Матрос дернулся, напрягся и чуть заметно улыбнулся – он понял, что такая команда резко возвысила его авторитет как среди сослуживцев, так и среди командиров. Теперь ротный знал, что матрос Сидоренко обладает определенными специальными знаниями, которые он приобрел в гражданской жизни невесть каким способом.
– Разрешите? – с места встал матрос и представился: – Матрос Сергушов. Товарищ старший лейтенант, я читал, что расстояние можно определять с помощью глазомера. Например, рамы окна видны на дальности до километра, а черты лица до ста метров.
– Согласен, есть такой способ, но такое определение дальности очень неточно и скорее всего приведет к промаху, – сказал Паша.
– Еще можно, – сказал Сергушов, – если, например, в сторону врага протянута линия электропередачи, измерить расстояние между столбами и потом считать, сколько столбов до врага.
– Тоже хорошо, и даже точнее. Но мы не всегда можем воевать вдоль линий электропередачи. Обычно бой проходит на пересеченной местности, и часто – в отсутствие хорошо видимых ориентиров. Кто еще может высказаться?
Остальные молчали, но интерес в их глазах читался очень ясно.
– Всех вас я отобрал в роту только потому, что посчитал каждого из вас не только физически подготовленными людьми, но и толковыми, образованными и сообразительными кандидатами в снайпера. Поэтому сейчас мы поговорим о том, о чем не говорят с матросами-срочниками в десантно-штурмовом или разведывательном батальонах бригады. Мы поговорим о геометрии. Итак, про определение дальности: с некоторой долей погрешности и наличием времени определить дальность до цели или до ориентиров можно при помощи теоремы синусов…
Паша на миг прервал свой монолог и снова оценивающе посмотрел на подчиненных. Практически все напряженно внимали голосу командира, проявляя на своих мальчишеских лицах неподдельный интерес. Шабалин не увидел внимания только у двух родственников командования военного округа, что, впрочем, он считал вполне ожидаемым событием. Всего двое, кто не готов по-настоящему изучать специальность снайпера – это замечательный показатель. В других подразделениях бригады было много выходцев со специфичных регионов, которые приносили с собой укоренившиеся предрассудки или религиозные перегибы, которые самым отрицательным образом влияли на способность таких новобранцев освоить предлагаемую им специальность. С предрассудками и перегибами командование бригады старательно боролось не покладая рук, но из песни слов не выбросишь – обучаемость этих бойцов была крайне низкая. Отдать должное: в противовес куцему кругозору и слабым общеобразовательным знаниям, такие специфичные выходцы были хорошо подготовлены физически, в подавляющем своем большинстве владели приемами борьбы, отчего повсеместно занимали должности, требующие силы, а не ума. Всему же есть свое применение! А вот в снайперской роте первостепенным фактором все же были ум и смекалка, ибо дело снайпера не кирпичи колотить, а думать, быстро решать огневые задачи, обладать выдержкой – в противовес той этнически обусловленной импульсивности, демонстрируемой большинством выходцев из тех самых специфичных регионов.
Кроме того, при формировании стрелковых рот снайперов в Российской армии неукоснительно соблюдается принцип «не навреди», согласно которому призывники из регионов, исповедующих радикальные формы религии, практически не имеют никаких шансов пройти обучение снайперскому искусству. К слову сказать, такой же негласный запрет действует и на некоторые другие воинские специальности, например операторов ПТУР и ПЗРК. По мнению госбезопасности, такая постановка вопроса определенным образом снижает боевой потенциал зарубежных боевых радикальных организаций (с которыми Россия ведет безжалостную войну «на дальних подступах»), куда зачастую уезжают воевать российские граждане, вставшие на путь религиозного радикализма. Значительная их часть представлена молодежью, ранее отслужившей в Российской армии, но в силу нежелания или неумения честно трудиться не нашедшей себе применения в родных краях. Таковых в роте Шабалина не было, а значит, не было проблем с дисциплиной, каковые периодически обрушивались на головы комбатов линейных батальонов.
Можно сказать, что перед Пашей сейчас сидели представители морпеховской интеллигенции…
– Итак, теорема синусов, – Паша взял фломастер и начал рисовать треугольник на офисной доске, укрепленной на стене. – Находясь на наблюдательном пункте «А», прежде чем определять дальность до ориентира «Б», вам необходимо визуально отметить доступную точку «В» на своей территории, расположенную на некотором удалении от вас. Метров сто будет достаточно. Используя компас, или обычный транспортир, вы замеряете угол, который образуется между ориентиром «Б», вами и намеченной точкой «В» на своей территории. Затем переходите на точку «В», с которой замеряете угол, образованный между прежним местом измерения «А», вами и ориентиром «Б». В итоге мы имеем два угла и базу между ними. Сумма углов треугольника составляет 180 градусов, от которых мы отнимаем уже имеющиеся углы и получаем угол, который образуется между точками наблюдения и ориентиром. База, то есть расстояние между точками наблюдения «А» и «В», нам известна. По таблице синусов находим значения углов. Теперь применяем теорему синусов, согласно которой расстояние от первой точки наблюдения «А» до ориентира «Б» будет равно результату деления базы на синус угла ориентира, помноженному на синус угла второй точки наблюдения «В».
Шабалин закончил выводить формулу и повернулся. Военная молодежь смотрела на него с восторгом – такой эффект Паша встречал не раз, когда на деле показывал недавним выпускникам общеобразовательных школ и высших учебных заведений, что синусы и геометрия вообще все же имеют в жизни практическое применение.
