петрович поручил мне это дело, в смысле передачу приказа, так что ознакомьтесь и приступайте. – Еременко протянул мне пакет.
Я бегло пробежал глазами приказ, подписанный, кстати, Судоплатовым, уж не знаю почему, козырнул и с разрешения командующего вышел.
Собравшись вместе, мы с ребятами обсудили приказ, взяли к нам и того снайпера, с которым делили позицию на аэродроме. Причем он меня удивил:
– Товарищ лейтенант, а ведь не было там никого, – ухмыльнулся старшина.
– В смысле, не понял? – озадаченно поглядел я на него.
– Я проверил, как вы ушли. Там крыша худая, кто-то досок достал, собирались перекрывать. То, что мы приняли за маскировку, оказалось мирными пиломатериалами.
– Значит, или он был в другом месте и не решился выстрелить, или они не засекли отправку, – многозначительно произнес я.
– Думаю, что второе. После стрельбы по госпиталю они не рискнули вернуться на ту же позицию.
– Расчет был на то, что они наблюдают за госпиталем постоянно. Видимо, мы ошиблись.
– Что будем делать? – посмотрел на меня Самсонов и провел рукой по подбородку. Точно, я тоже пригладил щетину, с Ленинграда не брился, зарос уже как моджахед какой-нибудь.
– Товарищ старшина, сколько у вас стрелков, я имею в виду снайперов, хороших снайперов? – задал я вопрос Степану.
– Всего восемь человек, но это именно подготовленные бойцы. Просто умеющих стрелять больше, но они не готовились как снайперы.
– Ясно. Мне нужны все ваши люди, умеющие находиться на позиции так же, как вы. То есть тихо, не двигаясь, только наблюдение и учет. Учет за всеми телодвижениями в округе, то есть вокруг штаба и госпиталя. Надо бы осмотреть места обстрела. Хочу понять, как именно действует этот стрелок, вы сами были на местах?
– Я осмотрел два места, основные, с которых велся огонь по высокому командованию, кое-где есть интересные детали, – задумчиво, кивая головой своим мыслям, ответил стрелок.
– Давайте вместе осмотрим еще раз, – предложил я.
Одной из позиций оказался чердак трехэтажного дома, стоящего торцом, в двухстах метрах от того места, где был ранен Рокоссовский. На месте мы ничего не нашли, но я отметил про себя траекторию. На пути пули рос небольшой кустарник, поэтому охрана командующего и не видела вспышки. До них долетел только звук выстрела.
– Гильз сколько было? – поинтересовался я.
– Полностью совпали с количеством найденных пуль. Учитывая даже две, застрявшие в стене. Хотя охрана и не засекла выстрелов, но позицию эту вычислили быстро.
– Оружия не нашли? А то была речь о двух стволах, – вставил Мурат.
– Никак нет, хотя я уверен, что стрелок не ходит с винтовкой.
– Думаете, он заранее приглядел места и сделал нычки? – парень думал так же, как и я.
– Ага, как он передвигался по городу с оружием, особенно после того кипиша, что учудили сыскари? Вот то-то и оно. Во-первых, у него есть сообщник, во-вторых, несколько винтовок. Прицел можно и с собой носить, хотя если с ним поймают – сразу крышка.
– А как же пристрелка оружия после снятия прицела? – в сомнении помотав головой, спросил я.
– Ты давно стреляешь, парень? – последовал встречный вопрос.
– Ну… – задумался было я.
– Я про стрельбу с прицелом, – поправился Степан и продолжил: – Ты что, на двух сотнях без пристрелки не сможешь попасть? Тем более, кто мешает сделать метки для прицела?
– Ну, в общем-то можно и так, – кивнул я.
– Они с больших расстояний и не стреляют. Тут можно и вовсе без оптики обойтись. Может, и не убили поэтому, – объяснял Самсонов.
– Ну, так давайте поищем ствол, – развел руками в стороны я.
– Да где ж его искать-то, вроде все перерыли. Я тоже поглядел немного, – обвел глазами чердачное помещение снайпер.
– А снаружи смотрел кто-нибудь? – я поднял бровь и взглянул в глаза снайперу.
– Это где, на улице, что ли? – не понимая, куда я клоню, спросил Самсонов.
