Оптика у меня лежит в толстых кожаных футлярах. В рейд взял оба прицела. Шестикратник так, скорее на всякий случай, вполне обычного хватает. Тем более у нас ведь не совсем стандартная оптика. Все-таки специально делается, под конкретную винтовку. А к своему я и привык уже, навскидку легко пуляю.
Где казах-то? Хорошо бы на берегу местечко найти, отстреляться и тихонько уйти.
Мурат, как оказалось, березняк все же проверил. Там действительно были фашисты, но немного. Зато какие фрицы-то.
– Серег, примерно раз в два часа, не знаю как ночью, из леса к хутору ездит повозка, – Мурат, вернувшийся из дозора спустя почти пять часов, докладывал.
– Так кто там? Неужели не разглядел? – с интересом спрашивал я.
– Обижаешь, командир. Там у фрицев санбат. Ну, или что-то в этом роде. На повозке к переправе возят раненых – для эвакуации, наверное. Иногда гоняют сразу две, а то и три. В самом санбате – нечто вроде сортировочной и пункта первой помощи. Удалось разглядеть: там ведется осмотр – видел троих врачей, пару санитаров. Еще пятеро постоянно в разъездах.
– В смысле, привозят раненых и увозят? – спросил я, перебив доклад.
– Ага, именно увозят. Привозят другие – здесь их, видно, еще и на вшей проверяют. На переправу едут в белье и в шинелях – форму, видимо, уничтожают. Может, попробуем? – с хитринкой в глазах предложил казах.
– Подумаем сначала, или ты уже все продумал? – мне казалось, что Мурат сделал для себя наметки.
– Перехватить по дороге получится только в одном месте. Почти до самого хутора дорога как на ладони, но все же – есть местечко. Только туда надо скрытно подобраться.
– Ну и что, мы в их форме, не подойдем, что ли? – удивленно спросил я.
– Попробовать можно, конечно, но второго шанса не будет. Подозрительно только: там ведь никто, кроме этих санитаров, не ездит – основные войска двигаются по параллельной дороге. А тут мы нарисуемся.
– Далеко она? – с неподдельным интересом в голосе влез Саня Зимин.
– Рядом. Но там низина, овраг и нас с дороги, скорее всего, не увидят, – заключил Мурат.
– Твою дивизию, ну чего им приспичило нас догонять? – грязно выругался я после того, как окрики с повозки стали все настойчивей.
– Как думаешь, видели что? – Зимин переложил пистолет в карман и посмотрел на меня.
– А хрен их знает, мы вроде ниже – не должны были видеть, иначе бы уже стреляли. – Саня, давай, встречай «гостей».
Зимин, проверив – легко ли из кармана вылезает пистолет, обошел телегу и встал так, что догоняющим нас фрицам придется вести разговор именно с ним. Повозка с тремя фашистами приближалась, я соображал – что же делать дальше. Как назло, по соседней дороге в направлении фронта двигалась колонна грузовиков с солдатами. Приблизившись, фрицы сразу поднимут хай или шмалять начнут. Наверняка знают в лицо всех местных санитаров.
Перехватить фрицев, везущих раненых в тыл для эвакуации, мы смогли достаточно легко. Просто опередили, заняв удобное место, и «взяли» всех тихо, без единого выстрела. Ну, почти. Пара сопровождающих охранников сопротивления не оказала. Да, раненых мы тут же отправили на тот свет, ни капельки не сожалея. Фашисты и не такое вытворяли. Пленных санитаров с мокрыми штанами – еще бы, на их глазах мы вырезали десяток хоть и раненых, но очень жестоко – удалось разговорить. Едва успели сложить трупики санитаров в телегу, как с холма услышали окрики. Если бы вторая подвода появилась раньше хотя бы на минуту, здесь бы вовсю уже стреляли. А так – стоим, ждем. Когда между нами и фрицами оставалось десяток метров, они резко осадили свою полудохлую клячу и попытались развернуться. Один из санитаров поднял карабин, но выстрелить не успел – Мурат снял его из пистолета с глушителем. Второму уже я вкатил в затылок тяжелую винтовочную пулю – винтарь лежал на повозке, и я справился очень быстро. Фриц яростно стегал клячу, не оборачиваясь, пытался заставить лошадь взобраться обратно на холм, но стреляю я быстро.
Вано и Толян кинулись догонять неуправляемую повозку – поводья дохлый фриц не выпустил, и лошадь все еще пыталась бежать. В гору это удавалось с огромным трудом, старенькая уже лошадка. Копыта скользили по скользкой траве, а колеса были почти квадратными от налипшей грязи. Парни настигли повозку быстро, Вано легко осадил лошадь, ухватив поводья, и вскоре привел подводу к нам.
Убитых немцев погрузили на обе телеги, распределись по двое – Мурата и Вано придется где-то прятать – и двинули дальше. Нам опять, в очередной раз, повезло – колонна прошла не останавливаясь. Кстати, когда спустились с холма и сблизились с основной дорогой, стало ясно – почему немцы возят раненых не по этой дороге: во-первых, чтобы не создавать помех для движения колонн – дорога узкая и там уже наездили приличные колеи, а во-вторых, кругом было множество воронок. Видимо, санитары не хотели оказаться на дороге во время бомбежки. Стало быть, наши летуны не дают немцам спокойно кататься. Самолетов наших пока не видели – темно еще, днем, наверное, попытаются отбомбиться. Кучкующихся немцев, стоящих перед болотом, обошли стороной, больше никого до самого хутора не было.
