– Ну, это снос пули в сторону в результате наложения сил в процессе ее вращения вокруг оси во время полета. Метров с четырехсот уже нужно учитывать… а что такое девиация?
– О, – глаза Влада загорелись: – Девиация это наибольшее отклонение от несущей частоты. Проявляется это в том, что ты можешь слышать сигнал на соседней частоте…
– Слушай, – Паша даже остановился. – А вы можете определить местонахождение сотового телефона?
– Можем, – кивнул Физрук. – Здесь надо, или в России посмотреть, куда жена ходит, пока муж «на работе»?
– Да не, – смутился Паша. – Я хочу на переднем крае таким образом выявлять местонахождение вражеских наблюдателей.
– Это мы можем, – кивнул Влад. – Вот, кстати, пришли. Второй этаж…
– Спасибо, – поблагодарил Шабалин своего спутника.
Оформив получение со склада «Иронии» и направив за ней Борзова, Паша направился к коменданту «тринадцатого района».
Петрович на кого-то орал благим матом и долго не хотел обращать внимание на какого-то капитана с модным «ВСС» на плече, но все же ему пришлось удостоить Шабалина своим взглядом:
– Чего вам?
– Здорово, Петрович, – улыбнулся Паша. – Не узнаешь?
– Да вас тут, знаешь, сколько через меня проходит? – честно ответил старший прапорщик. – Чего надо?
– Я с колонной пришел, завтра обратно… – начал было Паша, но Петрович прервал его:
– Крайняя палатка. Сегодня только десантники уехали. Простыни не дам.
– Да не надо, спасибо и на этом!
– Будешь должен, – кивнул Петрович, и только сейчас Шабалин понял, что свирепый комендант был не совсем трезв.
Перегнав «Тигры» и вновь обретенные БТР к «тринадцатому району», Паша определил место отдыха и уже было собирался предаться сну, как снаружи стали раздаваться какие-то несвойственные военным частям звуки, и все вышли наружу.
– Концерт какой-то, – предположил Стешин. – Ну-ка, Костя, проведай, что там…
Бурман ушел к источнику звука и вскоре вернулся:
– Концерт, точно. Анисимов поет, про вертолеты что-то.
– Кто желает, пошли, послушаем, – предложил Шабалин. – Кто не желает – на охране имущества и места отдыха.
Коля Анисимов стоял на импровизированной сцене из бомботары, в окружении персонала авиабазы, пехоты, военной полиции… еще издали доносилась его песня, ставшая своеобразным гимном ВКС России в Сирии, исполняемая под разрисованную самолетами гитару:
Мы делаем здесь то, чему учились
Все годы на занятьях и ученьях.
Буржуи были против, но случилось —
Мы в деле по прямому назначенью!
Нам в этом небе не до этикета,
Сюда не отдыхать пришли, не в гости.
Мы днем и ночью бомбы и ракеты
Вколачиваем в цели, словно гвозди!
По самому прямому назначенью!
У ног Николая стоял пластиковый стаканчик, из которого торчал на нитке бумажный ярлычок от чайного пакетика. Время от времени Коля вытирал со лба пот, между песнями отпивая из стаканчика, и продолжал, продолжал петь… эмоционально, с чувством, надрывая голосовые связки и нещадно терзая струны.
Шабалин завороженно слушал, открыв для себя автора и исполнителя Колю Анисимова – и слушая, вспоминал убийственную грациозность бомбардировщиков, с демонической неотвратимостью раскатывающих в пыль позиции боевиков.
Горячо – не просто жарко, Отправляю вниз подарки. Удержать попробуй марку Под свинцовым кипятком.
ВПУ как пушка танка. Грохот выстрелов, болтанка, Я как мышь в консервной банке, По которой – молотком!
Работу летчика-штурмовика Коля в своей песне «Грачи прилетели» показывал, как говорится, изнутри. Показывал очень эмоционально – аж дрожь пробирала. Паша поймал себя на мысли, что никогда не задумывался, что происходит в кабине самолета во время выполнения атаки. А ведь по ним с земли в ответ стреляют, и даже иногда сбивают… и каково ему, летчику, там, одному, в одиночку ведущему бой? И каково ему из этого боя возвращаться?
Дальний, ближний, вот бетонка. Парашют мой хлопнет звонко. Зарулю, уйду в сторонку. И меня – не тормошить!
Где-то бой, но это – где-то, А вокруг – такое лето. Техник даст мне сигареты. Эх, ребята, БУДЕМ ЖИТЬ!
Николай поднял над собой гитару. В голове звенело: будем жить…
Вернувшись в палатку, Паша растянулся на койке и по привычке прокручивал в голове события прошедшего дня. Поразмышляв над возможностями, раскрывающимися перед электронной разведкой, он незаметно для себя начал впадать в приятную дремоту, которую не могли прервать даже периодически взлетающие самолеты, невесть куда уносящие «бомбы и ракеты» «вколачивать их в цели, словно гвозди», по самому прямому назначенью.
Утром, после инструктажа, доводимого до всех старших планируемых колонн, Паша в строго назначенное время вывел свою «нитку» за пределы базы и устремился на юг, вспоминая, каких вкусных куриц они купили по дороге в первый день своего пребывания в этой стране.