– Ну, в каком-то смысле да, – я подошел к окну и, сложившись, протиснулся в него. Когда выбирался на крышу, в голове была только одна мысль: я прав! я прав! И я действительно оказался прав.
– Командир, – раздался сзади радостный вопль казаха, – ты как собака, за версту чуешь.
Я оглянулся назад, Мурат стоял перед будкой чердачного окна. Все было просто, как это не пришло в голову тому, кто занимался поисками, не знаю. Винтовка преспокойно лежала снаружи. Подоконник этой чердачной будки, был сделан с двух сторон, если смотреть изнутри, ничего не увидишь, а вот снаружи… Карабин сохранил даже запах сгоревшего пороха. Стрелок, по всей видимости, отстреляв магазин, просто высунул руку и положил ствол снаружи.
Осторожно взяв в руки весло, я осмотрел его, есть следы от установки прицела. Нужно отвезти ее местным следакам, пусть подтвердят мои подозрения. Хотя и так ясно, именно из этого ствола стреляли в Константина Константиновича, к гадалке не ходи.
На вторую позицию, откуда снайпер стрелял по госпиталю, мы двинули с Муратом и Зайцевым. Если второй ствол там, то вряд ли мы найдем стрелка, наверняка затаился. Остальных ребят я отправил побродить в округе, может, что заметят.
– Серег, тут наверняка никого, – прошептал Мурат, когда мы поднялись на второй этаж. Лежка снайпера находилась в квартире, жильцов в этом доме не было, под снос его готовили, что ли? Пустые комнаты, раскрытые двери, хотя двери, наверное, поломали ищейки из НКВД. Здесь нам не подфартило, ни фига ничего не нашли. Я только нервно похаживал из угла в угол, кусая губы, и судорожно пытался соображать.
– Командир, не все так плохо, еще проявится, а значит, будет шанс его взять, – сделал вывод Самсонов.
– Эх, Степа, Степа, – я задумчиво покачал головой, – если он проявится, а мы не сможем его просчитать, то нам всем труба будет.
В этот момент мы услышали шаги на лестнице и обернулись посмотреть. На пороге возник Зимин.
– Серег, пойдем, покажу кое-что, – заявил он и, развернувшись, пошагал обратно.
Выйдя из дома, я наткнулся на бодрый взгляд Деда, который быстренько улепетывал куда-то в сторону.
– Чего у тебя, показывай, – кивнул я Сане.
– Покажу, только не отсюда.
– Да хватит уже загадки загадывать, чего углядел?
– Может, он сейчас за нами смотрит, вот и не хочу, чтобы догадался, – серьезно, не обращая внимания на мою сердитость, ответил Зимин.
– А-а-а. Ну, так из окна бы показал, – заметил я.
– Оттуда не увидишь. А пойдем-ка до госпиталя прогуляемся.
– Ну, пойдем, раз настаиваешь. Мурат, вы тут еще посмотрите, – повернувшись к другу, сказал я.
– Серег, пусть с нами идет и Степан тоже.
– Даже так? – удивился я и добавил: – Веди.
В госпитале попросили проводить нас в палату или какую-нибудь подсобку с окнами на лицевой фасад. Нас провели в сестринскую, которая в это время пустовала.
– Ну, показывай, следопыт, – нетерпеливо бросил я.
– Смотри на дерево возле подъезда того дома, что левее стоит.
Я поглядел в окно.
– И чего я там должен увидеть?
– Бинокль возьми, на уровне крыши, приглядись, – невозмутимо ответил Саня.
Поднеся бинокль к глазам, стал рассматривать ветви дерева, нависающие над крышей.
«Чего он там увидел? – думал я, водя оптикой из стороны в сторону. – Стоп, не понял!»
Видимо, у меня глаза вылезли с той стороны линз, так как услышал за спиной голос все того же Зимина.
– Ага, заметил?
Я обернулся к нему и вопросительно уставился на товарища.
– Как вы его заметили?
На дереве, на высоте метров семи, виднелся кусок провода. Антенну здесь кто-то развесил, а убрать забыл, или все еще пользуется.
– Мысли? – посмотрел я на Саню.
– Думаю, отсюда он в эфир выходил, я послал Деда к местным связистам.