А вообще, все это провернуть нам удалось только благодаря тому, что мы в глубоком тылу. Вблизи передовой одиноких немцев не бывает.
На подъезде к хутору стоял КПП со шлагбаумом и будкой часового. Орднунг у фрицев превыше всего, службу немцы «тянут» как полагается. Зимин довольно быстро объяснил остановившим нас солдатам на посту, кто мы такие – оказывается, он увел какие-то бумаги у санитаров, я и не заметил – когда. Фрицы что-то недовольно ворчали, но подняли шлагбаум, и мы двинули прямо через хутор в сторону переправы, благо направление выяснять было не нужно. У фрицев стоял указатель со стрелкой, туда мы и двинули.
– Сань, чего фрицы ворчали? – спросил я, когда мы отъехали от КПП.
– Спросили, зачем мертвых везем, для живых места в машинах не хватает, – ответил Зимин.
– А ты чего? – подтолкнул я Саню, пытаясь догадаться, что именно он им «напел».
– А чего я? Спросил у ефрейтора – хочет ли он, чтобы его бросили где попало, а не вывезли и захоронили со всеми почестями на Родине.
– Вот как? Ну ты и наглец! – покачал я головой и улыбнулся. Произношение у Сани было почти безупречное, а он еще специально говорил с хрипотцой, акцент вообще отсутствовал, хрен заподозришь в нем русского.
– Повезло нам, что фрицы покойников тоже вывозят, а то пипец бы пришел, – добавил Зимин.
– Это точно. Как думаешь, на переправе не «спалимся»? – задал я терзающий меня вопрос.
– Давай не будем рисковать: довезем, сгрузим, а там посмотрим – куда телеги девать. От них нужно как-то аккуратно избавиться.
– Так и сделаем, – подытожил я.
Чуть все не сорвалось. Когда мы прибыли к переправе, оказавшейся понтонной – во немчура дает, – нас хотели заслать дальше в тыл, так как с той стороны отсутствовал сопровождающий. Переправа в данный момент была пуста. Последняя колонна прошла минут тридцать назад, следующей пока не было. За Доном, на той стороне, была видна какая-то суета, но ничего серьезного, могущего нам помешать, не происходило. Противоположный берег хорошо освещался огнями и фарами на транспорте, готовятся фрицы, работают.
– Что за задержка? – спросил фельдфебель, видимо, начальник на переправе. Упитанный рыжий немец с жезлом регулировщика и карабином за спиной внимательно оглядывал нас.
– Так получилось, герр фельдфебель: прибыло много раненых и убитых, не успели распределить. Решили отправить сначала мертвых, – на одном дыхании, но все-таки сдерживаясь, ответил Зимин. Отличное у него все же произношение.
Мы «уперлись рогом» на предложение этого «регулировщика» следовать на тот берег, объясняя тем, что у нас еще много раненых и всех необходимо вывезти.
– Нельзя нам в тыл, под трибунал отдадут, – доказывал Саня, – раненых очень много, кто их всех вывезет, герр фельдфебель? Каждый занимается своим делом, разве не так?
Стоящий возле грузовика, выполняющего роль катафалка, водитель, сам не осознавая того, подыграл нам:
– Отто, пусть грузят, мне еще ехать долго, чего тут ругаться, а сопровождающего я по дороге перехвачу.
– Не положено.
– Так что нам, герр фельдфебель, здесь разгружаться? – устало проговорил Саня. «Регулировщик», казалось, решал важную задачу – в глазах виделась напряженная работа мозга.
– Смотри, Мартин, сам отвечай за это. Ковальски это не понравится, – ответил наконец водиле фельдфебель и, повернувшись к нам, добавил: – грузите, чего встали. Может, Мартин и успеет еще догнать остальных.
– Яволь, – коротко ответил Зимин, и мы приступили к погрузке.
Вано и казаха мы ссадили, не доезжая переправы, в кустах. Не понял бы юмора этот придирчивый фельдфебель, если бы увидел, что немецкие санитары не очень похожи на доблестных солдат Вермахта.
Перегрузка немцев в машину прошла быстро. Когда закончили и закрыли борт, фельдфебель вновь заставил нас трястись.
– Документы, ефрейтор! – прогнусавил немец и протянул руку Сане Зимину. Я чуть не выхватил пистолет, благо, он лежал рядом в телеге.
– Там прибыло три сотни человек, из них больше половины – в таком вот виде. Нас послали догонять колонну и не успели выписать бумаги, – Зимин говорил таким спокойным голосом, что я даже заслушался. Вообще-то, надо бы меньше говорить, а то заподозрят чего-нибудь – немцы далеко не лохи. С документами была самая главная проблема – у немцев-то порядок во всем. И отправка в тыл раненых и мертвецов без документов была невозможна. У нас тоже они есть, только те солдаты, на которых выписаны бумаги, числятся в них ранеными, а таких тут нет. Да и бывшие санитары уж никак не должны быть мертвыми на этих телегах.
– Подождите здесь, я свяжусь с вашим старшим.
Попали! В голове стрельнула мысль – завалить всех присутствующих. Всего рядом находилось не более шести человек, хотя близко стояли только водила и этот фельдфебель.
– Я поехал, Отто. При погрузке на поезд все равно их будут проверять, чего мне здесь оставаться – и так еще остальных догонять, – прозвучавший голос водителя, оторвал меня от просчета вариантов развития событий. Я тихонько толкнул локтем Зимина, показав ему чуть заметным кивком на домик рядом с мостом. Саня так же незаметно кивнул в ответ.