График движения был очень плотный, а будучи старшим колонны, Паша чувствовал за собой всю ответственность, и поэтому ароматных кур гриль, которых можно было купить в Тартусе, им пришлось миновать.
– И так уже не укладываемся в график, – перед самим собой оправдывался Шабалин.
Время от времени он по связи выходил на старших машин, предлагая увеличить скорость и сократить дистанции, но это помогало мало – колонна шла хоть и быстро, но не так, как хотелось того Шабалину.
– Барс, – в эфире появился Денис Стешин. – Я тут подумал, что, если меня вдруг разжалуют за какое-нибудь воинское преступление, например, за мародерство, из меня замечательный получится матрос-водитель в ДШБ… – эфир не смог скрыть его хохот.
– Да ладно, – подыграл Паша. – Быть тебе старшим матросом…
По общей связи пришло сообщение, что за Аль-Фиргусом боевики обстреляли колонну и уничтожили машину боевого охранения, вышедшую с блока на помощь, все колонны, следующие по трассе номер тридцать два, были остановлены – пока вертолетчики долбили прилегающие к месту засады окрестности, а саперы не провели инженерную разведку опасных участков.
Паша сверился с картой – до блокпоста, перекрывающего перекресток на Пальмиру, оставалось около десяти километров. Несколько раз связавшись со вторым «Тигром» и БТР, Шабалин напомнил порядок выставления охранения при остановках, порядок действий при обстреле справа, обстреле слева, подрыве первой машины, подрыве в середине колонны. Конечно, он понимал, что проявляет излишнюю суету, но тем не менее – то ли часть ответственности с себя он хотел снять таким образом, то ли действительно удостовериться, что каждый боец знает свой маневр, – он и сам не мог ответить на этот вопрос.
С впереди идущего БТР Стешин доложил, что видит блокпост, на котором стоит много машин.
– Приготовиться к остановке, – сказал в эфир Паша. – Что-то сидеть тут совсем неохота…
Головной БТР, под управлением Стешина, внезапно стал тормозить, отчего вздыбилась корма бронемашины под громкий треск тормозов и истошный человеческий вопль.
Такое резкое торможение говорило только о том, что впереди что-то произошло.
– Задавил кого-то… – выпалил Паша и выругался. – Этого нам еще не хватало. Стой!
«Тигр» остановился, и Паша, прихватив «ВСС», вышел из броневика. БТР уже спокойно стоял и крутил башней – по боевому расчету он должен был прикрывать левый фланг, что он сейчас и выполнял.
– Что там? – крикнул Паша.
Боец, сидящий на БТР, ответил:
– Караульный садык хотел кинуться под колесо, товарищ капитан.
– Кинулся?
– Не успел, совесть замучила, отпрыгнул.
– Вы так своего командира до инфаркта доведете!
Впереди стоял «КамАЗ»-КУНГ с набором непонятного оборудования по всей крыше, далее был точно такой же, как и в колонне Шабалина, БТР-82, еще дальше стоял «Хай-Люкс» с непонятным сооружением в кузове. На БТР сидел военный, по возрасту и уверенному лицу – наверное, полковник, – в модной разгрузке и шлеме «Mich-2000» с гарнитурой на две радиостанции. Паша мог поклясться, что никогда прежде он не видел этого человека, но тот вдруг сказал:
– Здорово, Барс! Как обстановка в зоне ответственности?
– Почему Барс? – недоуменно спросил Паша, остановившись.
– В эфире слышал, ну, и разведпризнаки на шлеме. Нашивку и отсюда видно. Кстати, вы как там, с «Иронией», вопросы решили?
Недоумению Шабалина не было предела, и как любой военный в непонятной обстановке, он представился, заодно решив назвать незнакомца по званию и посмотреть, как он на это отреагирует:
– Товарищ полковник, капитан Шабалин, Тихоокеанский флот. Следуем с колонной обеспечения на Пальмиру!
– А дальше на Сухну? – Военный спрыгнул и крепко пожал руку: – Смотрю, просчитал звание! Ну, а про должность – наверняка догадываешься, так что представляться не буду. Кстати, в каком году «бурсу» закончил?
– Я же в общевойсковом учился, – растерянно ответил Паша.
Нахрапистости собеседника не было предела.
– Ну, судя по одежке и понтам, скорее всего мы с тобой одну пехотную школу заканчивали. Тебе еще зимней шапки «домиком» не хватает!
Паша в ответ улыбнулся.
– Слушай, – сказал полковник. – Фамилия мне твоя знакома. У тебя родственники в «Киркинесской» не служили?
– Служили, – ответил Паша. – Отец был «бригадиром» до Федяева.
– А, понятно, – хохотнул полковник и наконец-то представился: – Шеф!
Паша снова пожал ему руку, и вдруг чуть не вздрогнул, осознав, наконец, с кем имеет дело. Перед ним стоял легендарный Шеф, который, будучи офицером спецназа, не только воевал с завидным результатом, но и науку «разведческую» двигал, на основе лично полученного практического опыта теоретически обосновывал новые способы действий, организацию, тактику применения… был «широко известен в узких кругах», а устав бегать по горам, занялся организацией спецопераций…
– Так я же читал вашу работу о применении снайперских групп, – сказал Шабалин. – Вижу, встали мы тут надолго, и если у вас есть свободное время… мы могли бы обсудить некоторые вопросы…