– Потрясающе, – вдруг сказал матрос Сергушов. – Никогда бы не подумал…
Глава 3
– Знаешь, где я живу?
Голос в трубке явно уже утратил значительную часть трезвости, но все еще был тверд и настойчив в своих намерениях.
– Так точно, – отозвался Паша, сбрасывая с себя остатки сна.
– Через десять минут у меня. Разговор есть. Время пошло.
Паша отключился и нащупал выключатель торшера. Настенные часы показывали два часа ночи, и хотя в трубке прозвучал далеко не приказ, но и просьбой, которой можно пренебречь, считать это тоже было нельзя. Шабалин быстро оделся – что попалось под руку, и, накинув бушлат, вышел из квартиры. Однако, что-то вспомнив, замер на миг, потом вернулся в квартиру и посмотрелся в зеркало – возвращаться было дурной приметой, и мама всегда говорила, что в таком случае нужно обязательно поглядеть на себя в зеркало и улыбнуться.
– Ыыы… – Паша улыбнулся, отмечая суточную небритость лица.
Початая бутылка коньяка, подаренная «казачьим генералом», перекочевала из холодильника в карман бушлата, и только после этого Паша окончательно вышел из дому. Пройти нужно было два подъезда – сквозь свистящий, пронизывающий до костей, обжигающий ветер, несущий легкую поземку. В подъезде Паша стряхнул с воротника снежинки и по лестнице поднялся на шестой этаж. Дверь нужной квартиры была заблаговременно приоткрыта, и Паша, набравшись храбрости, шагнул за порог.
– Товарищ подполковник…
– Пришел? На кухню проходи. – Из глубины квартиры раздался хриплый голос.
Паша разулся, повесил бушлат на вешалку и прошел на кухню. За столом, одетый в трико и тельняшку, сидел на деревянном табурете заместитель командира бригады подполковник Валера Федяев. Он был уже хорошо пьян, на столе стояло несколько тарелок с остатками салатов, нарезанной колбасы, красной рыбы и хлеба. Под столом стояли четыре пустые бутылки водки, что свидетельствовало об отбушевавшей здесь вечерней пьянке. Очевидно, что Валере немного не хватило, и после ухода своих гостей он решил добрать требуемое, а заодно поговорить за жизнь с командиром снайперской роты.
– Здравия желаю, – сказал Паша.
– Присаживайся, – кивнул Валера. – Принес?
– Коньяк…
Паша протянул Валере бутылку, хваля себя за догадливость. Валера подставил к нему ближе две рюмки, и Паша налил по полной.
– Подняли, – предложил подполковник.
Паша взял рюмку двумя пальцами и поднял на уровень подбородка.
– За что пьем? – спросил он.
– Ты знаешь, почему я такой пьяный? – спросил Федяев, качнув рукой так, что чуть не выплеснул содержимое рюмки.
– Никак нет, – мотнул головой Шабалин.
– Вчера в Сирии погиб мой однокашник, вместе училище закончили… там он был советником в танковой бригаде, фактически руководил этой частью… полевой пункт управления, где он находился, попал под обстрел. Прямо на них упал баллон со взрывчаткой. Порвало в клочья. Даже хоронить нечего.
Паша уже был наслышан про применяемые в Сирии так называемые баллонометы, с помощью которых антиправительственные силы вели огонь газовыми баллонами, заполненными взрывчаткой и оснащенными примитивными взрывателями. Такой баллон при взрыве имел огромную разрушительную силу, что в условиях городских боев влекло очень тяжелые последствия. Паша встал, Федяев тоже поднялся, и они молча, не чокаясь, выпили. Поковыряв вилкой в салате, Федяев посмотрел на Шабалина.
– Я тебя сюда пригласил для того, чтобы рассказать, куда тебе предстоит ехать…
– Про Сирию? – спросил Паша.
– На юге, в период основных боев, – сказал Валера, проигнорировав вопрос собеседника, – имел место случай гибели сразу двух снайперских пар. Снайпера были не войсковые, а спецы – «солнышки» и «кубинцы». Очень опытные парни. С очень большим настрелом. Но они погибли. Их внезапно накрывали огнем минометов и АГС. Причем накрывали точечно, четко зная, где они находятся. Я лично одну такую пару вытаскивал. Вернее то, что от них осталось. Мы полгода не могли понять, как такие опытные снайпера давали себя обнаружить…
Валера ненадолго замолчал, роясь в своем смартфоне. Паша осмотрелся – он знал, что супруга с детьми уже уехала к новому месту службы Федяева – в Мурманскую область. И сейчас Валера свои последние дни в этой должности предавался мужским посиделкам, четко зная, что такой возможности уже больше никогда не будет. Среди офицеров бригады морской пехоты он пользовался непререкаемым авторитетом, за участие в боевых действиях был награжден несколькими боевыми орденами и медалями и, что было особенно важно, свой накопленный боевой опыт старательно передавал молодому поколению. Валера практически не вылезал с полигонов бригады, одним своим присутствием создавая там обстановку, близкую к боевой, что самым лучшим образом отражалось на уровне подготовки морских пехотинцев. Отношение к нему со стороны офицеров было сложное: он не терпел слабодушие и всеми силами старался искоренять в людях пороки и недостатки, которые, по его мнению, могли способствовать разложению моральных основ российского офицера. Под его чутким руководством расхлябанность и безответственность улетучивались из людей очень быстро.